Серебрянка, или Напевы морской раковины - Фаржон (Фарджин) Элинор - Страница 18

Тут и девочка расслышала хруст лесного валежника под колёсами какой-то повозки. Сердечко у Полл чуть не выпрыгивало из груди, она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Вот меж деревьев показалась восьмёрка летучих мышей, запряжённая в колесницу. Вокруг с воем приплясывали свитские чудища, а колесница, кренясь и подпрыгивая на корнях и кочках, отчаянно стучала костями. Собственно, это был самый настоящий скелет на колёсах, а меж его рёбер, на черепе, скреплённом с колёсной осью, восседал Прядильный бес в шлейфе из драной паутины. Пока колёса крутились, череп вращался и хвост беса со свистом рассекал воздух. Глаза Хозяина горели на чёрном как уголь лице, словно угольки из печки. Летучих мышей он погонял не хлыстом, а длинным, извивающимся ужом. Заодно он стегал и чудищ, что бежали вприскочку по обеим сторонам колесницы.

– Пляшите! Пляшите! Пляшите! – требовал Прядильный бес. – Пляши, Взбучкинс! Пляши, Хапужкинс! Пляшите, Щелбанч и Дубинч! Эй, Бякстер! Дряньстер! Скачите выше! Пляшите веселее!

Так, с хрустом и топотом, скрипом и грохотом, лязгом и писком, шумом и визгом, пробиралась колесница через Ведьмин лес и остановилась наконец возле самого костра. Череп перестал вертеться.

– Бульону, Паучья Мать! Живо! – скомандовал бес.

Арахна схватила старый черепаховый панцирь, налила в него до краёв варева из котла и поставила перед Хозяином. Он лизнул раз-другой, и глазки его довольно заблестели.

– Вкусно! Вкусно! – проговорил он, ущипнув Арахну за ухо в знак благодарности. После чего он взял панцирь в руки, слегка наклонил и вылакал всё без остатка.

– Я, Хозяин, на двоих наварила, – сказала старая карга. – Где хозяйка-то?

– Всему своё время, Паучья Мать, всему своё время. И её увидишь, и детёныша. Я позволил королеве снова с судьбой поиграть. Уж больно детёныш её мне приглянулся. Пускай она завтра снова имя угадывает. Не угадает с трёх раз – достанется мне вместе с детёнышем. Хи-хи-хи! Ещё бульону давай!

Арахна ткнула костлявым пальцем в Полл, веля ей выполнить приказ Хозяина. И кипевшая от негодования девочка принуждена была забрать пустой панцирь и снова наполнить его из котла. А Прядильный бес бессовестно похвалялся дальше:

– Ей не угадать моего имени! Ни за что! Никогда! Хи-хи-хи! Ха-ха-ха!

Тут уж Полл не выдержала.

– Ещё бы, как ей угадать! – громко и сердито сказала она. – Ты же умник-хитрюльник.

– Это верно, я умный, – согласился бес.

Он глядел на Полл так пристально – вот-вот насквозь пробуравит и увидит, что никакой это не чертёнок, а девочка в чертячьей шкуре. Наконец он повернулся к Арахне и спросил:

– Кто это?

– Братец нашего Коротышки. Двоюродный. К нам просится.

Прядильный бес горделиво выкатил грудь, напыжился, точно индюк, и сказал:

– Эй, ты! Значит, я умный? И ты хочешь мне служить?

– Да! Ты меня попомнишь! – Полл совершенно забылась, разгневанная нахальством Прядильного беса. – Я сослужу тебе хорошую службу!

– Только посмей сослужить плохую! – хихикнул бес. – Сам попомнишь! Как тебя зовут?

– Коротышка. А тебя?

– Хи-хи-хи! Умник выискался! – фыркнул бес. Он приласкал Полл за ухо, как прежде Арахну, и продолжил: – Но меня ты не перехитришь. Умней меня никого на свете нет. – Он соскочил с колесницы и браво прошёлся взад-вперёд, подкручивая хвост. – Ну, скажи, что ты обо мне думаешь?

– Слов в словаре не хватит, чтоб рассказать, что я о тебе думаю, – искренне ответила Полл.

Бес возгордился ещё больше: надулся так, что кожа заблестела на его пузе, как на барабане.

