Проспать Судный день - Уильямс Тэд - Страница 36

— Профессионализм, — сказал я им, выходя из машины. — Если возникнут проблемы, просто звоните мне. Но ведите себя профессионально!

— Вы слишком беспокоитесь, — попыталась успокоить меня Оксана. — Мы никого не пристрелим.

Библиотека имени Харпера находилась в здании, когда-то принадлежавшем первой в Сан-Джудасе пожарной части, и ее история ясно читалась в архитектуре — высоких потолках и арчатом фасаде, через который, в свое время, могли с максимальной быстротой выехать четыре десятка снаряженных пожарных машин. Но за последние семьдесят-восемьдесят лет многое изменилось. Кирпичные стены и испанская черепичная крыша остались теми же, но внутри все стало так, что старожилы не узнали бы прежнее помещение. Около двадцати лет назад, когда я впервые появился в Сан-Джудасе, в городе как раз принялись полностью перестраивать библиотеку, расчистив все внутри, сделав больше окон, расширили комплекс, устроив позади библиотеки парк с дорожками и скамейками. Как и большинство современных библиотек, эта была оборудована множеством мультимедийных устройств — компьютеров, комнат для просмотра видеоматериалов и прочей мишуры, чтобы заманить сюда избалованную Интернетом молодежь города. Мне это всегда напоминало попытки завлечь людей покушать их любимой и полезной лимской фасоли, предлагая в меню изысканные гамбургеры, но я не считал себя профессионалом в области библиотек. Я ходил в библиотеку не чаще пары раз в году, и не потому, что я не любил библиотеки и книги, а… в общем, потому. В последний раз я был в библиотеке имени Харпера по работе, если честно — старший библиотекарь умерла прямо за столом. Возможно, она и не желала себе лучшей смерти. Очень интересно было наблюдать ее во время последующего суда. Когда-нибудь расскажу вам об этом.

В любом случае, на этот раз работа у меня здесь была самая настоящая, так что я уселся за один из компьютеров с каталогом библиотеки и начал проглядывать все, связанное с Доньей Сепантой. На всякий случай проверил двоих других, но все равно был уверен, что Сепанта — та, кто мне нужен. Задал работы библиотекарям, которые принялись приносить мне старые журналы, те, что не успели оцифровать, просмотрел кучу старых газет, и с экрана, и обычных, из старой, трескающейся бумаги.

После получаса такой работы я бросил проверять других кандидатов и полностью сосредоточился на Сепанте, стараясь собрать по частям ее биографию, которая, несмотря на то, что она являлась влиятельной персоной в городе, особенно среди американцев персидского происхождения, до сих пор была жива и жила неподалеку отсюда, была очень даже фрагментарна.

Несмотря на обилие противоречивой информации, все сходились на том, что она родилась в начале пятидесятых. Я видел упоминания о 52, 53 и 55-м годах во всевозможных справочниках и контекстных меню, всплывающих, когда набираешь чье-то имя, чаще всего, чтобы просто затем всадить тебе на подкорку еще какой-нибудь рекламы. Но все сходились в том, что она родилась в Хамадане. Это название ничего для меня не значило. Оказалось, что это ныне существующий город на северо-западе Ирана, с населением в полмиллиона человек. Что интереснее, оказалось, что он был построен на развалинах Экбатаны, древней столицы Мидийской Империи, одного из древнейших городов мира.

Годы ее жизни в Иране были покрыты мраком, опять же в силу противоречивой информации из разных источников. Большинство биографов сходились на том, что она родилась в семье богатых людей, которые много времени проводили в Европе и Америке и благоразумно покинули Иран после революции 1979 года. Странно, но других упоминаний о ее родителях я не нашел, ни имен, ни того, что с ними стало потом. Ну, странно в том случае, если они реально существовали, поскольку их дочь Донья начала оставлять заметный след в печатных изданиях с середины 80-х, когда переехала из Южной Калифорнии в старый добрый Сан-Джудас.

Участвовала во множестве благотворительных мероприятий по созданию парков, постройке зданий, вошла в список спонсоров практически всех значимых проектов, продвигавшихся местной персидской диаспорой. Долгое время поддерживала борцов с правительством современного Ирана, вошла в список спонсоров сына Шаха, но, согласно одной статье в газете, выходившей на персидском, вскоре разошлась во взглядах со сторонниками Резы Пехлеви на почве того, что они не желали критиковать воинствующий ислам в целом.

Значит, новая религия ей не нравилась. Для нее новая, если это действительно была Энаита.

