Брюс Ли: сражающийся дух - Томас Брюс - Страница 38

Брюс отправил Иносенто билет «Чайна Эйрлайнз», и тот прилетел, как только смог сделать перерыв в своем расписании.

Линда встретила его в аэропорту Кай Так — Брюс не мог туда поехать из-за толп, которые неизбежно образовались бы при его появлении. Пару дней они отрабатывали движения, пользуясь видеокамерой для немедленной проверки — техника, впервые испытанная Брюсом в дни «Зеленого шершня». За несколько дней они разработали основу для боя эскрима, который был назван «Храм тигра».

В этом эпизоде использовались три вида оружия. Сначала мастер эскрима сражается двойными палками, а Брюс — китайским бако, тонкой бамбуковой палкой. В начале боя Иносенто выстукивает своей палкой традиционный вызов. Брюс в насмешку отвечает условным стуком почтальона — «рат-тат-та-тат-тат». При помощи бако Брюс разоружает эскрима, и для последнего, смертельного боя они выбирают нунчаку. Как пользоваться этим оружием, Брюсу объяснил Дэн Иносенто, однако кадры конечного варианта этой сцены свидетельствуют о том, что Брюс овладел нунчаку лучше своего учителя.

Дэн Иносенто вспоминает, что показал Брюсу несколько базовых техник эскрима еще в 1964 году, вскоре после их первой встречи. Тогда это не произвело на Брюса особого впечатления, и Иносенто больше не вспоминал об этом. Во время этой встречи в Гонконге Брюс поделился с Иносенто тем, что ему нравится и что не нравится в эскрима. Иносенто продолжает:

Я был поражен, когда в один прекрасный день он взял в руки палки и сказал: «Ладно, теперь я покажу тебе, что буду делать». Я пристально за ним наблюдал, и безо всякого опыта или тренировки он продемонстрировал стиль эскрима, о существовании которого вряд ли догадывался сам. Я изумленно воскликнул: «Эй, это же ларга мано!» Брюс ответил: «Не знаю, как это называется, но это мой метод».

Дэн Иносенто добавляет, что «Игра со смертью» должна была проиллюстрировать ту же идею — что настоящий мастер боевых искусств должен превосходить традицию. В то время как на Иносенто было традиционное мусульманское одеяние и головная повязка, Брюс был одет в современный желто-черный спортивный костюм. «Брюс хотел показать, как воображение становится выше традиции», — сказал Иносенто, Тогда как в съемках «Пути дракона» Брюс Ли наслаждался импровизацией, в «Игре со смертью» он решил обратиться к «старому стилю». Он даже извлек преимущество из отдельного озвучивания фильма, иногда крича актерам свои указания во время съемок, словно режиссер немого кино.

Планируя сцены схваток, Брюс забывал об отдыхе. Сцена третьего боя была снята с участием Ци Хонь Чжоу, обладателем седьмого дана в корейском боевом искусстве хапкидо, где, как и в тайквондо, основное внимание уделяется работе ног. После съемок этой довольно жесткой сцены кореец заявил, что больше не желает сниматься ни в одном фильме вместе с Брюсом Ли. Тогда Брюс Ли нашел другого мастера хапкидо, Анжелу Мао.

Брюс также планировал пригласить мастера шотокан-каратэ Юн Цзэ, вероятно, на роль громилы, который первым вступает в схватку с главным героем перед пагодой. Он также собирался привлечь других мастеров боевых искусств, в том числе Бон Инь Сика (из «Пути дракона»), Джеймса Тьена (из «Кулака ярости»), выдающегося мастера таэквондо Джуна Ри, а также Хун Кам По, Чака Норриса и Боба Уолла.

Брюс собирался также пригласить актрису Бетти Тинпей и австралийского актера Джорджа Лэйзенби. Ни Брюс, ни тем более сами актеры не имели ни малейшего представления о характере будущих ролей. К Лэйзенби, как и к Брюсу, слава пришла за одну ночь — из актера, снимавшегося в рекламе конфет, он превратился в актера, который заменил Шона Коннори на роли Джеймса Бонда в фильме «На тайной службе Ее Величества». Однако успех Лэйзенби слегка потускнел с падением интереса к Бонду и его карьере. К счастью, этот фильм только появился в Гонконге, и Лэйзенби выбрал наилучшее время постучаться в двери Рэймонда Чжоу.

