Молчание ягнят (др. перевод) - Харрис Томас - Страница 5

— Я не знаю Уилла Грэма.

— Вы знаете, кто он. Любимчик Джека Крофорда. Он работал до вас. Как его лицо?

— Я никогда с ним не встречалась.

— Это называется «бередить старые раны». Или вы так не считаете, офицер Старлинг?

Помолчав едва секунду, она очертя голову бросилась в атаку:

— Было бы лучше заняться новыми. Я принесла вам…

— О, нет, нет. Это глупо и неправильно. Никогда не отвечайте остротой на остроту. Послушайте: желание понять остроту и ответить на нее заставляет собеседника совершить в уме поспешный и не относящийся к предмету беседы поиск. Это ломает настрой. Успех беседы зависит от настроения, от той атмосферы, в которой она протекает. Вы начали прекрасно, вы были учтивы сами и правильно воспринимали ответную учтивость. Вы добились ответного доверия, сказав правду, какой бы неловкой она ни была, о том, что вам крикнул Миггз. И теперь ни с того ни с сего грубо переходите к опроснику, неудачно сострив мне в ответ. Так у вас ничего не выйдет.

— Доктор Лектер, вы — опытный психиатр-клиницист. Неужели вы могли подумать, что я настолько тупа, что попытаюсь надуть вас, подыгрывая вашему настроению? Поверьте, это не так. Я всего лишь прошу вас взглянуть на опросник. Вам решать — отвечать на эти вопросы или нет. Но что плохого может случиться, если вы хотя бы взглянете на него?

— Офицер Старлинг, вам приходилось в последнее время читать публикации Отдела криминальной психологии?

— Да.

— Мне тоже. ФБР — вот идиоты! — отказывается посылать мне «Бюллетень правоохранительных органов», но я все равно получаю его от торговцев, сбывающих прошлогодние новинки. Кроме того, Джон Джей присылает мне «Новости» и периодику по психиатрии. Ваши делят людей, совершающих серийные убийства, на две группы, одних числят по разряду организованных, другие у них дезорганизованные. Что вы сами по этому поводу думаете?

— Ну, это… самая основа различий, очевидно, они считают…

— Упрощенчество это, хотели вы сказать, иного слова тут не подберешь. На самом деле психология, как наука в целом, пока еще пребывает в младенчестве, а в вашем Отделе она на уровне френологии.[9] Отправляйтесь на любой факультет психологии и взгляните на студентов и преподавателей: никакого профессионализма, сплошные любители и прочие моральные уроды. Далеко не лучшие университетские умы. Организованные и дезорганизованные — вот уж, поистине, «самая основа различий», плодотворнее ничего придумать не могли.

— А как бы вы изменили эту классификацию?

— И не подумал бы менять.

— Кстати, о публикациях: я прочла ваши статьи о пристрастиях к хирургическим вмешательствам и о левосторонней и правосторонней лицевой симптоматике.

— Да? Первоклассные статьи, — сказал доктор Лектер.

— Я тоже так считаю. И Джек Крофорд говорил мне о них то же самое. Это — одна из причин, почему Крофорд так стремится заручиться вашим…

— Крофорд-Стоик стремится заручиться? Он, должно быть, занят по горло, если вынужден обращаться за помощью к курсантам Академии.

— Он действительно занят и хочет…

— Занят делом Буффало Билла?

— Думаю, да.

— Да нет же, офицер Старлинг. Не «думаю, да». Вы совершенно точно знаете: он занят именно Буффало Биллом. Я подумал, что Джек Крофорд вполне мог послать вас ко мне расспросить об этом деле.

— Нет.

— Значит, вы не пытаетесь исподволь подобраться к этой теме?

— Нет, я пришла потому, что нам очень нужна ваша…

— А что вы знаете о Буффало Билле?

— О нем вообще мало что известно.

— А в газеты все попало?

— Кажется. Доктор Лектер, у меня не было доступа к закрытым материалам по этому делу. Я всего лишь…

— Сколько женщин на счету у Буффало Билла?

— Полиция обнаружила пятерых.

— И со всех он содрал кожу?

— Да, с верхней части тела.

— Я ничего не нашел в газетах по поводу этого его имени. Вам известно, почему его называют «Буффало Билл»?

— Да.

— Расскажите.

