Ферма - Резаев Дмитрий - Страница 46

Сначала Самарин подумал, что вернулся Сидхартха. Поняв ошибку, он решил защищаться. Но на плечо ему легла рука Трэша.

– Это Харпер, – прошептал он. Самарин уже несколько раз слышал это имя и поэтому немного успокоился. Они лежали на земле у ограды, ощетинившейся жадно заглядывающим во двор цап-царапом.

– Сигги, – почти неслышно произнес Харпер.

– Арчер, – ответил Трэш, и их руки заскользили по спинам друг друга.

– Что там происходит? Была жуткая стрельба, как будто линкор «Слава Системы» палил из всех орудий по Салехому. Потом все стихло. Я послал на разведку Сидхартху, но он не вернулся.

– Это засада, Сигги.

– Я уже понял. Шур убит?

– Вас поджидал взвод «Ласточек», но Шур убил их всех.

– Отлично, – глаза Трэша сверкали, как два уголька, – пойдем в дом, и ты нам все расскажешь.

– Тихо, – Харпер прижал палец к губам. Самарин заметил маленькую струйку крови у него на лице. Харпер, несомненно, был стариком. Но мужественное выражение лица и бесстрашные глаза скрадывали его возраст.

– Сидхартха и Шур в плену. Сейчас сюда летит индикар, чтобы отправить их на какую-то базу для допроса.

– Ты же сказал, что Шур всех убил.

– Он убил всех «Ласточек». Но Разговорника ему убить не удалось. Более того, Шур ранен.

– Разговорник?! – лицо Трэша побагровело. Он всегда багровел в минуты опасности. Это Самарин успел заметить.

– Некто Вальдес. Сам не понимаю, как мне удалось ускользнуть. Похоже, больше всего его интересует Шур.

– Шур? Но ведь это мы с тобой украли секреты ВБС через Соммерсета Гида. Зачем ему Шур?

– Не знаю.

– Где-то высоко послышался угрожающий рокот.

– Индикар! – почти крикнул Харпер, – за мной. У меня тут есть потайной ход.

Они некоторое время ожесточенно работали локтями, продвигаясь ползком. Перед Самариным бились в конвульсиях подошвы трэшевых ботинок. Истошно верещал застрявший за воротником сверчок. Запах мокрой травы вызывал тошноту.

Сначала Самарин не сразу понял, что ботинки Трэша исчезли, нырнув куда-то вниз. Только запах мокрой травы сменился резкими миазмами гнили и затхлости. Прямо перед носом у Самарина был деревянный край слива. Он заглянул вовнутрь и увидел нетерпеливые глаза Трэша. Трэш зло махнул рукой. Самарин, перебарывая отвращение, свесил ноги, а затем соскользнул вниз. Упал он прямо на зазевавшегося Трэша. Трэш ничего не сказал, нашаривая в темноте плечо Харпера. Харпера не было. Трэш повернул удивленное лицо к Самарину, а затем наклонился. В кромешной тьме Самарин ничего разглядеть не мог, да и не пытался. Он просто проделал то же, что и Трэш – наклонился. В мокрой с торчащими корнями стенке колодца Самарин нащупал лаз. Лаз был достаточно широк для того, чтобы в нем ползти. Дно его представляло собой деревянный желоб, заполненный дурно пахнущей жижей. Самарин лег на живот и пополз, чувствуя, как постепенно промокает рубашка. Еще немного – и его тело покрылось мурашками от соприкосновения с липкой, чавкающей грязью. Впереди шевелился Трэш. Они ползли молча, загребая жижу руками. Иногда Трэш чересчур сильно дергал ногой, и в нос Самарину ударяла пахучая густая волна. Он уже не различал своих рук, полностью покрытых грязью.

Сзади что-то ухнуло. По спине прокатилась теплая волна, под животом завибрировало. В уши хлынул теплый поток. Похоже, его накрыло с головой. «Гранату в колодец бросили. На всякий случай», – догадался Самарин.

Очень быстро он потерял счет времени: ему казалось, что они ползут то всего несколько часов, то несколько дней. Он пытался отвлечься, думать о чем-нибудь постороннем, но это не помогало. Тогда Самарин стал считать секунды и складывать их в минуты, однако очень быстро сбился. Незаметно подкралось отчаяние. В конце концов, они захлебнутся в этом зловонии. Когда стало совсем невмоготу, Самарин услышал:

– Самарин, Самарин, вставай!

Он послушно поднялся. Под ногой звякнула жесть.

– Мы в канализации, – обрадованно сообщил ему голос Арчера. Канализация представляла собой трубу диаметром около двух метров. Она заметно уходила вниз. В запахи затхлости и гнили ворвался аромат нечистот.

Они брели по трубе, с трудом поднимая отяжелевшие ботинки. Откуда-то сверху потянуло прохладой. Вскоре Самарина уже трясло мелкой, промозглой дрожью. Изо рта валил легкий парок. Хотелось сбросить и отшвырнуть прочь мокрую, липкую одежду. «Куда мы идем?» – почти прокричал про себя Самарин.

Иногда он различал ходы ответвлений, но Харпер вел их, никуда не сворачивая. Они шли, как слепые: Самарин держал за плечо Трэша, а Трэш Харпера. Сначала Самарин боялся потеряться, потом наткнуться на тупик, потом он просто впал в забытье, из которого его вывел голос Трэша:

– Самарин!

Так и есть – тупик. Труба закончилась холодной жестяной стеной. Однако глаза Самарина, привыкшие к темноте, вскоре разглядели в этой стене железные скобы. Лестница, ведущая наверх. Харпера уже не было. На расстоянии роста от дна канализации находился Трэш. Самарин взялся за скобу и подтянул свое усталое тело к свету. Некоторое время он карабкался вверх. Его ноги периодически срывались с осклизлых скоб, а руки слепо шарили в темноте. Носом Самарин временами касался омерзительно холодной металлической поверхности колодца. Наконец его голова вырвалась на свободу, и он увидел ботинки Трэша, смявшие зеленую траву на какой-то лужайке. Самарин вывалился на свет божий и, перевернувшись, распластался на земле. Щебет птиц и шорох травы усиливали волну отвращения к липкой и грязной одежде, от которой пахло ужасом антисанитарии.

– Самарин, вставай, у нас нет времени, – услышал он голос Трэша. Самарин встал и почти не удивился торчащей во рту Трэша сигаре. Как он умудрился сохранить ее сухой в этом отвратительном месиве?

– Здесь недалеко должен быть ручей, – устало сообщил Харпер, едва поспевая за Самариным и Трэшем.

– Не до гигиены, – отрезал Трэш, энергично шагая куда-то вдаль.

– Но это невозможно!

– Брось свои аристократические штучки, Арчер. Подумаешь, канализация! Мы с тобой в таком дерьме, – Трэш был неумолим.