Предвестник шторма - Ринго Джон - Страница 6

Только величайшими усилиями подполковник Хансон удержался от хохота, но легкое фырканье у него все-таки вырвалось.

— Простите, сэр? — переспросил сержант Стюарт, ведя подполковника по коридору, проходившему с одной стороны трейлера.

— Кашель.

— Ясно, сэр.

Узкий проход вел мимо одной двери, обозначенной «Болото», вторую украшала надпись «Уборная», третья, с табличкой «Первый сержант», носила следы ремонта. Коридор привел в помещение с большим письменным столом, за которым кто-то, видимо, ротный писарь, вытянулся по стойке «смирно». На столе стояла чашка кофе, а стойку рядового портил кувшинчик со сливками в левой руке. Он отдал честь.

— Сливки, сэр?

— Черный. У вас есть сахар?

— Вот, сэр! — Рядовой протянул горсть пакетиков.

— Один, пожалуйста.

Пока в кофе добавляли и размешивали сахар, сержант Стюарт постучал в дверь.

— Войдите, — раздался хрипловатый голос изнутри. Обычно при вступлении в должность новый командир имеет возможность изучить открытые личные дела офицеров — файлы формы двести один, как их называли, — и оценки служебного соответствия. Вдобавок он может обсудить сильные и слабые стороны подчиненных с убывающим командиром. В данном случае Г-1 признался, что может только сообщить имена офицеров, да и то с трудом. Информационное обеспечение было в таком же беспорядке, как и все остальное, и в большинстве случае личные дела офицеров все еще валялись в архивах Сент-Луиса. Подполковник Хансон мог лишь припомнить, что у командира роты «Браво» фамилия О’Нил.

— Сэр, вас хочет видеть подполковник Хансон, — уважительно произнес Стюарт через порог.

Подполковник Хансон немедленно обозначил Стюарта как одну из тех личностей в любой команде, которые могут либо создать, либо развалить небольшое подразделение. Ему требовалось нести ответственность за что-нибудь, и если командир не будет внушать ему уважение, Стюарт в два счета сядет им на голову. Так что его почтительное отношение к своему ротному командиру кое-что сказало Фреду. Конечно, состояние роты уже сказало кое-что подполковнику Хансону, но у этого могло оказаться несколько причин. Этот капитан О’Нил мог иметь чрезвычайно способного старшего сержанта, он мог быть поборником палочной дисциплины и так далее. Но хотя бы один из крепких орешков ел из руки О’Нила, и это наиболее существенно говорило о его качествах руководителя. Хорошо бы у него имелись и какие-нибудь тактические способности.

Так что Фред Хансон думал, что ему удалось проявить недюжинное самообладание, когда коренастый танк, моментально, несмотря на легкую испарину после недавних физических упражнений, узнаваемый из многочисленных телевизионных репортажей, выкатился через дверь. Мельком Хансон отметил все еще заметные шрамы на предплечье О’Нила, когда капитан отдал честь.

— Капитан Майкл О’Нил, сэр, командир роты «Браво» Первого батальона Пятьсот пятьдесят пятого Полка Мобильной Пехоты. Какие будут приказания, сэр?

Фред Хансон медленно отдал честь, так четко по уставу, как он едва ли делал прежде. Как и надлежит делать, когда отвечаешь на воинское приветствие обладателя Почетной Медали Конгресса.

— Подполковник Фредерик Хансон, — произнес он в тишине. — Я прибыл принять командование над Один-Пять-Пять-Пять и подумал, что вы могли бы мне в этом помочь.

Фреду показалось, что он заметил краткий проблеск скрытого ликования на лице О’Нила, но шуршание сапог Стюарта стало единственным звуком, нарушившим тишину, воцарившуюся после этого заявления.

— Так точно, сэр. Мне бы этого очень хотелось. Стюарт, найди Ганни, затем отправляйся к штабу батальона.

— Есть, сэр!

— Не следует ли и нам? — спросил командир батальона с детским лицом.

— После вас, сэр, — ответил О’Нил. Глаза его сияли.

— Думаю, все прошло довольно хорошо, — произнес подполковник, закрывая дверь за ушедшим майором.

