Пионеры, или У истоков Сосквеганны (др. изд.) - Купер Джеймс Фенимор - Страница 36

Грохот выстрела раскатился в горах бесчисленными отголосками и постепенно замер вдали, а стаи испуганных голубей сбились на мгновение в беспорядочную массу. Они метались во все стороны, не осмеливаясь продолжать свой путь, когда внезапно несколько вожаков свернули в сторону деревни, и сотни тысяч последовали за ними, оставляя восточную сторону равнины своим врагам.

— Победа! — воскликнул Ричард. — Победа! Мы прогнали врагов с поля.

— Не совсем так, Дик, — сказал Мармадюк, — поле покрыто ими, и, подобно Кожаному Чулку, я вижу со всех сторон испуганные глаза этих невинных птиц. Добрая половина тех, которые упали, еще жива. Я думаю, что пора кончать охоту, если это охота!

— Охота! — воскликнул шериф. — Знатная охота! Мы набили их несколько тысяч, и всякая старуха в деревне может печь пироги с голубями, если потрудится нагнуться.

— К счастью, мы отогнали птиц с этой стороны долины, — сказал Мармадюк, — и бойня по необходимости должна прекратиться. Ребята, я вам дам по сикспенсу[29] за сотню голубиных голов. Принимайтесь за дело и тащите их в деревню.

Это предложение заставило ребятишек немедленно приняться за работу. Мертвым и раненым птицам безжалостно свертывали шеи. Судья Темпль отправился домой с тяжелым чувством, которое многие испытывали раньше его. Телеги были нагружены птицами.

После этого первого «охотничьего подвига» стрельба по голубям сделалась постоянным занятием на весь остальной сезон.

ГЛАВА XXIII

Весна быстро вступала в свои права. Дни стояли теплые, ночью было свежо, но заморозки прекратились. Козодой[30] издавал свои унылые крики на берегу озера. Кустарники и рощи оживились пением бесчисленных птиц. Американский тополь оделся дрожащей листвой. Склоны холмов утратили бурую окраску, а темная зелень хвойных деревьев резко выделялась на светлом фоне молодой листвы. Даже почки поздно распускающегося дуба набухли, предвещая близкое лето. Степная Цапля, подстерегая добычу, разгуливала по отмелям Отсего.

Это озеро славилось своей рыбой и, как только сошел лед, множество челнов было спущено на воду, и рыбаки закидывали удочки в самые глубокие омуты.

Но ловля на удочку нетерпеливым поселенцам казалась чересчур медлительной и неблагодарной. Как только наступило время, когда закон, проведенный судьею Темплем, разрешал ловлю неводом, шериф объявил, что намерен воспользоваться первой темной ночью, чтобы попытать счастья.

— Вы тоже отправитесь с нами, кузина Бесс, — прибавил он, изложив свой план, — и мисс Грант, и мистер Эдвардс. Я покажу вам, что такое рыбная ловля. Это — не та канитель, которой забавляется Дюк, когда ловит на удочку форель. Жарится по целым часам на солнцепеке или мерзнет зимою над прорубью, а глядишь, в награду за все мучения не поймает ни единой рыбки. Нет, нет, дайте мне хороший невод, хороших гребцов, чтобы завозить его, Бенджамена, в рулевые, и мы вытащим разом несколько тысяч. Вот что я называю рыбной ловлей!

— Ах, Дик! — воскликнул Мармадюк. — Ты не знаешь, какое удовольствие удить рыбу, иначе ты относился бы к ней бережнее. Я видел, как после одной из твоих ловлей неводом на берегу осталось столько рыбы, что ее хватило бы на прокормление десяти голодающих семей.

— Я не стану спорить, судья Темпль! Сегодня ночью я отправляюсь на рыбную ловлю и приглашаю всех отправиться со мною, а там пусть сами решают, кто из нас прав.

Весь остаток дня Ричард посвятил приготовлениям к этой экспедиции.

Как только угасли последние лучи солнца и луна бросила свой отблеск на землю, рыболовы отправились в лодке к назначенному пункту на западном берегу озера на расстоянии полумили от деревни. Мармадюк с дочерью, ее подругой и молодым Эдвардсом собирались отправиться туда пешком, так как почва к этому времени просохла, и прогулка обещала быть приятной и легкой. Они следили глазами за удаляющейся лодкой, пока она не исчезла в тени западных холмов. Расстояние от сборного пункта по берегу составляло не менее мили.

