Брюс Ли: сражающийся дух - Томас Брюс - Страница 9

Всю свою юность Брюс поддерживал дружбу с Единорогом. Их отцы сделали одинаковую карьеру, и Единорог, так же как Брюс, играл в кино детские роли. В полнометражном фильме «Рождение Человечества» они появились вместе; Единорог исполнял роль пай-мальчика, а Брюс — хулигана, задиравшего его. Ран Ран Шоу, глава студии «Шоу Бразерс», заключивший контракт с Единорогом, предложил Брюсу сняться в их фильме. Брюс был склонен принять это предложение, но Грэйс Ли каким-то образом удалось отговорить сына и убедить его, что лучшим вариантом является продолжение образования в США.

Прежде чем покинуть Гонконг, Брюс обратился в местный полицейский участок за сертификатом, необходимым для эмиграции. Там он узнал, что оба они с Хокинзом Чуном находятся в черных списках как местные нарушители спокойствия.

Драматизируя ситуацию, Брюс позвонил своему другу: «Мы оба попали в черные списки как гангстеры, я собираюсь обелить свое имя и, коль скоро я нахожусь здесь, я собираюсь обелить твое имя тоже!»

Несколькими днями позже офицер полиции заглянул на квартиру Чуна, чтобы выяснить вопрос о его гангстерских связях. Все усилия Брюса привели к тому, что вместо того, чтобы снять пятно со своей репутации и репутации друга, он только усилил подозрительность полиции. В результате Чун-старший вынужден был заплатить полицейским, чтобы те вычеркнули имя сына из списков потенциальных преступников и тот смог получить возможность отправиться в Австралию продолжить образование. Брюсу же пришлось оставаться в Гонконге достаточно долго, чтобы завоевать титул чемпиона Королевских Колоний на соревнованиях по ча-ча-ча в 1958 году. За день перед отправкой в Америку Брюс пришел попрощаться с Единорогом. Он жаловался на то, что его не любит отец, а остальные члены семьи просто не уважают. И сейчас он собирается уехать, чтобы достичь чего-то в жизни. Он был согласен со словами матери, что, оставшись здесь, он закончит тем, что попадет в настоящую беду.

В последний день перед отъездом мать засунула в карман сыну сто долларов, отец вручил пятнадцать. Брюс подхватил чемоданы и как раз собирался выйти из комнаты, когда отец окликнул его. Когда Брюс вернулся, тот жестом отослал его прочь. Отец просто следовал китайскому ритуалу: он разыграл эту сцену, чтобы быть уверенным в том, что, хотя его сын уезжает далеко, он обязательно вернется на похороны отца.

Молчаливый и слегка подавленный Брюс снова поднял свои чемоданы и отправился в путь.

В апреле 1959 года Брюс отправился в трехнедельное морское путешествие в Сан-Франциско. И хотя у него был куплен билет третьего класса, Брюс умудрился проводить почти все время на палубе первого класса, давая там уроки танцев. В очках и аккуратном костюме он выглядел скорее как молодой Кларк Кент,[8] а не гонконгский сорвиголова. Возвращаясь в каюту, он погружался в раздумья о том, что ему предстоит, когда растают 115 долларов.

Глава 4. У Руби Чжоу

Ли Джунь Фэнь исполнил надежды своей матери и возвратился к месту своего рождения, в Сан-Франциско. Там он остановился у приятелей своего отца и начал зарабатывать небольшие деньги единственным возможным для него способом — давая уроки танцев. В перерыве между уроками Брюс как-то продемонстрировал свое мастерство в кунг-фу на глазах у Боба Ли, младшего брата местного инструктора по кунг-фу, Джеймса Ли. Боб Ли рассказал старшему брату о своих впечатлениях, но тот выслушал все это без особого внимания.

В течение первого месяца пребывания Брюса в Сан-Франциско несколько местных каратэистов пытались убедить его начать давать уроки кунг-фу, но тот устоял перед соблазном, заявив, что вначале он должен завершить образование. Брюс действительно намеревался стать доктором и стал усиленно заниматься математикой и совершенствованием своего английского.

Вскоре в Сан-Франциско прибыл брат Брюса, Питер. Он остановился здесь проездом по дороге в штат Висконсин, где должен был завершить свое университетское образование, чтобы затем вернуться в Гонконг работать в Королевской Обсерватории. Питер помнит, как Брюс кричал во сне, молотя руками и ногами по кровати и сбрасывая на пол одеяло.

