Кровь Олимпа (ЛП) - Риордан Рик - Страница 20

20

— А там... ох, — он глянул на Перси. — Э-э, та полукруглая впадина с нишами в холме... это Нимфеум, построенный еще в римские времена.

Лицо Перси приобрело оттенок лимонада.

— Как вам идея: давайте туда не пойдем.

Лео слыхал об его едва ли не фатальном приключении в Нимфеуме в Риме с Джейсоном и Пайпер.

— Лично я от нее в восторге.

Они продолжили идти.

Время от времени руки Лео тянулись к его поясу с инструментами. Однажды он был нагло похищен двумя проворными карликами, поэтому теперь сын Гефеста опасался, как бы подобное не произошло вновь. Хотя, вряд ли другие монстры были так же хороши в воровстве, как Керкопы. Ему стало интересно, чем сейчас занимались в Нью-Йорке эти маленькие обезьяньи рожи. Было бы хорошо, если бы они продолжали терроризировать римлян... например, сдирать молнии с их одежды, тем самым оставляя легионеров без штанов.

— Это Пелопион

[71]

, — пояснил Фрэнк, указывая на очередную замечательную кучу камней.

— Да ладно тебе, Чжанг, — сказал Лео. — Пелопион... это даже не слово. Что это? Священное место для прелых пионов?

Фрэнк выглядел обиженным.

— Это захоронение Пелопса

[72]

. Вся эта часть Греции, Пелопоннес, была названа в его честь.

Лео подавил желание зарядить Фрэнку по лицу гранатой.

— Видимо, я должен знать, кем был Пелопс?

— Он был принцем, который выиграл свою жену в гонке на колесницах. Предположительно, именно в честь этого события он и создал Олимпийские игры.

Хейзел фыркнула.

— Как романтично: «‘Хорошая у вас жена, Принц Пелопс’. ‘Спасибо! Выиграл ее в гонке на колесницах’».

Лео не понимал, как вся эта тягомотина могла помочь им найти богиню победы и, тем более, усмирить ее. На тот момент единственным, что он хотел усмирить, был его желудок, требующий ледяного напитка и немного начос

[73]

.

Тем не менее, чем дальше они продвигались в руины, тем беспокойнее он себя чувствовал. В его разуме вспыхнуло одно из самых ранних воспоминаний: няня Тиа Каллида, она же Гера, поощряет четырехлетнего Лео ткнуть палкой ядовитую змею. Сумасшедшая баба сказала, что это закалит его как героя. Быть может, она была права. В последнее время Лео то и делал, что постоянно «раздражал змею», пока наконец не натыкался на неприятности.

Он наблюдал за толпами туристов, гадая, были ли они обычными смертными или же замаскированными монстрами, как те эйдолоны, преследовавшие их в Риме. Пару раз ему казалось, что он видит знакомые лица: Рафаэля, его кузена-хулигана; мистера Боркина, его скверного учителя из третьего класса; Терезу, его приемную мать, постоянно унижавшую его, — всех тех людей, которые относились к Лео, как к ничтожеству.

Вероятно, это был всего лишь плод его воображения, правда, хорошенько расшатавший ему нервы. Лео вспомнил, как однажды Немезида

[74]

явилась к нему в образе тети Розы, которую он недолюбливал больше всего и которой яро хотел отомстить. Была ли богиня мести сейчас здесь, наблюдала ли за его действиями? Лео все еще сомневался, что его долг перед ней был уплачен. Что-то ему подсказывало, что она жаждала его страданий. Быть может, сегодня ее желание исполнится.

Они остановились у широких ступеней, которые вели к другому разрушенному зданию — храму Зевса, судя по словам Фрэнка.

— Раньше тут стояла огромная статуя Зевса из золота и слоновой кости, — сказал Чжанг. — Одно из семи чудес древнего мира. Сделана она была тем же парнем, который соорудил Афину Парфенос.

— Пожалуйста, не говори мне, что ее надо найти, — сказал Перси. — Хватит с меня гигантских магических статуй.

— Согласна, — Хейзел похлопала Ариона по боку; жеребец казался напуганным.

Лео тоже захотелось заржать и затопать копытами. Жара стояла невыносимая. Он был голоден и одновременно обеспокоен. Ему казалось, что они с друзьями сейчас играют в ту опасную игру со змеей, и что она вот-вот нанесет удар. Он желал как можно скорее покончить со всем этим и вернуться на корабль, пока еще не слишком поздно.

