Беги, мальчик, беги - Орлев Ури - Страница 11

Давид оглядел овчарню:

— А где я буду здесь спать?

— Собери немного сена и устрой себе место, — сказала хозяйка.

Она позвала за собой собак и оставила его наедине с овцами. Давид сделал себе постель, как она сказала. Солома не очень отличалась от той, которой его мама наполняла дома матрацы.

Ночью он проснулся от шума дождя. Холодный ветер врывался в овчарню через открытые окна. Недолго думая, он нащупал дорогу к овцам и лег между ними.

Когда женщина разбудила его, стоял ясный, залитый солнцем день. Только лужи во дворе напоминали о ночном дожде. Он пошел за ней в коровник, и во время дойки она, как и накануне, сделала ему знак принести жестяную кружку и наполнила ее молоком. Кончив работу, она повесила на его плечо сумку, дала в руку длинную палку, показала, как выгоняют овец и коров со двора, и пошла с ними на пастбище. Две собаки присоединились к ним.

Далеко идти не пришлось — вскоре они вышли на просторный луг.

— Ты должен следить, чтобы наши коровы и овцы не заходили на поле соседа, — объяснила она ему. — Это всё. А когда увидишь, что солнце садится, возвращайся с ними обратно.

— Как?

— Скажи им: «Домой!» Тогда ты увидишь, что они знают дорогу лучше тебя.

Она показала на сумку, которую перед этим повесила ему на плечо, и сказала:

— Еду, которую я тебе положила, съешь в полдень.

— Как я узнаю, что уже полдень?

Она засмеялась:

— Когда солнце будет в самом высоком месте на небе. Ты скоро научишься узнавать. А когда вернешься вечером, будешь ужинать со мной.

Женщина позвала собак.

— Когда ты с ними подружишься, сможешь брать их с собой на выгон, — сказала она перед уходом.

Давид не стал дожидаться, пока солнце подымется высоко в небе, и сразу посмотрел, что она дала ему в сумке. Там были полбуханки хлеба, бутылка воды и брынза, завернутая в обрывок газеты. Он отломил себе по куску хлеба и брынзы, но оставил достаточно, чтобы не проголодаться в течение дня.

Работа была нетрудной. Давид не боялся овец, но его пугали коровы. Тем не менее, когда они начали брести в сторону соседского поля, он встал на их пути, стал кричать на них и размахивать большой палкой. К его большому удивлению, коровы послушались и вместо того, чтобы забодать его и идти себе куда хочется, покорно вернулись на луг.

Весь тот день Давиду не приходилось скучать. Он лежал в траве и с интересом смотрел, как коровы едят, подбирая траву языком. Он был потрясен, обнаружив, что у коров нет верхних зубов. Овцы, в отличие от них, ели губами и зубами, как человек, который ест прямо из тарелки. Потом он начал исследовать, что происходит в стебельках травы, на которой он лежал. Здесь ползали жучки, муравьи и другие маленькие насекомые. Эта крошечная жизнь в луговой траве была совершенно непохожей на ту, что копошилась на подстилке из листьев и иголок, которая покрывала влажную землю в лесу. Он приподнялся при виде пестрой бабочки, которая взлетела рядом с ним, но не попытался ее поймать — испугался, что повредит ей крылья. Зато он пробовал ловить стрекоз, но не преуспел в этом.

Какое-то время Давид с любопытством следил за двумя мальчиками-пастухами, которых видел издалека, и подумал, что со временем сумеет, быть может, познакомиться с ними и даже подружиться. Один из них пас несколько коров, а другой — стадо овец. Неподалеку от него сидела девочка, которая показалась ему того же возраста, что и он сам. Она стерегла двух коров, привязанных веревкой к воткнутому в землю шесту.

Когда солнце, большое и красное, зашло в облака, покрывшие небо, Давид поднял палку и позвал:

— Домой!

И что интересно — коровы подняли головы, ответили ему: «Му-у-у-у» — и действительно пошли домой. А овцы двинулись за ними следом.