Чувство незащищенности, переживаемое Брюсом в этот период, привело его в состояние постоянного внутреннего конфликта и агрессии. Малейший намек на оскорбление мог вызвать самую бурную реакцию Брюса. Он недолго задержался в Сан-Франциско, так как Грэйс Ли попросила своих друзей Чжоу, живших в Сиэтле, приютить у себя ее сына.

Подобно отцу Брюса, Чжоу Пин был в свое время артистом гонконгской Кантонской Оперы, но из-за болезни осел в Нью-Йорке, воспользовавшись американской военной декларацией 1941 года. Здесь он и встретился со своей будущей женой Руби, которая смогла позаботиться о его здоровье, и скоро молодожены отправились в Сиэтл, где открыли свой собственный ресторан.

Руби Чжоу была сильной, независимой женщиной. Она не только презрела традиции, разведясь со своим первым мужем, чтобы выйти замуж за Пина, но и пренебрегла советами всех своих друзей и родственников и открыла первый китайский ресторан в Сиэтле за пределами китайского квартала. Там она смогла утвердить себя как одну из влиятельнейших членов местной общины. Здесь она часто выступала в роли посредника между китайцами и полицией или иммиграционными чиновниками, улаживая щекотливые проблемы. Она занималась тем, что брала к себе вновь прибывших сородичей и обеспечивала их жильем и хлебом, пока те не обретали уверенности на новой земле, требуя от них взамен только помощи по хозяйству. С точки зрения Руби, Брюс ничем не отличался от всех остальных, переступавших порог ее дома.

Жизнь в Сиэтле была для Брюса словно пробуждением от сна. Ему никогда прежде не приходилось видеть свое имя красующимся в рабочем графике. Он считал, что будет желанным гостем в доме и вся его работа должна состоять только в посещении школы! Ему выделили крошечную спальню, «не больше шифоньера» и определили на работу официантом. На этой работе он чувствовал себя несчастным. Трудно было найти что-либо менее подходящее для него. Брюс Ли не привык выполнять приказы, и клиенты ежедневно жаловались на его поведение. Его отношение к другим официантам и персоналу кухни было не лучше, и скоро между ним и Руби возникла неприкрытая вражда. Руби привыкла к почтительному отношению, а не к тому, чтобы на нее кричал один из официантов, обвиняя ее в том, что она эксплуатирует его. По правде говоря, и Руби, и Брюс не привыкли уступать никому дороги. О компромиссе между ними не могло быть и речи. Руби никогда не вспоминала о Брюсе с теплотой. Когда я спросил ее о нем, она ничего не захотела говорить:

Если я не могу сказать ничего хорошего о человеке, то лучше я вообще не стану говорить о нем… Я заботилась о нем в течение четырех лет. Я вырастила пятерых детей и относилась к нему почти как к сыну. Но он вовсе не был тем человеком, каким я бы хотела видеть своего сына. Он был диким, недисциплинированным и никого не уважал. Большинство людей, владеющих искусством единоборства, по существу, неагрессивны. Их мастерство служит для того, чтобы суметь постоять за себя, но он применял свои знания в агрессивных целях! Стал ли он лучше, повзрослев? Я сомневаюсь в этом.

Грэйс Ли посылала Брюсу деньги, чтобы поддержать его, да и сам он научился подрабатывать, вкладывая рекламные листовки в газеты и занимаясь прочими мелочами. Молодой человек работал в ресторане по вечерам, а днем наверстывал знания, которыми пренебрегал, живя в Гонконге. Брюс стал посещать Высшую техническую школу Эдисона.

В письме от 16 мая 1960 года Брюс писал Хокинзу Чуну о том, что до сих пор практикуется в кунг-фу и держит дома деревянную куклу, присланную ему из Гонконга для отработки приемов вин-чунь. Затем он продолжал:

В настоящее время я посещаю Высшую техническую школу Эдисона и собираюсь сдать выпускные экзамены летом. Я планирую поступить в университет в следующем году, то есть в 1961. Что ж! Я до сих пор не имею понятия, на чем я буду специализироваться. Когда надумаю, то сообщу тебе об этом. Сейчас я понял, что вся эта дребедень, вроде ча-ча-ча, годится только для того, чтобы убить время, и уже не радует меня. Учеба прежде всего. Да, это верно, твое будущее зависит от того, насколько усердно ты занимался. Сейчас я завишу только от самого себя, с того самого дня, как ступил на землю этой страны. Я не трачу денег моего отца. Теперь я подрабатываю официантом после занятий в школе. Скажу тебе, это не просто, старик! У меня полная запарка!