Реальность на продажу - Ридпат Майкл - Страница 12

Еще девчонкой, после того, как отец ушел от ее матери, Карен побывала у множества психиатров. Не знаю, что они там у нее нашли и насколько смогли ей помочь. Сама Карен подробностей не рассказывала, а я расспрашивать не решался. Потом, когда тот тип с ней порвал, она оказалась на грани нервного срыва. Я считал, что ей просто необходимо кому-то выговориться, и так ей прямо и сказал. В конечном итоге получилось, что этим кем-то стал я, и со временем Карен удалось прийти в себя. Втайне я этим немало гордился, однако теперь начал сомневаться, что одних задушевных бесед со мной было достаточно. Недавняя встреча с бывшим возлюбленным и сегодняшний разговор о ее отце, похоже, вернули нас к тому, с чего мы начинали.

Я молча сидел, моля Бога, чтобы Карен сумела взять себя в руки. Минут через пять она стала успокаиваться.

— Извини, — вскинула она на меня глаза.

— Все нормально? — осторожно спросил я.

— Да.

Ужин мы закончили в тягостном молчании, расплатились и поехали домой.

Я сделал глоток шампанского из высокого бокала и откинулся на спинку кресла. Между облаками далеко внизу мелькнули огни Шеффилда. Несмотря на то что день выдался промозглым и холодным, душу мне грел по-настоящему крупный выигрыш.

Этим утром я заехал за Грегом к нему на квартиру в Кенсингтоне на Черч-стрит. На ипподром Грег попал впервые, и ему не терпелось понять, что же я мог там найти интересного. Добрались мы туда как раз к обеду, за которым я и познакомил его с программой скачек. Все мое внимание было приковано к третьему заезду и участвовавшему в нем шестилетнему жеребцу по кличке Баскерс Бой. В марте я уже видел, как он бежал в «Фонтуэлл-парк». Тогда он пришел четвертым, отстав от победителя всего на четыре корпуса. Это было его первое выступление после длительного отсутствия на дорожке, и жокей жеребца явно щадил, у финишного столба он был таким свеженьким, будто и не проскакал только что более двух миль.

Сегодня я связывал с ним большие надежды. Во-первых, он ведь происходил от жеребца по кличке Дип Ран, которому в свое время на мягкой дорожке не было равных, во-вторых, сегодня им управлял новый жокей, некто А. П. Маккой, уже успевший, несмотря на свою молодость, выиграть несколько скачек. Поэтому, потолкавшись в толпе букмекеров, я отыскал среди них двоих, принимавших ставки из расчета восемь к одному, и рискнул двумя сотнями фунтов. Грег всеми силами попытался склонить к таким же условиям букмекера, предлагавшего семь к одному, но тот оказался несговорчивым, и Грег решил ставок вообще не делать, как он заявил, «из принципа».

Дистанция заезда составляла две с половиной мили, и первые полторы из них Баскерс Бой преодолел с удивительной легкостью. Когда же до финиша оставалось всего три четверти мили, жеребец на полном скаку неожиданно свернул с дорожки, наездник дернулся, взмахнул руками и соскользнул на правый бок лошади. Сердце у меня чуть не остановилось... Однако жокей сумел вскарабкаться в седло, выправить жеребца, и они благополучно пришли к финишному столбу, оставив далеко позади остальных.

Ипподром я покидал, с наслаждением ощущая, как тугая пачка банкнот оттопыривает задний карман брюк. А Грег был вне себя от злости. Мой крупный выигрыш побудил его бездумно рассовать букмекерам около двух сотен фунтов, однако ему не повезло. Грег стал на двести фунтов беднее.

— Господи, какой же, на хрен, это спорт, чистый грабеж и только! — кипятился он. — Нет, сюда я больше ни ногой! Никогда и ни за что!

Но я-то знал, что на ипподром он обязательно еще придет. Несмотря на убытки, скачки его увлекли, к тому же мой пример убедил Грега, что выигрыш здесь вполне возможен. И теперь он будет возвращаться и возвращаться сюда до тех пор, пока не выиграет сам.

