Аванпост - Резник Майкл (Майк) Даймонд - Страница 7

Так вот, пока по планете бродили миллионы кораземов, а охотились на них лишь несколько человек, речь об исчезновении их как вида не шла. Но по прошествии столетия кораземов осталось не больше пятидесяти тысяч. Жили они в охраняемом заповеднике, территория эта называлась Анклав Букуа, но однажды у правительства закончились деньги и охрану сняли, а следовательно, подписали кораземам смертный приговор.

Одним из первых прибыл туда мой давнишний приятель Дикарь Грин. О том, как выслеживать зверя, он не имел ни малейшего понятия, но такие мелочи старину Грина не смущали. По пути в Анклав он купил кучу безделушек и бус у какого-то из местных племен, потом нашел один из редких армейских постов, оставленных на границе заповедника, и объяснил, что хочет продать эти безделушки племенам, обитавшим в Анклаве. Несколько особо красивых безделушек он отдал солдатам, раздавил с ними пару-тройку бутылок, сказал, что страх как боится кораземов, которыми Анклав так и кишит, и не прошло и десяти минут, как солдаты нанесли на карту территории, где бродят кораземы, чтобы он не наткнулся на них по пути из одной деревни в другую. В Анклав Грин вошел с одной винтовкой и тремя носильщиками, а месяцем позже вышел из него с тремя тысячами глаз-камней.

Был еще и Боччи, который совсем уж собрался покинуть Пепони, но напоследок решил почистить Анклав. Нашел водопой в западной его части, отравил источник и без единого выстрела добыл семьсот глаз-камней.

Попрыгунчик Джимми Уэстерли взял с собой стремянку, отправился в район высокой травы, куда не заходили другие, охотники, забрался на стремянку и отстрелял двадцать кораземов в первый же день. Когда стадо перешло в другое место, он последовал за ним, держась в высокой траве. Ставил стремянку на землю, когда кораземы останавливались, и отстреливал их, пока не собрал тысячу глаз-камней.

Другие охотники использовали свои методы. Настоящий Западный Томпсон привел целое племя местных охотников, которые копьями и стрелами с отравленными наконечниками уложили почти три тысячи кораземов.

Через пару месяцев Анклав уже напоминал зону боевых действий, запах разлагающихся тел кораземов распространялся на мили вокруг, но бойню это не остановило. Калахари Дженкинс объявил участок в сорок квадратных миль на северо-западе Анклава своими охотничьими угодьями, предупредив, что убьет каждого, кто посмеет зайти туда. Один из местных охотников, Кеннеди, туда и зашел, преследуя двух кораземов, и Дженкинс, верный своему слову, его убил. Да только он не знал, что у Кеннеди шесть сыновей, которые поклялись отомстить. Пару недель спустя отправили его на тот свет, правда, до этого он уложил четверых, а двое оставшихся объявили, что эти сорок квадратных миль отходят им. Через пять дней с юга пришел старый Хакира, убил обоих Кеннеди, забрал глаз-камни, добытые как Дженкинсом, так и братьями, и улетел к цивилизации.

Никто так и не узнал, что случилось с сестрами Мараши. Хорошие охотницы, однажды они бесследно исчезли. Не нашлись также и восемь тысяч глаз-камней, которые они вроде бы добыли.

Наконец правительство осознало, что надо предпринимать срочные меры или не останется ни одного коразема, а последнее могло привести к трагичным для экономики последствиям: твердая валюта поступала исключительно от туристов, приезжавших на сафари. Короче, охоту на кораземов они запретили.

Хотели как лучше, а получилось, как всегда. Потому что к моменту введения запрета в живых остался только один коразем.

* * *

— Один момент, — подал голос Никодемий Мейфлауэр. — Я впервые слышу о кораземах.

— Это неудивительно, — ответил Карсон Адский Огонь. — Мало кто о них знает.

— Я никогда не видел их ни в музеях, ни в книгах, — продолжал Мейфлауэр.

— Ты называешь меня лжецом? — взвился Карсон.

— Еще не знаю. Когда убили последнего коразема?

— В 1813 году галактической эры.

— Теперь я называю тебя лжецом, — заявил Никодемий Мейфлауэр. — С того момента прошло больше четырех тысяч семисот лет.

— Я это знаю, — спокойно ответил Карсон. — Но я там был.

— Лучше бы ты не касался этого рубина, — вмешался Катастрофа Бейкер, поднимая камень. — В конце концов, наговорить можно всякого. Потому что теперь, прежде чем я тебе поверю, ты должен объяснить, как вышло, что тебе чуть ли не пять тысяч лет.

— Я объясню, — легко согласился Карсон. — Ты не из тех, кто принимает что-то на веру.

— Вот что я тебе скажу, — ответил Бейкер. — В полторы тысячи лет я готов поверить. Насчет остальных тебе придется представить доказательства.

Все рассмеялись, даже Карсон, а когда шум стих, он продолжил.

— Это случилось через несколько лет. Покинув Пепори и охотясь на Фалигоре, я узнал про войну в звездном скоплении Белладонна, которая могла принести неплохие дивиденды. Лететь туда предстояло три недели, поэтому я активировал камеру Глубокого Сна и наказал корабельному компьютеру разбудить меня за день пути от звездного скопления.

Карсон глубоко вздохнул, медленно выдохнул, почесал седую голову.

— До этого самого дня я не знаю, что пошло не так. Потому что, открыв глаза, я увидел врачей, которые сказали, что вытащили меня из какого-то древнего корабля, болтающегося в космосе. Я заснул в 1822 году галактической эры, а проснулся десять лет тому назад, в 6513-м. Я не могу этого доказать, но есть люди, которые могут, и сомневающиеся их, конечно, найдут, если постараются.

— Будь я проклят! — воскликнул Катастрофа Бейкер. — Среди нас нашелся Рип ван Винкль* [3] .

— Нет, — поправил его Макс Три Ствола. — Среди нас Адский Огонь ван Винкль.

С той поры его никто не называл Карсон Адский Огонь.

* * *

Итак (продолжил Адский Огонь ван Винкль), после бойни в Анклаве Букуа я провел на Пепони еще несколько лет. Подрабатывал гидом, иной раз поставлял мясо диких животных в новые города, но за все это время ни разу не встретил ни одного коразема. Не попадались они и другим охотникам, так что мы решили, что последнего из них убили в Анклаве.

Но однажды, охотясь на дьявольских котов, чучела которых с удовольствием покупали туристы, я услышал вдали полный тоски и печали вопль, который показался мне знакомым. Так кричал детеныш-коразем, у которого убили мать. Только этот вопль был куда как громче.