Вдоводел воскрешенный - Резник Майкл (Майк) Даймонд - Страница 24

Глава 17

Рука Найтхаука застыла над рукояткой пистолета, взгляд — на лице Николаса Джори.

— Ты совершаешь чудовищную ошибку! — Мелисенд встала, направилась к мужчинам у стойки.

— Шевельнись, и ты покойник, — предупредил Найтхаук Николаса, поворачиваясь к Мелисенд. — О чем ты?

— Он — не Ибн-бен-Халид!

— Только потому, что позаботился о том, чтобы Олигархия получила фотографию другого человека? — спросил Найтхаук. — Это трюк с длиннющей бородой. Ты слышала Голубые Глазки. Ты слышала Джори. Этот человек — Ибн-бен-Халид.

— Ты нанял меня за мои уникальные способности. Вот и используй их, вместо того, чтобы игнорировать.

Найтхаук вытащил пистолет и, прежде чем Николас успел моргнуть глазом, нацелил на молодого человека.

— Руки на стойку, — приказал он.

Николас подчинился.

Найтхаук обыскал его, обезоружил, отступил на шаг.

— Вот так. — Он снова повернулся к Мелисенд. — Теперь говори. Вроде бы ты не можешь считывать эмоции Голубых Глазок?

— Не могу.

— И ты не телепат?

— Нет.

— Тогда откуда такая уверенность, что этот человек — не Ибн-бен-Халид?

— Я поняла это по его эмоциям, — ответила Мелисенд. — Когда Голубые Глазки обратился к нему как к Ибн-бен-Халиду, его реакцией были шок и изумление. Но как только он осознал замысел Голубых Глазок, эти эмоции сменились ликованием и верностью. Спасти Ибн-бен-Халида ценой собственной жизни он почитает за счастье.

— Что еще ты выявила? — спросил Найтхаук. — Какие эмоции?

Мелисенд, нахмурившись, посмотрела Найтхауку в глаза.

— Только одно… клубок эмоций, очень мощных, противоречивых, разделить которые я не сумела, в тот момент, когда ты упомянул Кассандру Хилл.

— Ты думаешь, он знает, где она?

— Я читаю чувства, не мысли, — последовал ответ. — И понятия не имею, что он знает, а чего — нет.

— Благодарю, — кивнул Найтхаук. — Возвращайся за столик. Дальше я разберусь сам.

Женщина направилась к столику, и Голубые Глазки присоединился к ней.

— А ты куда? — остановил его Найтхаук. Дракон обернулся.

— Ты меня?

— Тащи сюда свою синюю задницу. Придется тебе кое-что объяснить.

Дракон приблизился к стойке.

— Я защищал своего лидера. — В его голосе не слышалось страха. — И не сожалею об этом. Делал то, что считал нужным, и поступлю точно так же, если представится хоть какая-нибудь возможность.

— Едва ли ты проживешь так долго, — сухо ответил Найтхаук. — Ты лгал мне с момента нашей встречи, и из-за твоей лжи я едва не убил невинного человека.

— Николас Джори умер бы с улыбкой на устах. Я горжусь его мужеством — Николас Джори меня не интересует. Я хочу знать, где Ибн-бен-Халид.

— Разумеется, хочешь, — согласился Голубые Глазки. — И желание это останется после того, как ты меня убьешь.

— Может, мне лучше убить его? — Найтхаук указал на Николаса.

— Две минуты назад он умер бы с радостью, понимая, что защищает Ибн-бен-Халида, — ответил дракон. — Едва ли за это время что-нибудь изменилось. Поступай как знаешь.

— А может, мне следует найти девушку и увезти ее? Вот у него язык и развяжется.

Ни Джори, ни Голубые Глазки не отреагировали, но Найтхаук наблюдал не за ними, а за Мелисенд; сидевшей за столиком в пятидесяти футах от стойки. Балатаи подпрыгнула, словно ей в голову бросили кирпичом.

— Девушка на Сайлене, не так ли? — Теперь Найтхаук смотрел на Николаса.

— Это не твое дело!

— Извини, но в настоящий момент очень даже мое. У меня просто нет другого дела. Кассандра Хилл в твоем доме?

— Пойди и посмотри. Я тебе ничего не скажу. Только что сказал, подумал Найтхаук. Раз ты хочешь, чтобы я обыскал твой дом, значит, ее там нет. Но она где-то рядом. Иначе ты бы так не нервничал. Он повернулся к Голубым Глазкам, — Ты знаешь, где она, не так ли?