– Хи! Слов в словаре не хватит! Хи-хи-хи!

Потом он вдруг сдулся и с подозрением глянул на Полл.

– В каком словаре? – спросил он. – В маленьком? В карманном?

– Нет, в толстом!

– В каком толстом?

– В самом-самом толстом на свете.

– В однотомном? – уточнил бес.

– Нет! В двадцатитомном! – выкрикнула Полл.

Двадцатью томами бес, похоже, удовлетворился. Он снова стал похаживать, напыженное брюхо поглаживать и хвост покручивать.

– Слышишь, Паучья Мать? В двадцатитомном словаре слов не хватит – столько хорошего обо мне Коротышка думает! Молодец, Коротышка, пока молодец. А теперь я тебя испытаю, – сказал он, усаживаясь обратно на череп.

– Как? – спросила Полл очень храбро, хотя на самом деле поджилки у неё затряслись.

– Загадку загадаю, смекалку твою проверю, – ответил бес. – Смекалистого в свиту приму, а безмозглого в котёл кину.

– В котёл? – Полл вздрогнула.

– Если загадку мою не отгадаешь, сам будешь виноват. – Бес обжорливо облизнулся.

– Так нечестно! – запротестовала Полл.

Эти слова разозлили беса чрезвычайно. Он соскочил с черепа и, угрожающе крутя хвостом, стал наступать на Полл с криком:

– Кто нечестный? Я нечестный? Да как ты смеешь говорить, что я нечестный?

Он наступал, а Полл пятилась, она очень испугалась, но рассердилась и того больше. В конце концов она выпалила:

– Ты честный, честный, если белое – это чёрное, если снег идёт летом, а картошка растёт на дереве!

– Слышишь, Паучья Мать, – довольно проквакал бес, приняв слова Полл за похвалу. – Вот какой я честный. – И он завертелся веретеном от удовольствия.

Но Полл не забыла про предстоящее испытание.

– Если загадки трудные, люди говорят «сдаюсь», и никто их не трогает!

– И ты сдашься! И полетишь в бульончик! Это так же точно, как то, что меня зовут…

– Как? – быстро спросила Полл. – Как тебя зовут?

Неужели скажет? Неужели она его перехитрила? Полл затаила дыхание.

– Не твоё дело, – отрезал бес. – Ты готов отгадывать?

– Готов, – слабым, упавшим голосом сказала Полл.

– Тогда слушай загадку.

Но прежде чем загадывать, Прядильный бес закрутился веретеном, да так быстро, что в глазах и в голове у Полл всё замелькало и перемешалось. И если минуту назад она ещё могла соображать, то теперь мозги её отказали напрочь. Тут-то бес внезапно остановился и, уставив на неё чёрный палец, проговорил:

У Полл и так голова кругом пошла, а тут ещё Взбучкинс, Хапужкинс, Дубинч, Щелбанч, Бякстер, Дряньстер и прочие чудища и чертенята стали кружить и приплясывать вокруг неё, выхрюкивая и выкрикивая каждый на свой лад:

– Откуда Джо Джонс свой обед доставал?

Полл глубоко вздохнула, чтобы не потерять равновесие от всеобщего кружения и мельтешения, и медленно, надеясь выиграть время и вникнуть в вопрос, повторила:

– Откуда – Джо – Джонс – свой – обед – доставал?

– Хи-хи-хи! – мерзко захихикал Прядильный бес.

– Хи-хи-хи! – подхихикнули чудища.

Окружив Полл, они уставили на неё зловещие кривые пальцы и заорали во всю глотку:

– ОТКУДА у Джо Джонса ЯЙЦА?

– Погодите минутку! – Полл никак не могла сосредоточиться. – Можно, я кое-что уточню?

– Валяй, – фыркнул бес.

– Значит, никто ему яиц не давал? – спросила Полл.

– Никто.

– И он их не крал?

– Ни в коем случае.

– И в долг не брал?

– Он не из тех.

– И не покупал?

– Ни единого яичка.

– И ты абсолютно уверен, что он не держал кур?

– Ни курочки! Ни петушка! Ни цыплёнка!

– Но ел на завтрак яйца? Каждое утро? – настойчиво переспрашивала Полл.

– Каждое-прекаждое, – подтвердил бес. – И на обед и ужин тоже.