Чем дальше я изучал источники, тем лучше вписывалась в картину мисс Сепанта. Окончательно увериться в этом меня заставило ее полнейшее нежелание фотографироваться. Раз за разом она фигурировала лишь на групповых фотографиях, где чаще всего были представлены члены «Сепанта Фаундейшн», ее главного благотворительного фонда. Но всякий, кому удавалось пообщаться с ней лично, упоминал ее красоту и обходительность, равно как и ее щедрость. Я не хочу сказать, что в природе есть такое явление, как застенчивые филантропы, но личное общение всегда помогает при сборе средств, как и желание простолюдинов пообщаться с аристократами и знаменитостями. Так что закрытость Сепанты выглядела несколько странной на фоне той жизни, которую она вела. Кроме того, хотя это и не привлекало особого внимания, но нигде не было упоминаний о ее семье, лишь о давно почивших и совершенно неизвестных миру родителях.

Я уже был практически уверен, что нашел нужного персонажа, и начал искать другую информацию, о том, где можно найти эту женщину, но, помимо постоянных упоминаний в местных газетах, обычно характеризовавших ее как «одного из влиятельнейших граждан Сан-Джудаса», я практически ничего не нашел. В одной статье упоминался район Лос-Альтос, в другом — Вудсайд, но даже без прямого упоминания о том, что она там живет. Судя по многочисленным упоминаниям о ее «частых поездках» и «влиятельных друзьях по всему миру», она редко бывала у себя дома.

Оторвавшись от документов, я понял, что уже темнеет. Уже собирался уходить, как вдруг наткнулся на очень-очень интересный момент в одном из своих последних запросов. В старом выпуске «Сансет», хотите верьте, хотите — нет. Для тех, кто никогда не жил в Калифорнии, поясню, что «Сансет» изначально был туристическим журналом для пассажиров железной дороги «Саутерн Пасифик», но пережил саму фирму и до сих пор не потерял популярности. Это был журнал, в котором могли найти свои статьи любители путешествий, кулинарии и хороших домов, хорошо обеспеченные и те, кто лишь желал выбраться в этот круг. Если вам вдруг захотелось узнать, как лучше всего приготовить чиоппино из краба на восьмерых, как потом его лучше подать на улице, в беседке в вашем саду, летним вечером, при свете десятков мексиканских свеч в бумажных фонариках, то «Сансет» — ваш выбор.

И вот, к моему полнейшему изумлению, в номере за июль 1988 года, между статьями об алюминиевых шкафах с фигурной перфорацией, испанских закусочных-тапас, которые тогда были в новинку, и способах ухода за обширным садом в засуху — частая проблема в Калифорнии — я нашел статью, озаглавленную «Персидский оазис на холмах Калифорнии». И упомянутый сад-оазис принадлежал, конечно же, не кому иному, как «Знаменитости всего Залива и известному филантропу Донье Сепанте». Я вцепился в статью, внимательно проглядывая страницу за страницей, пропуская снимки садов с низкими стенами, прудами, кипарисами и плодовыми деревьями, пытаясь лишь найти фотографию неуловимой Доньи. Одну нашел, но она оказалась не слишком полезна — на ней, по большей части, была лишь ее рука, в которой она держала перед фотографом гранат. Совершенно идеальная и ухоженная рука, но это мне было без надобности. Прочитав текст, я тоже не нашел ничего полезного — кучу информации о садах в персидском стиле, но ничего более о самой мисс Сепанте, за исключением упоминаний о том, что «открывается вид на холмы Калифорнии» и «на золотые просторы долины Санта-Клара», той самой, которую позже стали называть Кремниевой.

Я уже снова решил, что с меня хватит и пора уходить, чтобы встретиться с амазонками, но мой взгляд упал на другую фотографию, поменьше. На ней были несколько квадратных бассейнов, украшенные мозаиками и выстроенные перед домом. Кадр был увязан с тем самым упоминанием о виде на долину Санта-Клара. В углу фотографии, поверх зелени и дорог, покрывающих пространство между ближайшим бассейном и заливом вдали, над деревьями что-то торчало, будто выставленный палец. Будто застенчивый человек, пытающийся подозвать официанта. Это была Башня Гувера, та, что стояла посреди студенческого городка Стэнфордского университета. Что важнее, башня представляла собой геодезическую фигуру, со стенами, сориентированными по сторонам света. Я выбрал изображение в самом лучшем имеющемся разрешении и отправил его на свою электронную почту. А потом отправился в железнодорожное депо, чтобы сесть в машину.