— Расскажу, если вы согласитесь взглянуть на опросник.

— Только взглянуть. Так почему же?

— Это началось с дурной шутки в Отделе по расследованию убийств в Канзас-сити.

— И…

— Его прозвали Буффало Билл, потому что он не только убивал, но еще и… обдирал своих телок.

Старлинг вдруг обнаружила, что страх в ней уступил место пошлости. И из двух зол она предпочла бы страх.

— Перешлите мне опросник.

Старлинг положила голубые странички на поднос и отправила его в камеру. Молча ждала, пока Лектер бегло просматривал листки, потом небрежно бросил их обратно.

— О, офицер Старлинг, неужели вы полагаете, что меня можно с легкостью вскрыть столь жалким тупым инструментом?

— Нет. Я думаю, вы могли бы дать какой-нибудь импульс и продвинуть это исследование.

— И что, по-вашему, могло бы подвигнуть меня на это?

— Любопытство.

— По поводу чего?

— По поводу того, почему вы здесь. По поводу того, что с вами случилось.

— Со мной ничего не случилось. Случился Я. Меня нельзя свести всего лишь к некоторому комплексу воздействий. Вы отказались от понятия добра и зла офицер Старлинг, ради бихевиоризма.[10] Ваша мораль — она как младенец в непромокаемых штанишках, все чистенько. Никто ни в чем не виноват. Взгляните на меня, офицер Старлинг. Можете вы мне в лицо заявить, что я — зло? Я — зло, офицер Старлинг?

— Я думаю, вы — разрушение. А это для меня одно и то же.

— Зло всего лишь разрушение? Тогда бури — зло, если все так просто, и огонь, да еще и град к тому же. Все то, что агенты страховых компаний валят в одну кучу под рубрикой «Деяния Господни».

— Сознательно совершаемое…

— Я — для собственного удовольствия — коллекционирую рухнувшие церкви. Вы не видели недавнюю передачу о церкви в Сицилии? Потрясающе! Фасад храма рухнул во время специально заказанной мессы и похоронил под собой шестьдесят пять бабушек. Это — зло? Если да, кто же его совершил? Если Он — там, то Ему просто это нравится, офицер Старлинг. И тиф, и лебеди — одних рук дело.

— Я не могу найти вам объяснение, доктор Лектер, но я знаю, кто мог бы это сделать.

Он прервал ее, подняв ладонь. Клэрис заметила, что рука у него очень красива, а средних пальцев — два, совершенно одинаковых, но это не нарушает изящества кисти. Редчайшая форма полидактилии.[11]

Когда он заговорил снова, тон его был мягок и приветлив:

— Вам хотелось бы меня квантифицировать,[12] офицер Старлинг. Вы преисполнены амбиций и уверенности в себе, не так ли? А знаете, что вы представляете собой, на мой взгляд, — вы, с вашей дорогой сумкой и дешевыми туфлями? Вы — деревенщина. Тщательно отмытая, жутко деятельная деревенщина, хоть и сдобренная толикой вкуса. Ваши глаза — как дешевые камушки, что дарят на день рождения. Они вспыхивают, когда вы охотитесь за каким-нибудь ответиком. Но в глубине за ними есть блеск. Так? Вы очень стараетесь не быть похожей на собственную мать. Хорошее питание удлинило ваши кости, но вы всего на одно поколение отошли от угольных шахт, офицер Старлинг. Вы из каких Старлингов? Из Западной Вирджинии или из Оклахомы, а? Надо было монетку подкидывать, чтобы решить, куда податься — в колледж или в армию, во вспомогательные части, разве не так?

Я хочу сказать вам что-то очень личное о вас самой курсант Старлинг… Там, дома, в вашей комнате, вы прячете нитку золотых бусин, тех, что дарят девушкам по одной на день рождения, вас всякий раз передергивает, когда вы видите, какая это пошлятина верно? Все эти надоевшие «спасибо вам», за которыми следуют поцелуйчики и дозволенные ласки, от которых чувствуешь себя противно липкой. После каждой бусины. Надоело. Ску-у-у-шно! Ум портит жизнь, курсант Старлинг, правда? А если к тому у вас есть еще и вкус… Когда вы будете думать о нашем разговоре, вы вспомните глупую, животную обиду того, от которого пытались отделаться.