— Да, сэр. Полагаю, майор Стидвелл принесет большую пользу в гарнизонном штабе, — согласился О’Нил. — Хотя в следующий раз ему захочется повнимательнее посмотреть, кого именно он обзывает сопляком.

— Я также подозреваю, — продолжил подполковник, слегка улыбнувшись воспоминанию, — что какой бы урон это ни нанесло его карьере, любые жалобы майора Стидвелла окажутся пустой формальностью.

— Вы, разумеется, не ставите под вопрос… гм… отважность майора, сэр?

— В общем-то нет, — сказал подполковник Хансон и посмотрел через стол батальонного командира на своего самого молодого командира роты. Новый командир батальона начал разбирать обширную «я-люблю-себя» настенную коллекцию покинувшего их майора Стидвелла. И вся вместе, и по отдельным предметам она производила впечатление. Начиная с диплома Вест-Пойнта и кончая свидетельством об окончания командно-штабного колледжа, майор Стидвелл, казалось, имел все квалификационные значки, которые мог пожелать себе любой строевой офицер. Выпускник одновременно и школы рейнджеров, и курсов сил специального назначения, майор Стидвелл имел право на ношение «Башни Власти»: три наложенных одна на другую планки квалификации рейнджера, сил специального назначения и воздушного десанта. У него также имелся значок отличника физической подготовки, и он, вероятно, мог добыть огонь с помощью двух палок.

Но где-то по дороге майор каким-то образом упустил главный смысл всего этого. Бросалось в глаза отсутствие памятных табличек от частей, которыми он раньше командовал. Тут существовало два возможных объяснения, и, не видев его личного дела, подполковник Хансон не мог решить, которое было более вероятным. Либо Стидвелла настолько не любили, что подчиненные праздновали его уход без малейшего сожаления, либо он занимал очень мало руководящих должностей. По зрелом размышлении второе предположение выглядело предпочтительнее: какие-нибудь прихлебатели всегда состряпают тебе памятный знак, какой бы катастрофой ни было твое командование.

— Пусть майор Стидвелл обладал всеми необходимыми для командира умениями, — рассудил подполковник, указывая на стену, — это не всегда означает, что человек способен командовать. В мирное время неспособность командовать часто скрывается умелой работой штаба. Однако в суровые времена, когда быстрые и точные решения должны быть приняты в отсутствие объективно правильных готовых ответов или поддержки компетентного штаба, неумение руководить становится кристально ясным. Подозреваю, что майор Стидвелл может неплохо справляться с обязанностями младшего офицера и, наверное, даже быть примерным старшим офицером в штабе, но он не годится как командир — особенно боевой командир.

Он пожал плечами и закончил лекцию:

— Такое случается.

— Вам ведь не полагается обсуждать с младшими офицерами качества старших офицеров, сэр? — спросил Майк, откинувшись на спинку шаткого кресла, добытого, вероятно, в гарнизонных кладовых после того, как от него отказались комнаты отдыха ввиду старости и истрепанности.

— Ну, капитан, — ответил подполковник, — есть младшие офицеры и младшие офицеры. В вашем случае вы можете быть уверены, что я буду обсуждать с вами все, что, по моему мнению, поможет вам в вашем военном развитии, а я, в свою очередь, буду регулярно спрашивать вашего совета по тактике ББС. Я не собираюсь относиться ко всему вами сказанному как к святому писанию, но я буду слушать.

— Из-за Медали? — с наигранной непринужденностью спросил Майк, доставая сигару из рукава своего серого шелка.

Подполковник Хансон слышал о Майкле О’Ниле не впервые. Он был Тот Самый О’Нил. Мощный Мышь. Железный О’Нил, герой Дисса. Подполковник Хансон знавал не одного настоящего героя за свою военную карьеру, и он знал, что если ты сам там не был, то невозможно определить, какие действия могли, а какие не могли послужить причиной награждения любой медалью, и особенно Медалью Конгресса. Иногда самые героические истории оказывались сплошной чепухой, а иные, совсем неброские с виду, оказывались закрученными неожиданно сложно. Одни настоящие герои были безудержными хвастунами, другие жили тихо. Часто героями становились те, кто просто оказался не в том месте и уцелел. Иногда все оказывалось именно так, как описывалось.