Ангел Смерти с дрожащими руками - Резник Леонид Михайлович - Страница 5

– Но очень высоко тебя ценят, – Ха заговорил сам, очевидно, хотел высказать внезапно посетившую его мысль. – Если послали против тебя аж трех вампиров. На все Соединённые Штаты, думаю, с трудом десяток наберётся.

– Так мало? И все работают на Зло? Какое у вас разделение: оборотни и демоны – на Добро, а вампиры – на Зло?

– Опять примитивизм, – пробурчал Ха. – Как тебе хочется весь мир разделить, разложить по полочкам: здесь чёрное, а там – белое. И неужели не доходит, что могут быть полочки с чем-то фиолетовым или, допустим, с красным в белый горошек? Что-то может перепрыгнуть с полки на полку, а что-то лежать рядом, на полу, в куче хлама. Подавляющее большинство ни на кого не работает, просто живёт. Но если уж работает, то и люди, и оборотни, и демоны могут оказаться в разных лагерях. Как не забавно, но людей больше у Мирового Зла, а вот оборотней с демонами – у Мирового Добра. Вампиров, работающих на Добро, я что-то не могу представить. Хотя, знал я одну вампирочку… уж она-то на Зло работать не будет.

Заурчал мотор, и Ха шагнул к окну. Они специально выбрали такой мотель, что каждую машину просто невозможно было не услышать. Может, спать будет не совсем спокойно, но лучше такое беспокойство, чем спокойный сон, с незаметным переходом к вечному сну.

На этот раз приехал Аллен. Он выглядел раздражённым и смущённым одновременно. Уселся, налил в стакан остатки вина, выпил.

– Плохи твои дела, парень, – сказал он Солу.

– Да уж, – согласился Сол, – хуже некуда.

– Есть куда, есть, – продолжил Аллен. – Слишком сложная у тебя оказалась биография. Никак не разобраться, кто ты есть такой.

– Что уж разбираться? В газете миллионным тиражом напечатано.

– Ты считаешь, что там написана правда?

– Если не обращать внимание на подсчёт моих доходов от так и не произведённых махинаций…

– Не нужны нам твои доходы. Мы хотим знать твои имена и фамилии. Какое из них настоящее? Сейчас ты Янис Триандаафилас…

– Так точно, сэр! Родился в Греции, попутешествовал по Южной Америке. Осел в США на девять лет. Получил американское гражданство. Преподавал теорию и практику антипартизанской борьбы. Кончил свою жизнь в Ливане в составе чьей-то частной армии. Я с его документами повстречался на Кипре, куда сбежал из Израиля. Выложил за эти документы почти все, что имел. Еле потом наскрёб на билеты. Меня этот вариант привлёк тем, что документы были «железные». Что особенно невероятно, мы оказались похожи почти как близнецы. Так и жил с его фотографией.

– А на самом деле ты…

– Так точно, сэр, Сол Розовски, израильтянин. Клинический идиот и патологический неудачник. Кроме этого, всё остальное, что было и что не было, написано в газете.

– Так вот, Сол. Не знаю, как насчёт идиотизма, а неудачи твои не прекращаются. Я связался с нашим… руководством. Не могу поверить, но они считали тебя Янисом Триандаафиласом. Говорят, что именно твой боевой опыт их и привлёк. А Сол Розовски им не нужен. Получается, что нам придётся расстаться.

– Так что же здесь плохого? – удивился Сол. – Вы – хорошие ребята, но эти убийства и вся эта нечисть… – С перепугу Сол прикусил язык, сообразив, что сказал лишнее.

– У каждого может быть свой вкус, – Аллен сделал вид, что не понял, – но долго ли ты протянешь без нас, разыскиваемый полицией за убийства? Да и вампиры всякие на тебя охотятся. Люди, кстати, могут ещё покруче вампиров оказаться.

– Слушайте! – неожиданно изумился Сол, – а вампирам-то от меня что надо? К чему эта история с убийством женщины? Короче, зачем за меня взялось Мировое Зло, если я – это не я?

– Да, приятель, – согласился Ха, – наконец-то ты сумел задать стоящие вопросы. Их ценность в том, что мы не знаем, как на них ответить.

