Хищник - Ридпат Майкл - Страница 24

Алекс был сумрачен и тих. Он словно тень бродил по коридорам, ни с кем не заговаривал, а на обращённые к нему вопросы отвечал коротко, чуть ли не односложно. Его коллеги-стажёры решили, что это происходит из-за того, что с заданием на экзамене он не справился.

Через четыре дня результаты экзамена «Рынки капиталов» и других тестов были вывешены в коридоре на большом листе ватмана. Как только Эбби Холлис закончила прикреплять кнопками к стене этот лист, вокруг него сразу же собралась толпа слушателей. На первом месте в разрядном списке шёл Эрик, на втором — Руди Мосс. Латаша Джеймс занимала третье место. К удовлетворению Криса, его имя входило в число первых полутора десятков слушателей — он обосновался на четырнадцатой позиции. Йен находился на тридцать девятом месте. Алекс, как ни странно, поднялся над алой чертой и занимал сорок вторую позицию. Дункан остался за роковой чертой, на сорок седьмом месте. Единственный человек, стоявший в списке ниже Дункана, был Фейсал, которому было совершенно на это наплевать.

Через час в коридоре вывесили ещё один лист, имевший непосредственное отношение к американцам. Там шла речь о распределении на работу. Эрик получил место там, где хотел, — в одном из дочерних предприятий «Блумфилд Вайса». Хотя Алекс программу курсов выполнил и в число аутсайдеров вроде бы и не входил, места в «Блумфилд Вайсе» ему не нашлось. Алекс воспринял это известие тяжело. Кроме того, мысль о болезни матери также не прибавляла ему оптимизма. Руди Мосс получил место непосредственно в банке — в одном из его ведущих отделов, занимавшимся продвижением на рынке ценных бумаг. Латаша заняла важный пост в отделе финансов муниципалитета, в чём никто не сомневался с самого начала.

Иностранным стажёрам предлагалось вернуться на родину и уже там дожидаться назначения или, как в случае с Дунканом и Карлой, которые оказались в числе аутсайдеров, официального уведомления об увольнении.

Стажёры разбились на группки и принялись оживлённо обсуждать результаты экзаменов и новые назначения. Те же, кто оказался в числе аутсайдеров, или исходили злобой, как Дункан, или вели себя тихо, как Карла. Их приятели-стажёры старались не лезть к ним с вопросами и сочувственными словами: знали, что никакие слова не смогут их утешить. Руди Мосс и другие подхалимы вовсе не обращали на аутсайдеров никакого внимания. Для них они были обыкновенными неудачниками, а на неудачников, как учили в «Блумфилд Вайсе», тратить слова и время бессмысленно.

Чувство общности, возникшее у студентов за пять месяцев совместного обучения, рушилось на глазах. Большинство стажёров уже размышляли о полученных ими новых назначениях. Секретариат курсов прощального вечера не устраивал. Собравшиеся в коридоре американцы разбились на группы и группки, соответствовавшие их новым рабочим местам, и обменивались информацией о будущих должностях и окладах, иностранцы же договаривались о покупке авиабилетов и о том, кому каким рейсом лететь на родину.

Эрик и Алекс планировали устроить свою собственную вечеринку для стажёров, но, заметив, что маленькое сообщество, которое совсем ещё недавно представляло собой единый спаянный коллектив, быстро распадается, мгновенно все переиграли. Они пригласили на прощальный вечер только трёх британцев и Ленку, но устраивать это празднество решили не у себя дома, а на яхте отца Эрика, которая стояла в бухте на Северном побережье Лонг-Айленда. Британцы пришли от этого предложения в восторг — все, даже Дункан. Чтобы добраться до места, им надо было сесть на электричку и доехать до станции Устричная бухта.

В предвкушении интересного вечера британцы испытывали приятное возбуждение, не ведая того, что стоят на пороге событий, которые резко изменят их судьбы.

Яхта, ведомая опытной рукой Эрика, рассекала острым форштевнем воды залива. В сущности, это была не яхта, а предназначенное для занятий спортивной рыбалкой белоснежное парусное судно длиной в тридцать футов. Эрик правил на запад, оставив за кормой деревянную пристань Милл-Нек. Стоял чудесный прохладный вечер. Вчера над заливом пронёсся небольшой шторм, который унёс духоту и излишнюю влажность, оставив лёгкие облачка и освежающий бриз. Конец лета был уже не за горами: через неделю на календаре должно было появиться слово «сентябрь».

Напряжение, сковывавшее студентов в последние две недели, отпускало пропорционально убыванию алкоголя в бутылках, к которым бывшие стажёры неустанно прикладывались. Алекс с Ленкой приготовили себе коктейль «Маргарита». Гости Эрика скинули официальные костюмы и переоделись в джинсы и футболки. Все расслабились, даже Дункан держался неплохо. С Ленкой он, правда, не разговаривал, но смотрел на неё уже без прежней враждебности.

Крис взял в каюте три бутылки пива и понёс их на мостик, где стоял за штурвалом Эрик. Меган устроилась на палубе у его ног, и эта сцена показалась Крису почти идиллической. Солнце садилось. Над серой с алыми и золотыми отблесками поверхностью воды с криками носились чайки. В отдалении были видны покрытые лесом берега с изредка открывавшимися взгляду белыми домиками. Вокруг яхты Эрика сновали парусные суда всех размеров — от больших морских яхт до крохотных рыбачьих яликов.

— Тебе пришла в голову отличная мысль, — сказал Крис.

— Надеюсь, — ответил Эрик. — Мне здесь всегда очень нравилось.

— Ты часто выходишь в залив вместе с отцом?

— Раньше мы с ним частенько поднимали паруса. Но в последнее время лишь от случая к случаю. То я занят, то он.

— Где живут твои родители? — спросил Крис. — Случайно, не в одном из этих домов? — Он ткнул пальцем в сторону роскошных особняков на берегу.

Эрик рассмеялся:

— Нет! Они живут в небольшой квартирке в городе. В Устричной бухте строят дома только очень богатые люди.

Крис удивился. Ему казалось, что родители Эрика были людьми состоятельными.

— Надеешься когда-нибудь здесь поселиться?

Эрик пожал плечами:

— Может быть, потом. Когда стану постарше.

— В одном из этих особняков?

— Сейчас мы сделаем поворот, и я покажу тебе дом, в котором мне действительно хотелось бы жить.