В этот период Брюс также связался с Таки Кимура. Говорит Таки:

Он послал мне авиабилет до Гонконга, чтобы я прилетел сниматься в «Игре со смертью». Я сказал ему: «Ты же знаешь, какой я неуклюжий. Я тебе не нужен. Сделай мне одолжение — мне не нужны ни слава, ни деньги. Я счастлив знать, что у тебя все хорошо», Он ответил: «Я — режиссер и продюсер, поэтому в моих фильмах все смотрятся хорошо». Я сказал: «Тогда я, наверное, не смогу отказаться».

Уже более серьезно Таки добавляет: «Я увидел чувство в том, что он делает. Однако в октябре вот-вот должен был пойти бизнес, который я основал, поэтому я не мог отправиться в Гонконг. Потом позвонила Линда и сказала, чтобы я не беспокоился, так как что-то изменилось и съемки «Игры со смертью» откладываются».

В то время у Таки были ужасные личные проблемы, которые опустошили его эмоционально и поставили на грань самоубийства.

За месяц я потерял двух братьев, а потом меня оставила жена. Брюс сказал: «Таки, я не был знаком с твоей женой, но когда-то я дал тебе совет. Для решения проблемы ты должен предпринимать все, что в твоих силах, но в определенный момент ты должен попросту пойти дальше». Я потерял все — когда люди говорят тебе подобные вещи, в них обычно мало убедительности, но когда слышишь это от Брюса…

В какой бы точке земного шара ни находился Брюс, он всегда звонил, чтобы поддержать друга словами: «Иди дальше, Таки. Просто иди дальше».

Когда старый друг Брюса Дуг Палмер снова оказался в Гонконге, в этот раз с женой, ему в конце концов удалось найти Брюса через «Голден Харвест», где он оставил ему сообщение. В своих записях Палмер вспоминает:

Через пять минут зазвонил телефон в нашем номере отеля.

«Ты, чертяка, — заорал Брюс мне в ухо. — Что ты делаешь в Гонконге?»

Он и Линда заехали за нами и забрали с собой в большой дом, в котором еще велись отделочные работы, в привилегированном районе города Коулун Тонг. Дом был обнесен высокой стеной, усеянной поверху битым стеклом и шипами.

Слава имеет свою цену. Его дети охранялись по дороге в школу и обратно, чтобы их не похитили. Когда моей жене, Норико, понадобилось в туалет, Брюс вытащил огромную связку ключей, так как ванная комната запиралась на замок — очевидно, он держал все комнаты в доме закрытыми, чтобы рабочие ничего не украли.

Пока мы были в его доме, Брюс просмотрел почту и обнаружил письмо от своего старого друга Джеймса Ли из Окленда.

Я видел, как он хмурился по мере чтения, затем услышал, как он шепнул Линде послать Джону пятьсот долларов. Позже Брюс сказал мне, что Джеймс умирает от рака.

Потом мы поехали ужинать. Когда мы останавливались на светофоре, люди на тротуаре или в соседних машинах начинали таращиться на Брюса. Ресторан был заполнен, и у нас не был заказан стол, однако место нам нашли очень быстро.

Я не уверен, что кто-то еще был в тот вечер обслужен в этом ресторане, так как все официанты вертелись вокруг нашего стола.

На следующий день мы посетили киностудию, где велись съемки «Игры со смертью». Недавно Брюс привозил в Гонконг Карима Абдул Джаббара для съемок финальной сцены, которая очень напоминала битву Давида с Голиафом. Брюс ужасно радовался, что эта сцена удалась, в отличие от другой, более недавней, в которой он встретился с мастером из Кореи и был весьма разочарован уровнем его подготовки.

Брюс также рассказал нам несколько историй, приключившихся с Каримом. По прибытии в Гонконг Карим изъявил желание «встретиться» с какой-нибудь женщиной. Брюс попытался организовать эту встречу. Когда девушка появилась и увидела Карима, она наотрез отказалась от продолжения знакомства. Никто не предупреждал ее о размерах Карима.

Карим очень разозлился. «Знаете, он очень чувствителен, когда речь заходит о его весе», — сказал, посмеиваясь, Брюс.

Когда Брюс вернулся в Гонконг в 1970 году и объявил о возможности съемок фильма с «Шоу Бразерс», его друг детства по прозвищу Единорог выступил посредником. Сейчас Единорог попросил Брюса помочь с постановкой сцен схваток в его фильме с очень скудным бюджетом, который он собирался назвать «Ладонь единорога» (или «Кулаки единорога»).