Несговорчивая жена принца - Саутвик Тереза - Страница 20

Права ли она? Неужели его сердце не примет ребенка, которого они могли зачать? Кардал не знал, что и думать. Знал только, что не может отпустить ее. Не сейчас.

– Джессика…

– Тебе не удастся меня поколебать. У тебя нет больше доводов.

– Ребенок – если он будет – станет претендентом на трон Бхакара. Его следует воспитать так, чтобы впоследствии он был способен принять на себя бремя ответственности.

– Проклятие. Ты переходишь к недозволенным приемам.

Несчастное выражение лица Джессики рождало в нем желание обнять ее, утешая. А ведь он сам и виноват.

– Ничего не поделать, я – принц королевской крови.

– Я усвоила. – Она скрестила руки на груди. – Ладно. Твоя взяла. Я остаюсь в стране, пока мы не узнаем, беременна я или нет.

Настроение его мгновенно улучшилось.

– Отлично.

– Но я переезжаю к моим дедушке и бабушке. Если журналисты станут приставать, скажи им, что мне захотелось получше познакомиться с ними. Или придумай что-нибудь еще.

А вот это уже хуже. Он предпочитал, чтобы она оставалась во дворце, рядом с ним, не очень понимая, к чему ему это. Вероятно, виной тому тревога, что пострадает его имидж. Странно, что он так болезненно воспринимает подобные мелочи.

Очень не хочется, чтобы она уезжала. Но если она не беременна, то он не представляет, как ее удержать.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Скажи Кардал, что она небезразлична ему, Джессика осталась бы во дворце. Ему даже не требовалось говорить, что он ее любит, хотя сейчас она понимала – именно это ей больше всего хотелось услышать.

Когда он сказал, что она не может уехать, девушку посетила надежда, хуже того – желание. А он в качестве предлога использовал ее возможную беременность. И спокойно отпустил ее из дворца. Правда, лично решил сопровождать до дома дедушки и бабушки. Лишь холодно поинтересовался:

– Ты обсуждала свой приезд с ними? Одобрят ли они твое бегство от мужа?

– Они сделают все, что я попрошу. – Джессика сжала руки так, что побелели костяшки пальцев. – И да, я позвонила им и договорилась, что поживу у них.

От злости его черные глаза запылали, как уголья.

– Ты недалеко ушла от своей матери. Тоже норовишь сбежать.

Не ответив, Джессика выбралась из машины, взбежала по ступеням к двери. Пока водитель заносил в дом багаж, она оглянулась через плечо на Кардала.

Ее сердце заныло при виде худощавой элегантной фигуры, облокотившейся о дверцу машины. Вспомнив упоительное ощущение от его поцелуев, она вздрогнула от желания. Никогда ей не встречался такой, как он – добрый, надежный, слишком красивый. Проще сказать, самый лучший человек в мире.

У нее хорошие основания слегка отодвинуться от него в сторонку. Ничего она не сбегает, просто с достоинством удаляется.

Знакомым жестом Кардал пропустил пальцы сквозь густые черные волосы, и сердце Джессики снова подскочило. Как хорошо успела она его узнать. Удивительно, насколько привыкла на него полагаться. Что поделать – их отношениям не суждено длиться долго. Зато теперь у нее есть родные. Самое время обратиться к ним сейчас, когда ее сердце разбито. Тот, кого она любит, не отвечает ей взаимностью.

Джессика помахала ему и позволила бабушке увести себя в дом.

– Я попросила подать чай в гостиную, – сказала пожилая женщина. – Там и поговорим.

– А дедушка где?

– Он вернется домой немного погодя. Нас не побеспокоят.

Джессика провалилась в мягкие подушки дивана.

– Спасибо, что приютили меня.

– А тебе спасибо, что попросила нас. Для того и родные. Но меня интересует, почему ты оставила принца. У вас проблемы?

Только если она беременна.

– Нам надо кое-что решить, и мне показалось, я смогу лучше разобраться в себе, побыв одна.

– Понятно.

Джессика сложила руки на коленях.

– Почему она убежала? Моя мама, я хочу сказать. Почему не обратилась к вам за помощью?

– Не могу сказать наверняка.

– Но ты знала ее. Она была самой дорогой, любимой. Должна же ты догадываться, что она чувствовала.

– Гордость. Стыд. – Бабушка невидящим взглядом смотрела в окно.