К скачкам я пристрастился еще со школьной скамьи. Отец одного из моих приятелей был тренером, и он не только научил меня разбираться в тайнах программ заездов, но и заразил своей страстью к скаковым лошадям. Мне полюбилось играть на скачках, хотя больших ставок я не делал. Я понимал, что другие располагают куда большей информацией и потому получают куда больше денег. По сравнению с ними шансов на удачу у таких, как я, было немного. Однако я стремился к выигрышу, анализировал программы заездов, на протяжении всего сезона следил за результатами выступлений нескольких приглянувшихся мне лошадей, изучал их родословные, показатели на различных дистанциях, сопоставлял множество прочих факторов, которые каким-то загадочным образом обусловливают победу той или иной лошади. Окупались такие усилия крайне редко, однако когда это случалось, я был по-настоящему счастлив.

Тот факт, что Карен обычно ставила на жокеев, носящих самые яркие цвета, и часто при этом выигрывала, я высокомерно списывал на затянувшееся везение, которое обычно сопутствует новичкам.

Стюардесса протянула мне голубой пластиковый подносик и кивком указала на мой пустой бокал.

— Желаете еще шампанского, сэр?

— Да, пожалуйста, — согласился я. А почему бы и нет, сегодня я его заслужил.

Мысли мои вновь вернулись к Ричарду и к тому, что мне предстояло услышать по прибытии в Шотландию. Я был абсолютно уверен, что он попросит меня придумать какой-нибудь способ выпутаться из финансовых затруднений. Мне очень хотелось надеяться, что предложение клиента «Вагнер — Филлипс» все еще остается в силе. В теперешней ситуации мое решение вложить не только свои деньги в «Фэрсистемс», но и позволить сделать это Карен стало представляться ошибочным. С другой стороны, если бы мы тогда не выручили Ричарда наличностью, «Фэрсистемс» уже потерпела бы крах, а вместе с ней такая же участь постигла бы и все достижения и мечты брата.

Самое худшее во всем этом было то, что происходящее с компанией начало отражаться на моем отношении к Ричарду. Несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте, мы всегда были с ним очень близки, всегда доверяли и помогали друг другу.

Теперь я чувствовал, что не могу полностью положиться на Ричарда, и это ощущение было весьма неприятным.

Самолет приземлился с небольшим опозданием, в половине десятого вечера. Ричард меня не встречал. Я побродил по залу ожидания, заглянул в кафе, бар и магазины. Его нигде не было. Тогда я позвонил ему домой, там никто не ответил. Должно быть, застрял в дороге.

В десять я начал беспокоиться. В четверть одиннадцатого в голову мне стали приходить разные мысли. Может, он попал в аварию? Или забыл о нашей встрече и задержался на заводе? В том, что субботним вечером он пропадает на работе, для него нет ничего необычного. Я позвонил на завод в Гленротс. В конце концов трубку сняла какая-то женщина, которая была уверена, что Ричард должен быть у себя дома в Керкхейвене. Она также сообщила, что он предупредил, что в воскресенье, возможно, заскочит на завод немного поработать.

Торчать в аэропорту больше не имело смысла. На мое счастье, одно из агентств проката автомобилей было еще открыто, я арендовал «форд» и отправился в сорокапятимильное путешествие в Керкхейвен. Из-за усталости поездка показалась мне невероятно долгой. Путь мой лежал к северу от моста Форт к Файфу, затем на восток к Ист-Ньюк, как называют вдающийся в Северное море полуостров, где рассеяны прелестные рыбацкие деревушки. Одна из них и есть Керкхейвен. Туда я добрался только к полуночи.

Я осторожно рулил по крутым узким улочкам, сейчас абсолютно безлюдным, если не считать трех-четырех пьянчуг, которые, спотыкаясь и пошатываясь, возвращались домой. Подъехав к причалу, разглядел в конце мола приземистый маяк, резко очерченный черный силуэт на более светлом фоне сероватого неба и моря. В самом устье речушки Инч, впадающей в море в окрестностях Керкхейвена, на невысоком утесе виднелся Инч-Лодж, дом моего брата. Одной стороной он выходил на море, на другом берегу, напротив, высилась пресвитерианская церковь. К стене дома прилепился небольшой лодочный сарай, который Ричард переоборудовал в мастерскую, где он с паяльником в руках проводил иной раз ночи напролет.