Прорицательница - Резник Майкл (Майк) Даймонд - Страница 20

— И ты просто списал меня.

— Любым из нас можно пожертвовать. — Его лицо не отражало никаких эмоций. — Это заложено в природе игры.

— Игра вовсе не кажется тебе игрой, когда ты сидишь в камере на чужой планете.

— Вероятно, ты права.

Снова наступило молчание; Мышка рассматривала того Айсберга, что сидел перед ней, и пыталась согласовать увиденное со своей памятью о Карлосе Мендосе.

— Ты хорошо выбрал свое новое имя, — сказала она наконец. — Ты никогда не отличался особой теплотой и не показывал, что чувствуешь, но теперь ты холоден как лед.

— Горячность и экспансивность никогда не решали проблем, — отозвался он. — В конечном счете они приносят только боль.

— Мне теперь трудно поверить, что когда-то я любила тебя, — сказала она. — Такое впечатление, что ты был совершенно другой человек.

— То был совершенно другой человек. Его звали Карлос Мендоса, и его больше нет.

— Может, оно и к лучшему, — сказала Мышка, вставая из-за стола. — Похоже, нам придется попытать счастья еще где-нибудь. Извини, что напрасно потревожила тебя.

— Заткнись и сядь, — сказал Айсберг. Он даже не повысил голоса, но его тон был настолько властным, что, к своему изумлению, Мышка обнаружила, что подчинилась ему.

— Так-то лучше, — продолжал он. — Ты и девочка в безопасности, пока вы находитесь на Последнем Шансе, — это по крайней мере я тебе должен. — Он выдержал паузу. — Мое покровительство не распространяется на Вечного Малыша. Теперь отправляйся в отель и побудь там, не выходя из комнаты, полчаса. За это время я дам знать всем, кому нужно.

— Что насчет Малыша?

Айсберг пожал плечами.

— Он может остаться или улететь, как ему будет угодно, — но если он желает найти кого-нибудь, кто положит конец его бесконечной скуке, то здесь у него столько же шансов, как и везде.

— Ты имеешь в виду себя?

Он покачал головой.

— У него нет причин желать мне смерти, а мне незачем самоутверждаться.

— Если я буду еще здесь через три недели, — сказала Мышка, — то кое-кто ко мне присоединится. Это иллюзионист, его зовут Мерлин. Я хочу, чтобы защита распространялась также и на него.

Айсберг изучающе посмотрел ей в лицо и кивком подтвердил свое согласие.

Мышка отодвинула стул и поднялась.

— Еще увидимся, — сказала она.

— Полагаю, что да.

— Официантка сказала, что с меня не возьмут плату за комнату и выпивку. Это остается в силе?

— То же распространяется и на еду.

— Ну еще бы, — сказала она. — Хорошо, когда чистую совесть можно купить так дешево.

— Я не чувствую за собой вины, — отозвался он. — Но я чувствую себя обязанным.

— Ты просто ошеломляешь меня глубиной своих переживаний, — сардонически заметила Мышка.

— Можешь не верить, но я рад, что ты жива.

— Сейчас ты скажешь, что все еще любишь меня.

— Нет, не люблю.

— Или что никогда не любил.

— Я любил тебя когда-то. — Он помолчал. — То была большая ошибка; нельзя подвергать опасности того, кого любишь.

— Ты хочешь сказать, что перестал подвергать людей опасности?

Айсберг печально качнул головой.

— Нет. Я перестал их любить.

ГЛАВА 10

В конце дня Мышка зашла в контору оценщика и обратила свои алмазы в наличные за стандартные тридцать три процента от рыночной стоимости. Она вышла со ста шестьюдесятью пятью тысячами кредиток в кармане и, заплатив Вечному Малышу за всю неделю, отправилась в комнату, которую делила с Пенелопой, и спрятала оставшиеся деньги вместе с извлеченными из карманов мертвых старателей двадцатью тысячами в подушку девочки.

— Деньги здесь будут в безопасности? — спросила она. Пенелопа, занятая в тот момент игрой со своей куклой, пожала плечами:

— Думаю, что да.

— Но ты не знаешь наверняка?

— Никто пока ими не интересуется.

— А не позарится ли на них кто-нибудь сегодня ночью, когда все будут думать, что мы крепко спим? — спросила Мышка.