Когда они вошли во двор, собаки гавкнули было несколько раз, но тут же бросились ему навстречу, виляя хвостами. Женщина напоила коров и послала его напоить овец. Когда он вернулся в коровник, она уже кончила доить. Она велела ему помыть лицо и руки в корыте и повела домой. В доме была всего одна комната, как и у них в Блонье. В печи горел огонь, что-то варилось в горшке. Комнату наполнял аппетитный запах.

Женщина посадили его за стол и наполнила две тарелки. Яичницу и лапшу он узнал, но к лапше было примешано что-то незнакомое желто-оранжевое.

— Это тыква, — сказала женщина, увидев его удивление. — Ты не знаешь, что такое тыква?

— Нет, — сказал Давид.

— Я потом покажу тебе в огороде.

Она полила всю еду сметаной и поставила перед ним кружку молока.

— После еды дай мне твою одежду, — сказала женщина. — Я ее постираю. А пока она просохнет, дам тебе взамен что-нибудь другое.

Она дала ему взрослую ночную рубаху. Давид вынул из карманов светящуюся бабочку и осколок стекла, служивший ему ножом, снял свою одежду и натянул рубашку.

Утром женщина сказала ему:

— Я сожгла твою одежду. В ней было так много вшей, что она, наверно, могла бы ползти сама собой, если ее положить на землю.

Она дала ему большую рубашку, у которой были обрезаны рукава, и мужские штаны, которые она подкоротила, собрала в поясе и перевязала веревкой.

«Сейчас я одет точно как Иоселе», — подумал Давид.

Он отправился на пастбище в новой одежде. Спустя какое-то время он решил познакомиться с ребятами-пастухами, но стоило ему немного отойти, как его коровы сразу повернули к пшеничному полю. Пришлось быстро вернуться. Сегодня там опять сидела девочка с двумя коровами, привязанными к шесту. Ее коровы шли по кругу и щипали траву. Она сидела совсем недалеко, но все же это была всего только девочка.

Глава 6

Знаешь, почему я такая добрая с тобой?

На картофельном поле

Прошло всего несколько дней, а Давид уже стал настоящим пастухом. Он научился понимать коров и овец: что они говорят, чего хотят, почему вдруг встряхивают головой и кто та овца, за которой идут все остальные, куда бы она ни повернула. Порой, когда ему надоедало на пастбище, а солнце садилось слишком медленно, он хватал эту главную овцу за ухо и вел домой. Тогда ее подруги шли за ними, а когда коровы видели, что овцы идут домой, они тотчас присоединялись к ним. Если Давид приходил рановато, сестра лесника не ругала его. Но однажды он пришел так рано, что она рассердилась и не позвала его есть с собою, а вынесла ему еду в овчарню. И в тарелке была только картошка. Больше Давид так рано не возвращался.

Иногда он просыпался утром еще до того, как она приходила его разбудить. Может быть, из-за крика петухов. Может быть, потому, что овцы, поднимаясь, толкали его. Или собаки пришли с восходом солнца поиграть с ним. Однажды, когда Давид вышел во двор и вытащил из колодца ведро воды, чтобы умыться, он вдруг увидел большого мужчину, который выскочил из дома и побежал в лес.

Он не спросил ее об этом человеке.

Но он не мог не замечать девочку с двумя коровами. Ему казалось, что и она поглядывает на него. Он пробовал позвать ее, но она не отзывалась на крик. В конце концов их свели собаки. Уже какое-то время они ходили с ним на пастбище, и Давид научился с ними играть. Они боролись и катались в траве. Девочка с любопытством смотрела на эти игры.

Потом случился такой день, когда она показалась ему особенно занятой. Она переходила с места на место, то и дело ложилась на траву и вглядывалась в даль. «Странно, — удивлялся Давид. — Ведь, кроме птичек, которые летают туда-сюда, там совсем не на что смотреть. Что она там видит?» В полдень девочка зажгла небольшой костер. Она, казалось, что-то пекла там в углях, потому что потом и на самом деле уселась есть. «Это, наверно, картошка», — решил Давид. Собаки понюхали воздух и помчались к ней. Давид позвал их, и они вернулись обратно. Тогда девочка позвала их к себе, и они снова побежали к ней. Так началась игра, которая продолжалась несколько минут. Потом девочка крикнула ему издали: