Изумрудное море - Ринго Джон - Страница 72

Описав очередной круг, китон выпрыгнул из воды и. на этот раз едва не ухватился за хвост одной из ихтианок. Китон напрягся и щелкнул челюстями, но поймать извивающийся хвост так и не смог. Наконец он начал пятиться и был уже наполовину в воде, когда неожиданно кто-то нанес ему сильнейший удар сверху.

Прыгнув вниз, Герцер сильно ударился и с трудом сумел прийти в себя. Он свалился прямо на спину китона, на его спинной плавник, но, поскользнувшись на гладкой и упругой коже, тут же съехал и с громким всплеском полетел в воду.

Однако этот удар оглушил и китона, благодаря чему Герцер успел прийти в себя первым. Собрав все силы, он высунулся из воды и, вспомнив наставления Баст, протезом зажал дыхало бандита.

Тот издал звук такой силы, какого Герцер никогда в своей жизни не слышал. Пронзительный вопль умирающего ребенка размером с кита – вот первое, что пришло ему в голову. Китон отчаянно заметался, пытаясь глотнуть воздуха, колотя по воде хвостом и не видя ничего вокруг, ударился носом о стену пещеры.

– Стоять! – крикнул ему лейтенант и поднес нож к его глазу.

Тот сразу затих.

– Бусти бой дос! – сказал китон, пытаясь тщательно выговаривать слова. Звук исходил из дыхательного отверстия, которое зажимал Герцер.

Черта с два! – отозвался Герцер. – У меня острый нож. Я могу перерезать тебе мышцу, и ты не сможешь уйти под воду, пока рана не заживет. Но прежде ты подохнешь с голоду.

– Бусти, – повторил китон. – Божалуйста.

– Нет, – ответил Герцер. Внезапно он понял, что, судя по размерам китона и форме его спинного плавника, а также, черт его возьми, поведению, это всего лишь детеныш. – Где остальные китоны?

– Де здаю, – ответил китон. – Бусти.

– Как бы не так, – возразил Герцер и сильнее сжал зажим протеза.

Детеныш издал пронзительный вопль боли.

– Где остальные?

– Рядоб, – всхлипнул китон. – Ждут.

– И ты решил принести им чего-нибудь вкусненького? – насмешливо спросил Герцер. – Нет, не думаю. Повернись и положи хвост на выступ. И без шуток; я могу сжать руку еще сильнее. А то и всадить тебе нож по самые мозги.

Схватив китона за хвост, Герцер приказал одной из ихтианок привязать его своим кожаным ремнем к выступу скалы. Затем отпустил руку и подплыл к морде детеныша.

– Я знаю, что значит попасть в плохую компанию, – сказал Герцер. – Только поэтому ты еще жив. Я попрошу ихтианок не убивать тебя. Хотя, может быть, ты уже схватил какого-нибудь ребенка?

– Нет, – ответил китон. – Я не хотел этого делать, но Шанол…

– Я знаю, – сказал Герцер. – Я также знаю, что делает с человеком возможность издеваться над беззащитными. Я знаю, что ты отлично повеселился, хотя в душе и презирал себя за это, верно?

– Да, – просипел китон.

– У меня больше нет времени с тобой разговаривать, но я советую тебе хорошенько обо всем подумать, пока ты будешь торчать здесь. С кем ты хочешь быть на самом деле? Кто ты, что творится у тебя в душе? Ты хороший парень или плохой? Подумай об этом, и у тебя может появиться шанс исправить свою ошибку. Воспользуйся им.

Герцер всплыл на поверхность и оглядел сбившихся в кучу ихтианок.

– Дамы, этот юноша просит извинить его за те неудобства, что он вам доставил, – сказал он. – По этой причине, а также потому, что он является источником информации, я чертовски настоятельно прошу вас понять это и не забивать его насмерть камнями.

В толпе женщин послышались истеричные смешки, но тут вперед выползла одна из ихтианок.

– Он чуть не сожрал моего Грэма! – крикнула она. – Пусть подыхает!

– Да, но как я уже говорил, он приносит свои искренние извинения, – весело ответил Герцер. – И знаете, у каждого свои слабости. Я, например, начинаю сердиться, когда кто-то не хочет выполнить мою крайне любезную просьбу. Вам все ясно, мэм?

– Да, – со вздохом ответила ихтианка.

