Босиком по лужам - Аверкиева Наталья "Иманка" - Страница 40

— Переводи, — зарычал он зло. Повернулся к девчонке, оскалился улыбкой. — Тебе можно, а мне нет?

— Билл спрашивает, были ли вы на его концерте и как он вам понравился? — с очень серьезной миной спросил я.

— Нет, мы пришли сюда с моими друзьями. Но я слышала о нем и хотела бы познакомиться, — глупо защебетала Алина, прелестно всплеснув ручками.

— Нет, Алина очень уважает твое творчество, но трахаться с тобой не будет, а если ты от нее не отвяжешься, то ее друзья набьют тебе морду, — самодовольно обломала я «звезду».

— Что, она так и сказала? — опешил Билл.

— Увы.

— Отлично, тогда мы сейчас найдем кого-нибудь еще! — Он обвел зал хищным взглядом.

— Билл, что происходит? — Я попыталась взять его за руку, но он вскочил и стремительно направился к другому столику.

— Алиночка, извините. Билл немного не в себе, он слишком много выпил, — быстро расшаркалась я перед девчонкой, обиженно надувшей намазанные красной помадой губки.

Я подлетела к нему, когда он навис еще над каким-то столом, где одиноко сидели две девушки.

— Барышни, ради всех святых, простите юношу! Вы же знаете, как действует алкоголь на молодой несовершеннолетний организм! — радостно заявила я, хватая Билла подмышку и оттаскивая в сторону.

Намотав футболку на кулак и вцепившись мертвой хваткой второй рукой в его плечо, я волокла его вон из зала. Билл пытался сопротивляться, но получалось плохо — слишком велика доза алкоголя для такого хлипкого тела. Затащила парня в маленький туалет и закрыла дверь на щеколду. Тряхнула как тряпичную куклу. Развернула к зеркалу.

— Смотри сюда! — зашипела я, поднимая голову за подбородок. — Кого ты там видишь?

Билл полюбовался своим отражением и вальяжно отозвался:

— Билл Каулитц, фронтмен группы Tokio hotel.

— Черта с два! Там грязная, пьяная свинья, а не фронтмен группы Tokio hotel! И я вообще там не вижу никакого Билла Каулитца! Там стоит какая-то мразь, которая мотает нервы мне и окружающим!

Я отпустила его и отошла на полшага назад, вжавшись спиной в холодный кафель. Похоже туалет — это то, что мне сейчас действительно надо: прохладно и почти тихо.

— Зачем ты так со мной? — едва слышно спросил он. — Я ведь тебе поверил…

— Билл, когда ты ляпнул, что ненавидишь журналистов, я не смогла заставить себя признаться, кем работаю на самом деле. Ведь если бы я это сказала, ты не смог бы быть самим собой, а мне хотелось, чтобы ты просто отдохнул, понимаешь, как человек, как обычный парень.

— Ты получила… как это там у вас называется?… эксклюзив? Вы хорошо меня отсняли? Мне не придется краснеть? Выбери фотографии получше, пожалуйста.

Я шумно вздохнула и раздраженно произнесла:

— Тебя никто не снимал. Всё то, что ты мне рассказал, останется между нами. И только так.

Он молчал, упершись лбом в зеркало. Я разглядывала пыльные пальцы ног. Черт, Том отдавил мне все ноги со своими танцами.

— Том лучше меня, — неожиданно заявил Билл. — Да, он лучше меня… Я не сержусь на него… Но я не ожидал такого от тебя… Мне казалось, что ты не способна на это…

— Господи, о чем ты? — простонала я. Как же меня все это утомило! Как же меня все это задолбало! Как же мне все это осточертело! — Билл, Том твой брат. О чем ты? Он любит тебя. Он очень сильно переживает за тебя.

— А ты предала меня… — словно не слыша меня, продолжал бубнить Билл. — Все журналисты шлюхи. Один материал отработали, за другой принялись. Но ты не обольщайся. Том знает, что ты журналист, и будет осторожен. Знаешь, ты херовый журналист, если на самом деле пропустила такой эксклюзив со мной.

— Ну и пусть я херовый журналист, зато человек хороший и друг надежный. Жаль, что ты за все то время, что мы провели вместе, так и не понял этого. Ты совершенно не разбираешься в людях, Билл.

— Кто бы говорил! Ты такая же, как все! Им всем от меня что-то надо. Посмотри, на людей, которые меня окружают! «Билл, сделай для нас это!», «Билл, сделай для нас то!» Они используют меня. И никого не интересует, хочет Билл есть или Билл хочет в душ. Главное, чтобы Билл сделал так, как всем удобно. Подставился, выпросил, выклянчил, вытребовал. Даже ребята из группы через меня подкатывают к продюсерам, через меня выбивают новые инструменты! Все меня используют. Компания на мне зарабатывает деньги. Им плевать, что я болен, что не могу выходить на сцену из-за страшной усталости, что не досыпаю, что путаюсь во времени и пространстве… Я по утрам не знаю, в какой стране проснулся. Я не знаю, в какой стране засну. Они меня выжимают, выжимают, выжимают!!! Все эти банкеты и мероприятия, где надо улыбаться. Думаешь, оно мне надо? Нет, я обязан быть тут. Обязан! Я не могу просто пойти спать, потому что устал, я не могу выбирать хочу или нет, я обязан! Вот ты — журналист. Ты ведь тоже использовала меня. Тебе нужна была конфиденциальная информация. Что ты сделала? Ты влезла ко мне в постель и получила ее. Как ты всё удачно придумала! Я представляю, как вы там смеялись за дверью, когда меня хотели изнасиловать. Как удачно ты все рассчитала. Это был гениальный план! Лучше и придумать нельзя! Ты отлично сыграла! Браво! Я повелся. Стал тебе доверять. Как другу. Как Тому. Том! О, Том! Даже Том меня предал! Пока, значит, я там выгораживал тебя, подставлялся под удар своей службы безопасности, вы трахались! В ванной моего номера! В нескольких метрах от меня! Слыша мой голос! Вы смеялись и трахались! Да, конечно, Том опытный. У него полно девчонок. Он не такой законченный неудачник, как я. Тебе понравилось? Он ведь лучше? Скажи, он лучше, да?

Я не смогла справиться с лицом — его перекосило от грандиозного удивления. Так вот чего он взъерепенился, а я-то, дура, комплектовала по поводу своей работы!

— Ты ненормальный! Ты вообще соображаешь, в чем меня сейчас обвиняешь? Дело не в том, что ты приревновал меня к своему брату-близнецу, а в том, что ты сейчас оскорбляешь меня как человека и как женщину, ты не просто ставишь под сомнение мою порядочность, ты унижаешь меня своей ревностью. Как ты вообще мог такое подумать? Я и Том? С ума сойти! Том больше всех дергается по поводу твоих проблем! И это было первым, о чем он стал у меня выспрашивать, — как все прошло! Он ведь с нами не пошел только из-за тебя, хотя очень хотел! Думаешь, ему приятно было торчать в отеле, пока ты где-то развлекался? А ты меня под него «подложил»! Я в шоке! Меня так еще никто не оскорблял! Ты… Ты… Ты кусок идиота! А что касается эксклюзива и подстав — поверь, ни один эксклюзив не стоит того, чтобы подвергать человека такому стрессу, какой ты пережил в милиции. Ты… Ты так разочаровал меня, Билл…

— Ты врешь! Ты журналист…

— И что?! Что из того, что я журналист?! А ты рок-музыкант! Значит, ты глушишь водку литрами, колешься и ведешь аморальный образ жизни? Между прочим, из-за наркоты, найденной у тебя, нас имели в милиции два часа! Значит, наркота была твоя! Да? Если ее нашли у тебя! Твоя?

— Ее подбросили!

— А почему я должна тебе верить? В милиции мне говорили обратное.

— Потому что это правда!

— Я верю тебе. Но почему ты не веришь мне?

— Не знаю… я… запутался...

Боже, бедный мальчик, как же тебе тяжело. Я испытала просто-таки огромнейший приступ нежности к этому закомплексованному человеку, сделал шаг вперед, обняла его за талию, прижалась щекой к спине, произнесла очень ласково:

— Ты лучше…

Что произошло дальше — я не поняла. Билл ни с того, ни с сего заехал мне локтем поддых. Я ахнула… Едва не упала. Боже, как больно! Он резко развернулся. Глазищи сумасшедшие, злые. Мне стало страшно. Он готов был ударить еще раз. И еще. Он готов был вылить на меня всю свою душевную боль, причиняя физическую боль мне. Больно… Больно так, что даже закричать не могу, лишь тоненько скулю, сползая по стене.

Он как будто проснулся. Вздрогнул. Лицо перекосило от ужаса. Испуганно попятился. Губы задрожали. Потом кинулся ко мне, начал ловить руки. Я прошипела:

— Отойди.

Он отшатнулся. Взгляд как у собаки, случайно укусившей хозяина, которая и рада бы исправить ситуацию, да не знает как.