8

Телефон-автомат располагался очень удобно: и мотель, и дорога просматривались отлично. Но позвонить было не так уж просто, раз пять Сол то снимал, то вешал трубку. Если бы заранее знать ответ… Нет, всё-таки он мерзавец, подумал Сол, недаром все беды на него валятся. Как так можно, столько времени не давать о себе знать? Хотя… его расписали как исчадие ада. А таковому лучше не напоминать о себе. Что будет – то будет.

Гудок, ещё гудок. Трубку сняли и Сол с трудом преодолел сжавший горло спазм. Да и не только горло. Неожиданно, даже сердце напомнило о своём существовании.

– Джулия?

– Янис!

– Да, это я.

– Господи, что с тобой случилось?

– Всего не рассказать. Я теперь даже и не Янис вроде.

– Читала, слышала.

– Ну и что скажешь?

– Что тут сказать? Думала, что у меня есть одинокий остепенившийся грек, а выяснилось, что он – еврей, неразведенный, да ещё убийца и сексуальный маньяк.

Земля начала замедляться в своём вращении. Во всяком случае, Солу так показалось.

– И ты поверила?

– Ну что ты, милый! Даже когда надо было убить муху, ты звал меня.

Торможение прекратилось. Спазмы тоже не беспокоили. Самого страшного не произошло: Джулия не сомневалась в нём.

– Полиция тебя допрашивала?

– Конечно. Я им и сказала, что это все чепуха, что ты не мог никого убить. Но они ответили, что в Ливане ты не такое вытворял.

– Что? Что за чушь?! Я же не Янис, я никогда не был в в Ливане, даже когда служил в израильской армии.

– Я так им и сказала. Они промолчали. Но какой-то журналист мне проболтался. Им уйма людей звонит в газету и заявляет, что человек на фотографии – никакой не Сол Розовски, а Янис Триандаафилас. И теперь склоняются к мнению, что на самом деле ты – Янис, убивший Сола и забравший его деньги. А информация о Соле – это кем-то подброшенная дезинформация. Не знаю, почему газеты об этом не пишут. Наверное, полиция запретила, если она в состоянии это сделать.

Сол немного помолчал, собирая ускользающие мысли. Дурацкая какая-то история. Сам запутался, Мировое Добро запуталось. А Джулия?

– Милая, а что ты думаешь? Кто я на самом деле?

– Ох, Янис, извини, Сол. Ты – Сол.

– Почему?

– Я же говорила, что ты не способен убить человека. Да и знания греческого языка я за тобой не заметила. Помнишь, как ты взбунтовался, когда я тебя потянула в греческий ресторанчик?

Сол помнил. Много чего он помнил. Теперь это казалось далёким прекрасным сном. Коротким сном, короче двух лет. А сейчас, стоя в богом забытой телефонной будке, он пытался сохранить хоть что-то от ускользающего сновидения.

– К тебе приходило много журналистов?

– Четыре. Но я практически не ответила ни на один вопрос. И фотографироваться отказалась.

– Ты уже, наверное, завела себе кого-нибудь? – Сол постарался вложить в вопрос максимум иронии. Он сознавал, что спрашивать так – непроходимая глупость. Но почему-то не удержался и ожидал ответа даже с некоторым душевным трепетом.

– Я? Конечно завела! Я же у тебя такая… шустрая. Очень шустрая.

Шустрой она не была. Сол это прекрасно знал. Он улыбнулся приятным воспоминаниям, понимая, что лучше прекратить разговор во-время, пока до главных вопросов ещё не добрались, и грусть от внезапной разлуки не превратилась в трагедию расставания навеки.

– Дорогая, язык беден, словами не передать, как я скучаю. Буду звонить ещё, надеюсь все утрясётся, и мы опять будем вместе.

Сол повесил трубку не дожидаясь ответа. Пусть думает, что утрясётся. Ему-то известно лучше, что это маловероятно.

Ха с Алленом не теряли времени зря. В отсутствие Сола они все обсудили. Проявили себя в обсуждении с самой лучшей стороны (с их точки зрения, конечно). Хотя, надо признать, Сол не ожидал от них такой заботы.

И Ха, и Аллен признали, что им жалко бросать Сола на произвол судьбы. Они решили помочь ему с документами. Аллен знал, где можно раздобыть безупречный гайанский паспорт.

Сол попытался вспомнить что-нибудь из географии, где говорилось бы об этой стране. Аллен успокоил его. Гайана находилась в Южной Америке, но говорили там на английском. А уж в этническом плане более пёстрое население просто трудно было придумать.