– Я рад, что с этим вопросом мы разобрались, – кивнул Герцер. – А теперь, я полагаю, мне нужно посмотреть, что происходит перед входом в пещеру.

– Ты с ума сошел, – сказала ихтианка. – Там наверняка затаились остальные бандиты!

– Ну что ж, лучше уж там, чем здесь, – ответил Герцер. – И если этот юнец не притащит им чего-нибудь пожевать, то они могут сами пожаловать сюда. Думаю, мне нужно проследить, чтобы этого не случилось.

– Зачем? – спросила ихтианка. – Зачем ты все это делаешь?

– Я ведь уже говорил, – печально ответил Герцер, – у каждого свои слабости.

С этими словами он ушел под воду и скрылся в темном туннеле.

Под водой было так темно, что, казалось, мрак проникает в самую душу. К тому же туннель оказался таким узким, что Герцер только диву давался, как китону удалось протиснуться в пещеру. Возможно, попасть в нее можно было с какой-нибудь другой стороны и китон это знал. Но Герцеру пришлось продвигаться исключительно на ощупь, надеясь лишь на то, что в туннеле не было боковых проходов, куда он мог бы случайно свернуть, а потом блуждать в лабиринте до конца своих дней. Снова и снова натыкался он на выступы скал и острые камни, задевая чтото или кого-то, кого предпочел бы не видеть. Один раз его руки наткнулись на какую-то скользкую массу, и Герцер, получив сильнейший ожог, отскочил в сторону, тряся обожженной рукой.

Наконец, когда он уже не сомневался, что окончательно заблудился и будет заживо похоронен в этой подводной могиле, впереди показался слабый голубой свет. Глаза, привыкшие к темноте, начали различать стены туннеля, и Герцер радостно бросился навстречу свету, навстречу надежде. И как только свет стал ярким и отчетливым… перед Герцером возникла голова китона.

– Ну и что мы здесь делаем? – спросил Шанол. – Да это, кажется, наш маленький лейтенант. А где Томас?

– Он решил, что с него хватит, – почувствовав неожиданную усталость, ответил Герцер.

Вокруг плавали другие китоны: похоже, здесь собралось все стадо. Герцер знал, что может закрыть проход и не пустить китонов внутрь, но вся его военная выучка отчаянно протестовала против пассивной защиты.

– Тебе следует молиться, чтобы он был жив, – сказал Шанол.

– А тебе какое дело? – спросил Герцер. – Это ведь ты послал его в туннель, откуда он мог не вернуться.

– Я знал, что он вернется, – заявил Шанол. – Я вообще много чего знаю. Например, что однажды случилось с тобой и Данаей. Она тебе снится по ночам, Герцер?

– Ох, парень, я вижу, ты начитался книжек по популярной психологии, – рассмеялся Герцер. – В некоторых из них говорится, что существует некий предел гнева. Но гнев иногда очень хороший помощник, когда ты умеешь им управлять. – И с этими словами Герцер, рванувшись, вонзил нож в глаз Шанола.

Тот как раз открывал рот, собираясь броситься вперед, чтобы схватить человека, но узкий туннель не дал ему как следует раздвинуть челюсти, и неожиданный выпад Герцера застал китона врасплох. Шанол завизжал, пуская пузыри из дыхала, и, отчаянно загребая хвостом, начал пятиться назад.

Герцера отбросило к потолку туннеля, ударившись о камни, он полетел вниз, а китон, весь в крови, с торчащей из глаза, словно какое-то экзотическое украшение, рукояткой кинжала, бросился прочь от входа в туннель.

– Смерть тебе! – завизжал китон, всплывая на поверхность, чтобы вдохнуть воздуха. Но его вопль звучал как рыдание.

– Иди сюда, попробуй меня убить! – крикнул ему Герцер. – Заходи в туннель! Я могу стоять здесь, пока не надоест. Залетай в мою гостиную, маленькая мошка!

– Я убью тебя! – всхлипывал китон. – Убью и съем! Живьем, начиная с ног! Ниттаатсук! – крикнул он своему сородичу и подставил ему глаз.

Как и дельфино, китоны были наделены толстыми короткими пальцами, так что сородич Шанола по имени Ниттаатсук, схватившись за рукоятку ножа, быстрым движением вытащил его из глаза вожака. Последовал короткий вопль, после чего китон решил воплотить одну блестящую, как ему показалось, идею. Зажав нож грудными плавниками, он подплыл ко входу в туннель, будто нарочно протягивая его лейтенанту.