Второй контакт - Резник Майкл (Майк) Даймонд - Страница 4

— Капитан Дженнингс? — сказал Беккер.

— И что?

— Меня зовут Макс Беккер. Я ваш адвокат.

Беккер протянул руку, и Дженнингс после секундной паузы пожал ее.

— Присаживайтесь, майор, — сказал он наконец, указав на пустое кресло в нескольких футах от его собственного.

— Спасибо, — сказал Беккер и направился к креслу.

Дженнингс вновь уселся, раздавил окурок в пепельнице и тотчас закурил новую сигарету, все это время изучающе разглядывая Беккера.

— Стало быть, вы мой адвокат.

— Совершенно верно.

— На кого вы работаете?

— На вас, сэр.

Дженнингс раздраженно помотал головой.

— Зачем вы здесь — чтобы помочь мне или чтобы заткнуть мне рот?

— Если откровенно, я здесь потому, что у меня не было другого выбора, — напрямик ответил Беккер. — Я собирался уйти в давно заслуженный отпуск, когда мне сообщили, что я назначен вашим адвокатом.

— Почему я должен вам верить?

— Послушайте, — сказал Беккер, — к добру или к худу, но мы с вами в одной упряжке. Вы вполне можете доверять мне; гарантирую вам, что у меня это дело не отнимут.

— Вы пытались отказаться?

— По правде говоря, сэр — да, пытался.

— Это хорошо, — сказал Дженнингс.

— Хорошо? — переспросил Беккер.

— Речь идет о моей жизни. Я не хочу, чтобы она зависела от тупицы, а только тупица захотел бы взять это дело. — Он помолчал. — День суда уже назначен?

— Да, сэр. До суда меньше двух недель.

— Не слишком много времени на подготовку дела, — заметил Дженнингс.

— Честно говоря, сэр, — сказал Беккер, — у меня сложилось отчетливое впечатление, что ваше дело считается совершенно простым и ясным и что я должен бы скорее заключить сделку, нежели готовить защиту. — Он сделал паузу. — Судя по обстоятельствам, это наиболее разумная линия поведения.

— Не сомневаюсь в этом, майор, — раздраженно бросил Дженнингс. — Им нужно чистенькое, гладкое вранье для прессы. — Он помолчал. — Их ждет жестокое разочарование.

Беккер с минуту молчал, изучая его.

— Что вы на меня так уставились, майор? — осведомился Дженнингс.

— Вы не такой, каким я ожидал вас увидеть, сэр.

— А вы, без сомнения, предпочли бы, чтобы я с пеной у рта вопил о том, как Господь велел мне это совершить?

— Это значительно облегчило бы дело, — признал Беккер с усмешкой. — Обвинение согласилось принять ссылку на временную невменяемость, но постоянную невменяемость было бы куда проще доказать.

— Об этом можете не беспокоиться, майор.

— Вот как?

— Я не намерен ссылаться на невменяемость.

— Не намерены?

Дженнингс покачал головой:

— Нет.

Беккер нахмурился.

— Сэр, вы делаете серьезную ошибку. Если вы признаете себя виновным, смертный приговор вам гарантирован. Обвинение уже выразило свою готовность к заключению сделки.

— Я не собираюсь признавать себя виновным.

Беккер поморщился.

— Если вы хотели объявить себя невиновным, вам не следовало признаваться в том, что вы убили двоих членов вашего экипажа.

— Но я действительно убил их.

— Тогда как же я смогу убедить суд, что вы невиновны?

— Я собираюсь сослаться на убийство при смягчающих вину обстоятельствах.

— Смягчающих обстоятельствах? — переспросил Беккер, не в силах скрыть изумления.

— Совершенно верно.

— Эти двое пытались поднять мятеж?

— Нет.

— Они угрожали вам физически?

— Нет.

— Тогда их убийство очень трудно оправдать.

— Вызовите меня как свидетеля защиты, и я объясню свои действия.

— Может быть, лучше вы начнете с того, что объясните их мне?

Дженнингс покачал головой:

— Нет, пока я не буду уверен, что могу доверять вам.

— Я сейчас, пожалуй, единственный человек во всем мире, кому вы можете доверять.

— Возможно, — сказал Дженнингс, — но я предпочел бы знать наверняка. Я должен быть уверен, что вы здесь не затем, чтобы заткнуть мне рот.

