Молчание ягнят (др. перевод) - Харрис Томас - Страница 13

— Джонетта Джонсон, «Уорлд пикчерз — программа новостей». Это вы сообщили об убийстве?

Старлинг не очень-то походила на блюстителя закона и сама прекрасно сознавала это.

— Я — следователь ФБР. Здесь совершено преступление. До появления представителей городских властей я не имею права никого допустить…

Ассистент оператора ухватился за нижний край двери, пытаясь ее поднять.

— Прекратите, — сказала Старлинг. — Я вам это говорю, сэр. Остановитесь. Я не в игрушки с вами играю. Отойдите, будьте добры. Сделайте одолжение.

Ей сейчас очень хотелось иметь бляху, форму, хоть что-нибудь.

— Ладно, Гарри, брось, — сказала Джонетта. — Знаете, офицер, мы готовы всячески сотрудничать с вами. Откровенно говоря, вся эта петрушка очень дорого стоит, и я просто хочу знать, держать ли мою команду здесь до приезда других ответственных лиц. Может, скажете мне — что, там действительно убитый? Камеры выключены, все останется между нами. Скажите мне, и мы подождем. Мы будем паиньками, обещаю вам. Ну как, идет?

— На вашем месте я бы подождала, — сказала Старлинг.

— Спасибо. Вы не пожалеете, — сказала Джонетта Джонсон. — Послушайте, у меня есть кое-какая информация о «Мини-складах Сплит-сити», может, она вам пригодится. Вы не посветите мне на планшет? Посмотрим, может, сейчас прямо и отыщем.

— Машина «Уорлд ай-ТВ новости» у ворот, Джони, — сказал Гарри, тот, что пытался открыть дверь.

— Посмотрим, может, сейчас отыщу, да вот! Примерно два года тому назад здесь был скандал, когда их обвинили в перевозке и хранении… пиротехнических средств, или что-то вроде этого. — Джонетта напрасно слишком часто бросала взгляд через плечо Клэрис.

Старлинг оглянулась и увидела, что оператор лежит на спине, голова и плечи уже скрылись под дверью, а ассистент сидит рядом с ним на корточках, готовясь просунуть под дверь и камеру.

— Эй! — крикнула Старлинг. Она упала на колени на мокрую землю, рядом с оператором, и потянула его за рубаху. — Вам нельзя туда. Эй! Я же сказала вам — туда нельзя!

Оба парня не переставая уговаривали ее, мягко, просительно:

— Мы же ничего не тронем, мы ведь профессионалы, ты только не волнуйся. Да полиция все равно нас впустит. Все будет нормально, ничего страшного, правда, девуля.

Эта их манера уговаривать — словно дуру девчонку на заднем сиденье машины — совершенно лишила ее самообладания.

Она бросилась к домкрату с одной стороны двери и принялась работать ручкой. Дверь пошла вниз с режущим слух скрипом. Клэрис снова взялась за ручку. Теперь край двери коснулся груди оператора. Убедившись, что он и не собирается вылезать, Старлинг выдернула ручку из гнезда и подошла с нею к распростертому на земле парню. К тому моменту все было освещено софитами уже нескольких телекомпаний. В их яростном свете она забарабанила ручкой домкрата по железной двери прямо над оператором, осыпая его пылью и ржавчиной.

— Эй! Прошу внимания! — сказала она. — Вы что, не желаете меня слышать? Вылезайте оттуда. Немедленно. Еще секунда и вы будете арестованы за сопротивление представителю власти.

— Полегче, детка, — сказал ассистент оператора и положил руку ей на плечо. Она резко повернулась к нему. За слепящей стеной света кто-то выкрикивал какие-то вопросы, но их заглушили сирены.

— Убери руки и отвали, подонок. — Она наступила ногой на щиколотку оператору и снова повернулась лицом к его ассистенту, по-прежнему сжимая в руке рычаг домкрата. Она не замахнулась на парня. Это уже было не важно. Она и так выглядела отвратительно на телевизионных экранах.

9

Запахи в отделении для буйных в полутьме казались еще омерзительней; за спиной работал включенный без звука телевизор, и тень Старлинг упала на брусья решетки: Клэрис стояла у клетки доктора Лектера.