К несчастью, как только Фрэнк упомянул статую и храм Зевса, мозг Лео сложил два и два. Проигнорировав глас здравого смысла, он поделился своими опасениями с Перси.

— Эй, Перси, — начал он. — Помнишь ту статую Ники в музее? Она же была немного подбитой?

— Ну да, а что?

— Разве она не стояла тут, в храме Зевса? Скажи мне, что я неправ. Люблю быть неправым.

Рука Перси нырнула в карман. Он вытащил свою ручку, Анаклузмос.

— Ты прав. Если Ника где-то поблизости... велики шансы, что она именно здесь.

Фрэнк осмотрелся.

— Я ничего не вижу.

— А что, если мы начнем рекламировать обувь «Адидас»

[75]

? — задумался Перси. — Это достаточно взбесит Нику, чтобы она показалась?

Лео нервно улыбнулся. И все же, было у них с Перси кое-что общее, — дурацкое чувство юмора.

— Да уж, готов поспорить, это точно пойдет в разрез с ее спонсорством: «ЭТО НЕ ОФИЦИАЛЬНАЯ ОБУВЬ ОЛИМПИЙСКИХ ИГР! ТЕПЕРЬ ВЫ УМРЕТЕ!».

Хейзел закатила глаза.

— Вы оба невыносимы.

Громогласный голос сотряс руины позади Лео.

— ТЕПЕРЬ ВЫ УМРЕТЕ!

Лео чуть не выпрыгнул из своего пояса. Он обернулся... и мысленно дал себе по башке. Вот приспичило же ему упомянуть Адидас, этакую богиню стремной обуви.

В золотой колеснице, с копьем, нацеленным ему в сердце, возвышалась сама богиня Ника.

ГЛАВА 11. ЛЕО

Золотые крылья — это уже слишком.

Лео мог понять, зачем Нике понадобилась колесница и две белые лошади. Его не волновало ее сияющее платье без рукавов (от которого Калипсо, кстати, была бы в восторге) и заплетенные на затылке темные косы, украшенные позолоченным лавровым венком.

Ее глаза были широко открыты, выражение лица немного сумасшедшее, будто она только что выпила двадцать порций эспрессо

[76]

и проехалась на американских горках, но это также не беспокоило Лео. Он мог смириться даже с золотым наконечником копья, приставленным к его груди.

Однако ее крылья, покрытые золотом до кончиков перьев... Лео мог бы полюбоваться этой тонкой работой, если бы не одно но: уж слишком все это было броско. Будь крылья богини солнечными батареями, она бы с легкостью смогла обеспечить энергией весь Майами.

— Леди, — обратился Лео к богине. — Не могли бы вы, пожалуйста, свернуть свои лопасти? А то я словно в солярии.

— Что? — спросила Ника, дернув головой, словно испуганный цыпленок. — Ох... мое сияющее оперение. Ладно. Полагаю, вы не сможете умереть во славе, будучи ослепленными и обожженными.

Богиня свернула свои крылья. Температура упала до нормальной — сорок девять градусов по Цельсию после полудня.

Лео взглянул на своих друзей. Фрэнк стоял неподвижно, смеряя ее взглядом. Его рюкзак пока не превратился в лук с колчаном стрел, что было довольно-таки благоразумно. Он не выглядел раздраженным, вероятно, потому, что избежал превращения в гигантскую золотую рыбку.

У Хейзел были проблемы с Арионом. Жеребец ржал и брыкался, избегая зрительного контакта с белыми лошадьми, тянувшими колесницу Ники.

Что касается Перси, он держал свою волшебную ручку так, словно пытался решить: нанести удар или оставить на колеснице Ники свой автограф.

Никто не решался заговорить первым. Лео даже пожалел, что с ними не было Пайпер и Аннабет. Они всегда были хороши в переговорах.

Поэтому он пришел к выводу, что пора бы кому-то толкануть речь, а то с таким успехом они все умрут во славе.

— Итак! — Лео тыкнул в богиню пальцем. — Меня не проинформировали, и я почти уверен, что этой информации нет в брошюре Фрэнка. Ты не могла бы пояснить, что здесь происходит?