– В письме она писала, что мой отец был дипломатом.

Бабушка кивнула.

– Мэрам встретила его в этом самом доме, на приеме, который давали мы с мужем. Дипломат этот был женат, вдали от дома. Она – молода, очень хороша собой. Потом то она выискивала повод посетить министерство иностранных дел, то он находил предлог появиться в нашем доме. Мы понимали, что происходит, предостерегали Мэрам, и не раз. Но наше неодобрение лишь подхлестывало ее.

– Она отказалась прекратить свидания с ним?

Лиина кивком подтвердила ее слова.

– Мы были вне себя от горя и огорчения. Не знали, как справиться с упрямицей. Вначале мы не знали о ее беременности. Она просто исчезла.

– Вы разговаривали с моим отцом?

– Конечно. Он не знал, где Мэрам, хотя и признался, что она приходила и сказала ему о своем положении. Он ответил ей, что никогда не пойдет на скандал, оставив жену.

– Негодяй. Учитывая все вышесказанное, меня удивляет, что вы так тепло приняли меня. Я – дочь человека, навлекшего позор на вашу дочь.

– Она тоже виновата. – Бабушка ободряюще потрепала Джессику по руке. – Но мы никогда не переставали ее любить. Ты – дочка нашей дочери, и тебя мы тоже любим. А сейчас я вижу, что ты чем-то огорчена. И чувствую, тут не обошлось без его высочества принца.

– Неудивительно, что маме не удавалось вас дурачить, – ответила Джессика с наигранной веселостью.

– Я стара, но зрение и слух пока мне не изменяют.

– Ты вовсе не старая.

– Пытаешься мне льстить? Ценное качество для внучки. Только не надейся увести меня в сторону от темы. Объясни, что произошло.

– Я решила не оставаться во дворце, и Кардал сказал, что я сбегаю – как мама.

– Сбегаешь? От чего? Твоя мать оставила нас, боясь, что опозорила семью. Она знала, что ранит нас, и не хотела видеть причиненную ею боль. Только не учла, что время лечит.

В случае Кардала – нет. Джессика положила ладонь на живот и мысленно взмолилась, чтобы ребенка не было.

– Пусть вы с Кардалом были обручены заочно, сразу видно искры, пробегающие между вами.

Лишь с моей стороны, уныло подумала Джессика.

– Боюсь, твое внимание привлекло статическое электричество.

Интересно, что хуже – бесчисленные мужчины, сменяющие друг друга в процессе поиска настоящей любви, или заведомое отсутствие всяких попыток кого-либо найти потому, что уже встретила своего единственного, который никогда тебя не полюбит?

Бабушка нахмурилась:

– Надеюсь, когда ты говорила о бегстве, то не имела в виду возвращение в Америку?

– У меня там работа, – призналась Джессика. – Я работаю с детьми, которые нуждаются во мне.

– Уверена, что нуждаются. Но ответь мне: не пытаешься ли ты прикрыть истинную причину отъезда другими?

– Не понимаю, о чем ты.

– Все о том же – пытаюсь выпытать у тебя, что ты думаешь о принце Кардале. Мы поймем, если ты решишь, что твоя работа – настоящая причина твоего отъезда. Но, прежде чем принять решение, вспомни то, о чем забыла твоя мать, – ты можешь покинуть Бхакар, но свои беды унесешь с собой.

Это называют эмоциональным багажом. Сюда Джессика прибыла, практически его не имея, а теперь он не поместится и в десяти чемоданах.

Слезы брызнули у нее из глаз, и бабушка крепко прижала ее к себе. Приехав сюда за семьей, Джессика свою семью обрела. Любви она не искала, но любовь сама нашла ее.

По крайней мере, хотя бы есть кому утешить ее, когда она плачет.

С того момента, как секретарь сообщил ему о звонке Джессики, Кардал не мог сосредоточиться. Вероятно, надо было прервать проходившее тогда совещание, тогда многие дела не остались бы нынешним утром незавершенными. Теперь Кардал никак не мог выбросить мысли о Джессике из головы.

По правде говоря, ничего нового тут нет. Теперешнее состояние стало входить у него в привычку. Особенно за последние несколько недель, после ее переезда к родственникам. Собственные покои стали казаться Кардалу слишком большими, слишком пустыми. Непонятно, почему это происходит с ним. Ее хрупкая фигурка не могла занимать так уж много пространства.