Она ничего не могла разглядеть во тьме за решеткой, но не хотела просить надзирателя включить свет со своего поста. Осветилось бы все отделение сразу, а она знала, что полицейские из Балтиморского отделения много часов подряд при полном свете орали на Лектера, требуя ответов на свои вопросы. Доктор отказался отвечать, только сложил для них из бумаги курочку, принимавшуюся клевать, когда нажимали ей на хвост. Старший офицер группы со злостью раздавил курочку в казенной пепельнице, выйдя в холл и кивком показав Старлинг, что теперь она может войти.

— Доктор Лектер. — Она слышала свое дыхание и дыхание тех, дальше по коридору; только в пустой камере Миггза никто не дышал. Камера Миггза была ужасающе пуста. Старлинг ощущала тишину этой камеры всей кожей, словно сквозняк.

Она знала — Лектер наблюдает за ней из темноты. Прошло минуты две. Спина и ноги болели после схватки с дверью гаража, одежда еще не просохла. Старлинг бросила на пол подальше от решетки куртку и села на нее, поджав под себя ноги, и, приподняв воротник блузы, расправила на нем мокрые, испачканные волосы, чтобы они не липли к шее.

У нее за спиной, на экране телевизора проповедник беззвучно воздевал руки горе.

— Доктор Лектер, мы оба знаем, почему я здесь. Они полагают, вы станете отвечать на мои вопросы.

Тишина. По другую сторону коридора кто-то засвистел: «Через море на Гебриды…» Минут через пять она сказала:

— Странное было чувство, когда я входила туда. Мне хотелось бы когда-нибудь поговорить с вами об этом.

Старлинг подскочила, когда из клетки Лектера выкатился поднос. На нем — чистое, аккуратно сложенное полотенце. Она и не слышала, как Лектер ходил по камере.

Клэрис посмотрела на полотенце и, чувствуя, что летит куда-то вниз, взяла его и принялась вытирать волосы.

— Спасибо, — выговорила она.

— Почему вы не спрашиваете меня о Буффало Билле? — Его голос прозвучал очень близко, на уровне ее лица. Он, должно быть, тоже сидит на полу.

— Вам что-то о нем известно?

— Возможно, но мне нужно взглянуть на его дело.

— У меня нет его дела — сказала Старлинг.

— У вас и этого дела не будет, когда они вас до конца используют.

— Я знаю.

— Вы могли бы достать материалы о Буффало Билле. Рапорты и снимки. Мне хотелось бы на них взглянуть.

Еще бы вам не хотелось!

— Доктор Лектер, вы сами все это затеяли. Пожалуйста, расскажите мне об этом человеке из «паккарда».

— Вы обнаружили там целого человека? Странно. Я видел только голову. Как вы полагаете, откуда взялось остальное?

— Ну, хорошо. Чья это голова?

— А что вы можете сказать?

— Они успели сообщить только предварительные данные: мужчина, белый, лет двадцати семи, зубы лечил и в Америке, и в Европе. Кто он?

— Любовник Распая. Распая со слюнявой флейтой.

— Каковы были обстоятельства… Как он умер?

— Обиняками разговариваете, офицер Старлинг?

— Нет, я спрошу вас об этом несколько позже.

— Сэкономлю-ка я вам время: я его не убивал. Это Распай. Он обожал моряков. Этот был из Скандинавии, Клаус… не знаю фамилии. Распай мне ее не сообщил.

Голос Лектера раздавался теперь откуда-то снизу. Может быть, он теперь не сидит, а лежит на полу, подумала Старлинг.

— Клаус сошел на берег со шведского судна в Сан-Диего. Распай в это время преподавал там на летних курсах при консерватории. Он совершенно потерял голову из-за этого шведа. Молодой человек прекрасно знал, с какой стороны хлеб маслом намазан, и сбежал с корабля. Они купили какой-то ужасный автоприцеп и словно сильфиды носились нагишом по лесам. Распай сказал, что Клаус ему изменял и он его задушил.

— Распай сам сказал вам об этом?

— О да. Я был связан врачебной тайной: ведь он поведал мне об этом во время лечебного сеанса. Я думаю, он лгал. Он был весьма склонен приукрашивать факты. Ему так хотелось казаться романтичным и опасным. Вполне возможно, что швед скончался от асфиксии во время каких-нибудь вполне банальных эротических забав. Распай был слишком слабым и дряблым, чтобы задушить молодого моряка. Вы обратили внимание, как высоко Клаус подрезан? Под самую челюсть. Возможно, для того, чтобы скрыть странгуляционную борозду, вполне возможно, что он был повешен.