— Нет, наверное, — ответила Пенелопа.

— Почему «нет, наверное»? — спросила Мышка. — Почему не «да», или «нет», или «не знаю»?

— Потому что я не могу видеть все будущие так далеко. В тех, в которых я вижу, никто не пытается забрать эти деньги. — Она задумалась. — Кроме одного варианта, пожалуй.

— А что случается в этом будущем?

— Человек, которого ты называешь Айсбергом, убивает женщину, когда она пытается забраться сюда и ограбить нас.

— Он что, на самом деле ее убьет?

— Только если она попытается сюда забраться. В других будущих, которые я вижу, она не останавливается у конторы оценщика, или она останавливается, но человек, который там работает, не говорит ей ничего про наши деньги.

— Должно быть, это очень запутанно — отделять настоящее от будущего или реальное будущее от воображаемого.

— Они все воображаемые, пока одно из них не случится, — ответила Пенелопа, беззаботно поправляя платье на своей кукле. — Раньше я очень путалась, но я все время учусь понемногу разбираться в том, что вижу.

— А ты когда-нибудь видишь будущее, в котором никто не пытается повредить нам или нас ограбить? — спросила Мышка.

— Почти никогда.

— Да, наверное, во всем этом есть определенная странная логика, — признала Мышка. — У меня такое ощущение, что половина Галактики хочет нам навредить, а большая часть другой половины рвется нас ограбить. — Она вздохнула и с наслаждением растянулась на кровати. — Ну по крайней мере на некоторое время мы в безопасности. — Она тихонько хихикнула. — Черт, под защитой одновременно Вечного Малыша и Мендосы мы, может быть, сейчас в большей безопасности, чем когда-либо.

— Мышка, — сказала Пенелопа после довольно продолжительного молчания.

— Что?

— Сколько осталось до ужина?

— Ты же только час назад пообедала. Ты опять хочешь есть?

— Нет, по правде говоря, — призналась Пенелопа. — Но здесь нечего делать, а Вечный Малыш сказал, что нельзя уходить из комнаты, кроме как затем, чтобы поесть, да и то только под его присмотром.

— Что ж, мы за это ему и платим.

— Я знаю… но мне все равно скучно.

— Поиграй с Дженнифер, — предложила Мышка, кивая на куклу.

— Ей тоже скучно.

— Может быть, посмотрим телевизор?

— Здесь только одна программа, а я уже видела то, что они показывают.

Мышка села.

— Хорошо. Найди-ка колоду карт, и я научу тебя играть в дубайский джин.

Девочка без особого успеха покопалась в ящиках комода, потом подошла к обшарпанному столику у двери и в конце концов нашла колоду карт. Когда она вынула их из футляра, то, к своему восхищению, обнаружила на рубашке каждой карты голографическое изображение какого-нибудь сказочного персонажа. Здесь были-Поль Баньян и Танцующий Бизон, Тарзан и апостол Иаков, йеху и Джеронимо, Санта-Клаус и Сент-Нгани, все в самых торжественных позах.

Мышка коротко объяснила правила дубайского джина, потом перетасовала карты и принялась их сдавать.

— Не забудь сдать Дженнифер тоже, — напомнила Пенелопа, усаживая куклу рядом.

— Я не забуду, — сказала Мышка и положила девять карт рубашкою вверх перед куклой.

— Какие красивые! — проговорила Пенелопа, раскладывая карты по мастям.

Поль Баньян — в американском фольклоре великан-дровосек; Танцующий Бизон — индеец, герой вестернов; йеху — персонаж романа Свифта «Путешествия Гулливера»; Джеронимо — герой итальянских народных сказок.

— Если тебе интереснее просто разглядывать карты, то можно и не играть.

— Нет, нет, — поспешно сказала Пенелопа. — Я правда хочу играть.

— Хорошо, — сказала Мышка. — Тебе надо взять карту из колоды и сбросить одну в снос. — Она показала, куда складывать снос.

Пенелопа сделала, как ей сказали.

— Теперь очередь Дженнифер, — объявила она. Она вытянула одну карту не глядя, положила ее перед куклой и сбросила четверку.

— Может быть, тебе бы лучше было посмотреть в карты Дженнифер, прежде чем разыгрывать их, — предложила Мышка.