— Пора в путь, — сказал Мармадюк, — луна сядет прежде, чем мы будем на месте, а тогда начнется чудесная ловля Дика.

Вечер был теплый и после долгой и суровой зимы казался восхитительным. Довольные прекрасной погодой и предстоящим развлечением, молодые люди зашагали за судьею по берегу Отсего.

— Посмотрите, — сказал Эдвардс, — они уже разводят костер. Сейчас мелькнул огонек и тотчас же исчез, точно светлячок.

— Вот он разгорается! — воскликнула Елизавета. — Можно различить фигуры, движущиеся вокруг огня. Бьюсь об заклад, что это мой нетерпеливый кузен Дкж старается развести огонь, и этот огонь уже померк, как большинство его «блестящих» проектов.

— Ты угадала, Бесс! — сказал ее отец. — Он бросил на костер вязанку хвороста, которая сгорает так же быстро, как вспыхивает. Но это помогло им найти лучшее топливо, так как костер начинает разгораться не на шутку. Теперь это настоящий рыболовный маяк! Посмотрите, какой красивый круг света он бросает на воду.

Появление огня заставило всех ускорить шаги. Когда они остановились над местом, где пристали рыбаки, луна опустилась за верхушки сосен, и свет распространялся только от костра. По совету Мармадюка, его спутники приостановились на минутку послушать разговор собравшихся у костра рыболовов, прежде чем спуститься к ним на берег.

Все рыбаки сидели вокруг огня, за исключением Ричарда и Бенджамена. Джонс уселся на гнилом стволе, который притащили в качестве топлива, а дворецкий стоял, подбоченившись, так близко к костру, что дым по временам застилал его ликующую физиономию.

— Изволите видеть, сквайр, — говорил дворецкий, — для вас, может быть, рыба, которая весит двадцать или тридцать фунтов, кажется важной добычей, но для человека, которому случалось вылавливать акул, это жалкая рыбешка.

— Не знаю, Бенджамен, — возразил шериф. — Улов в тысячу окуней, не считая щук, плотвы, пеструшек, карпов, миног и другой рыбы, — недурной улов. Забавно, конечно, выловить акулу, но на что она годится? А любую из тех рыб, которых я назвал, можно подать на королевский стол.

— Но, сквайр, — возразил Бенджамен, — вникните-ка в философию вещей. Разумно ли ожидать, что в этой луже, где вряд ли найдется такая глубина, чтобы утопить человека, могут жить такие же рыбы, какие попадаются в океане, где, как известно всякому, — то есть всякому, кто был моряком, — водятся киты и кашалоты такой же длины, как самые высокие из здешних сосен?

— Полегче, полегче, Бенджамен! — сказал шериф. — Некоторые из этих сосен имеют в вышину двести футов и больше.

— Двести футов или две тысячи футов, это решительно все равно! — крикнул Бенджамен с таким видом, который показывал, что он не намерен уступать в этом пункте.

В это время Билли Кэрби, огромная фигура которого виднелась по другую сторону костра, покачал головой с очевидным недоверием к словам Бенджамена.

— Я уверен, — сказал он, — что в этом озере достаточно воды для самого громадного кита, какого только можно придумать. Что касается сосен, то по этой части, сдается мне, я кое-что мерекаю. Я думаю, Бенни, что если взять старую сосну, которая стоит в рытвине на горе «Видения», — вот она, вы можете ее видеть отсюда, потому что луна еще стоит над ее верхушкой, — так если взять эту сосну и опустить ее на дно в самой глубокой части озера, то над ней свободно пройдет самый большой корабль, не задев верхушки.

— А вы видели когда-нибудь корабль, мистер Кэрби? — заорал дворецкий.

— Да, видел, — гордо отвечал Билли.

— Вы видели британский корабль, мистер Кэрби? Английский линейный корабль? Скажите мне, если можете, где это вам случалось видеть правильно построенный, хорошо оснащенный палубный корабль?

Этот вопрос произвел глубокое впечатление на всю компанию, но Билли Кэрби нелегко было запугать, а в особенности иностранцу, которых он недолюбливал. Он выпрямился во весь рост, и когда дворецкий закончил, дал ему, к удивлению присутствующих, следующий энергичный ответ.