— Почему бы тебе не вернуться на Делурос и не оставить нас в покое? — взорвался дракон. — Тут тебе не место. Ты лишний. Тебе следовало умереть сто лет тому назад. Перестань соваться в наши дела.

Найтхаук долго смотрел на него, потом оглядел таверну.

— Ладно. Всем выйти. Бар закрыт.

Несколько посетителей с любопытством повернулись в его сторону. Найтхаук выразительно помахал пистолетом.

— Быстро.

Большинство людей и инопланетян подчинились. Канфориты и три человека не тронулись с места.

— Ито, сосчитай до тридцати и перестреляй всех посетителей, которые останутся в таверне.

Киношита вскочил, выхватил оружие, повернулся к тем, кто не выполнил приказ Найтхаука. Канфориты добрались до двери за десять секунд, люди — за двенадцать.

— Готово, — доложил Киношита. — А зачем тебе это понадобилось?

— Не хочу, чтобы они отвлекали Мелисенд.

— Отвлекали от чего? — спросила балатаи.

— Ты же говорила, что чем больше людей, тем сложнее тебе разбираться с эмоциями.

— Да, но…

— Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на… Улавливаешь ли ты эмоции, которые исходят не от меня, Киношиты, Пятницы и Джори?

— Ты думаешь, она здесь?

Не успела Мелисенд произнести эти слова, как ее отбросило на спинку стула.

— В его доме ее нет. И он только что отреагировал на мое предположение, не так ли?

— Кто-то отреагировал, — подтвердила Мелисенд.

— Отлично. А теперь скажи мне, сможешь ли ты уловить еще чьи-то эмоции?

— Я постараюсь.

— Не утруждай себя, — раздался за их спинами женский голос.

Все повернулись и увидели черноволосую женщину лет двадцати восьми — тридцати, выходящую из потайной комнаты, которую скрывала сдвижная панель.

— Как я понимаю, Кассандра Хилл? — спросил Найтхаук.

— Да.

— С вами все в порядке?

— Как видите.

— Я здесь для того…

— Я знаю. И сожалею, что вам пришлось потратить время впустую: Ибн-бен-Халид не похищал меня. Я здесь по собственной воле.

— А как насчет требования выкупа?

— Ибн-бен-Халид нашел способ выудить из моего отца два миллиона кредиток. Для революционера все средства хороши.

— И вы не возражали?

— Любви к отцу у меня не осталось. Он — подлый, продажный человек, и я надеюсь, что Ибн-бен-Халид воздаст ему по заслугам.

Найтхаук нахмурился.

— Это плохо.

— Почему?

— Я должен возвратить вас ему.

— Но я же сказала — меня не похищали! Я здесь потому, что сама этого хочу. И, насколько я знаю моего отца, он больше заинтересован в смерти Ибн-бен-Халида, чем в моем возвращении.

— Это так, — признался Найтхаук.

— И что теперь?

— Я вам сочувствую… но выбора у меня нет.

— Вы можете уйти отсюда и забыть, что видели меня.

— Все не так просто. Жизнь дорогого мне человека напрямую зависит от того, вернетесь ли вы к отцу.

— Я не хочу возвращаться. — Она посмотрела на Мелисенд. — Спросите у своей балатаи.

Найтхаук повернулся к Мелисенд.

— Она, разумеется, говорит правду?

— Нет.

— Это ложь! — воскликнула Кассандра.

— Она действительно не хочет возвращаться, — продолжила Мелисенд. — И ненавидит отца, в этом нет сомнений. Но ее ответам недостает искренности. Она многое скрывает.

— Вот найдем Ибн-бен-Халида и выясним, когда она говорила правду, а когда лгала, — вставил Киношита.

Мелисенд вновь отбросило на спинку стула, как боксера, пропустившего сильный удар.

Будь я проклят, подумал Найтхаук. Вот, значит, как открывается ларчик!

— Я думаю, поиски Ибн-бен-Халида — потеря времени. Вы согласны со мной, мисс Хилл?

Черноволосая женщина холодно смотрела на него — Думаю, он не скажет вам ничего такого, чего бы не знала я.

— С этим еще надо разобраться, — заметил Киношита.

— Разбираться тут не с чем, — возразил Найтхаук.

— Что ты говоришь?

Найтхаук не сводил глаз с Кассандры Хилл.

— Сами скажете или позволите мне?

— Позволю.

— О чем вы? — Киношита явно ничего не понимал.

— Кассандра Хилл — всего лишь одно из ее имен. — Найтхаук выдержал театральную паузу. — Позвольте представить вам Ибн-бен-Халида.