— Я ваш адвокат, — повторил Беккер. — Если вы хотите заявить о своей невиновности, я должен, по закону, представить суду вашу историю, независимо от того, верю я в нее или нет.

— Может быть, — сказал Дженнингс.

— Почему — может быть? — все больше раздражаясь, осведомился Беккер.

— Потому что, майор, как только я объясню вам свои действия, вы решите, что я намерен сослаться на невменяемость, а когда я откажусь это сделать, вы попросту бросите дело, и мне дадут другого адвоката, который тоже мне не поверит.

— Я заранее настроен на то, чтобы верить вам, — терпеливо проговорил Беккер. — Вы мой клиент. — Он помолчал. — Если вы не можете убедить меня в том, что у вас были смягчающие обстоятельства, как же вы собираетесь убедить в этом суд?

— Это уже моя проблема, майор.

— Это должна быть наша проблема, — поправил его Беккер.

— Это моя проблема, — твердо повторил Дженнингс. — Именно мне грозит смертный приговор.

— Так не пойдет, — сказал Беккер. — Мы должны прийти к пониманию здесь и сейчас. — Он вновь помолчал. — Я ваш адвокат, и если вы хотите заявить о своей невиновности, я приложу все силы к тому, чтобы подготовить защиту на основании вашей невиновности. Но я не могу действовать в вакууме. Вы должны дать мне хоть какую-то информацию.

Дженнингс вновь уставился на него, затем, казалось, решился.

— Я кажусь вам ненормальным, майор?

— Во всяком случае, не сию минуту.

— И вы хотите, чтобы я целиком и полностью рассказал вам всю эту историю?

— Я настаиваю на этом.

— А если я скажу вам, что, пытаясь найти подтверждение моему рассказу, вы, возможно, подвергнете свою жизнь опасности?

— Я вам не поверю, — откровенно признался Беккер.

— У меня нет причин вам лгать. В моих же интересах, чтобы вы доказали мою невиновность.

— Почему бы вам просто не рассказать мне вашу историю, а об остальном мы побеспокоимся позже?

Дженнингс глубоко вздохнул, затем открыл ящик стола и достал блокнот.

— Все здесь, майор, — сказал он. — Что я сделал, почему я сделал, почему я убежден, что действовал в интересах моего корабля.

Он протянул блокнот Беккеру. Тот наскоро полистал его и положил в портфель.

— Я прочту его сегодня же вечером, — пообещал он. — Но сейчас я предпочел бы услышать всю историю из первых уст, чтобы иметь возможность задавать любые вопросы, какие только придут мне в голову.

— Хорошо, майор. С чего мне начать?

— Начните с того, почему вы убили Гринберга и Провоста.

— Я их не убивал.

Беккер нахмурился.

— Погодите-ка минутку. Вы только что признались в том, что убили их.

— Не так, — сказал Дженнингc. — Вы спросили, убил ли я двоих членов моего экипажа, и я сказал — да.

— И что же? — непонимающе спросил Беккер.

— Вы не спрашивали, убил ли я Гринберга и Провоста.

Беккер вынул из портфеля бумагу.

— Вот здесь сказано, что вы застрелили Роберта Гринберга и Джонатана Провоста-младшего.

— Я знаю, что здесь сказано — и это ложь.

— Ну ладно, — сказал Беккер. — Кого же вы убили?

— Не знаю — но это были не Гринберг и Провост.

— Не знаете? — переспросил Беккер.

— Нет.

— Ладно. Кто же они, по-вашему, были?

Дженнингc набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.

— Инопланетяне.

— О, черт! — пробормотал Беккер. — Так-таки инопланетяне? Почему не шпионы?

— Они вполне могли быть и шпионами.

— Инопланетяне?

— Инопланетяне.

— Ладно, — мрачно сказал Беккер, — поехали дальше. Они выглядели как люди?

— Да.

— Кто-нибудь из ваших подчиненных когда-нибудь высказывал предположение, что они не люди?

— Нет.

— Во время полета они проходили еженедельное медицинское обследование?

— Да.

— Они говорили с акцентом?

— Даже без намека на акцент.

— Вы знаете, какова вероятность существования инопланетной расы, неотличимой от людей?

— Миллион к одному, я полагаю, — ответил Дженнингс.

— Миллиард к одному, — поправил его Беккер.