Палаццо Дарио - Рески Петра - Страница 18

– Постараюсь, – пообещала Ванда.

Для поездки в Палаццо Пизани-Моретта Радомир заказал, естественно, гондолу Примо.

Ванда уяснила еще одну особенность венецианского стиля жизни: в палаццо положено было входить только с воды. Другие входы предназначались для обслуживающего персонала. На бал прибывают только по воде и только в гондоле, и ни в коем случае не на водном такси, оно смотрится ужасно, как утюг, подчеркнул Радомир.

Мария и Микель проводили их к причалу, и Мария чуть было не отравила Радомиру предстоящий вечер.

– У меня есть племянник, он – гондольер. Он бы вам хорошо послужил и дешевле 100 000, – сказала она, обдав Радомира ароматом своих «MS.».

– Вечно она так, – сказал Радомир, когда они уже сидели в гондоле. – Я не могу понять, издевается она или просто так. Или и то и другое. Всегда подставляет меня. Можно подумать, что я жадный!

Он основательно устроился на сиденье и одарил Примо очаровательной улыбкой, правда, было уже темно.

– Будто деньги для меня проблема!

И обратился к Примо:

– Скажите, голубчик, что же вы? Я довольно часто приглашал вас на чай, неужели вы заставите меня повторять приглашение?

– Я не хотел вас обидеть, – мягко ответил Примо. – Просто нет времени.

– Ах, нет времени, – с грустью в голосе повторил Радомир. – Ну а на уроки французского… Я буду очень рад, если вы примете мое приглашение.

– Я вам благодарен, – сказал Примо, – но сейчас много работы, понимаете?

– Ах да, много работы, – печальным эхом отозвался Радомир. – Ну, может, это когда-нибудь изменится.

– Конечно, – ответил Примо и улыбнулся Ванде.

Ванду знобило в костюме одалиски. На ее плечах была только тонкая накидка. Выругавшись, Радомир запретил ей надевать пальто («Убийца стиля!» – воскликнул он). Она сидела молча, прислушиваясь к плеску воды.

Палаццо Пизани-Моретта светился издалека. На главном причале горели факелы, в окнах на подоконниках мерцали настоящие масляные светильники. Примо помог Радомиру выйти и галантно поддержал Ванду под локоть. Чуть дольше, чем следовало бы, подумала она и обрадовалась, что в темноте не было видно, что она покраснела. Вдруг она вспомнила отца.

Со дня ее приезда в Венецию он каждый день звонил из Неаполя и советовал, как себя вести. Эти советы в первую очередь должны были защитить ее от дворцового проклятия, а также флирта и любовных историй. Стремясь выровнять все повороты ее судьбы и поставить все на ровные рельсы, он волей-неволей возвращался к теме будущего замужества дочери. Ей 35 лет, и он уже слабо верил, что этот вопрос можно решить нормально, по-человечески. Ее отношение к мужчинам всегда было каким-то вялым, инертным. Она воспринимала их всерьез только тогда, когда они бросались к ее ногам. А это, по мнению ее отца, было довольно рискованно. Он считал, что она должна выйти замуж официально, иначе Италии уготовано самое низкое место в мире по рождаемости.

Мать Ванды помнила, как однажды он девять дней подряд повторял заклинание «найти богатого мужа» и молитву из «Il libro magico di San Pantaleone»42:

Но она знала также, как мало он надеялся на здравомыслие и трезвый взгляд на людей своей дочери. Два ее любовника не имели даже собственных машин. Каждый раз, когда он узнавал об этом, он терял веру в нее и в свой собственный пол. Мать пыталась внушить ему, что Господа надо благодарить просто за жизнь, даже без замужества. Но он смотрел на нее так, словно она была одержима. Отчаяние толкало его приводить в дом кандидатов в женихи – сыновей своих сотрудников, сыновей своего налогового инспектора, своего адвоката, своего автодилера. Все его молодые коллеги приглашались на обед в дом Виарелли. Но никто не подходил. Однажды его старания чуть было не увенчались успехом. Ванда влюбилась в Витторио, молодого куратора Национального археологического музея. Он был живописно красив, с глазами, казалось, отражавшими душу. Это была огненная страсть до той поры, пока он не высказал намерения жениться. Он зашел так далеко, что обсуждал с нею имя будущего наследника, естественно, мальчика, и даже цвет их будущих гардин. Ванда поняла тогда, что жизнь проходит мимо, и она отставила Витторио с его глазами, отражавшими душу, и будущими гардинами. Отец Ванды твердил тогда заклинание «Наказать непостоянство», но тщетно.

Радомир прервал ее размышления.

– У Примо такие манеры! Такой скромный, и эта природная элегантность! И говорит по-итальянски, а не по-венециански. Редчайший дар для простого человека. Ты слышала, Ванда? – Он смотрел вслед удаляющемуся гондольеру, пока тот не скрылся в темноте.

– Я еще ни разу не слышала, чтобы он по-настоящему говорил, да он и не должен. Достаточно, чтобы он греб, твой сказочный принц.

Интересно, есть ли на свете заклинания от похотливых дядюшек?

Вскоре они стояли в холле Палаццо Пизани-Моретта. Здесь было многолюдно. Радомир красовался в атласном костюме китайского вельможи и шляпе из рисовой соломки, но выглядел так, словно болел желтухой. Ветер, казалось, пригнал в холл волны калифов, шейхов, заклинателей змей, бедуинов, султанов и базарных и храмовых танцовщиц, магараджей и мавританских принцев.

– Пожалуйста, если увидишь, что в меня вцепился магараджа, спасай меня от него! – прошептал Ванде Радомир.

Не все гости выдержали заданный стиль. Ближний и Дальний Восток смешались, смешались также страны и эпохи – порой даже в костюме одного персонажа. Но и здесь не обошлось без дам в стиле рококо и нескольких Казанов.

Хозяйка бала, графиня Гримани, предстала настоящей дальневосточной красавицей. На ней были золотые шаровары, на плечах золотая накидка. Она стояла у входа, как стражница гарема, и приветливо щебетала с гостями. Казалось, она знала всех, кроме Ванды. Воздушные поцелуи и поцелуи ее ручки. На всех венецианках поверх карнавальных костюмов были норковые манто, которые пахли нафталином. Обрывки фраз проносились над головой, как летучие мыши.

– Милая! Ты сказочно выглядишь! Ты помнишь карнавал два года назад? Габриеллу, помнишь, одалиску, ее тогда внесли в зал шесть рабов. Боже! Что за время! Боже! Теперь многих не стало. Нет, Габриелла жива. А вот рабы… СПИД, ты же знаешь…

– Чао, Антонелла, можно я тебя поцелую? Как наследники? Bene43, а как мама? Чао, чао.

Ванду представили гостям в маленьком салоне.

– Это Ванда Виарелли – моя единственная племянница, большой эксперт по азиатскому искусству. Ее специальность – японское оружие; музеи всей Европы пытались заполучить ее, но мы с Венецией ее перехватили, – сказал Радомир.

– О! Наконец-то молодая кровь в Венеции! – воскликнул один заклинатель змей, чей взгляд, как стеклянный шар, закатился Ванде в декольте.

– Боже мой, Радомир, – простонала Ванда и оттянула его за атласный рукав в угол, – целую ночь я не выдержу!

Радомир, пропустив эту жалобу мимо ушей, стал представлять ее гостям, переводя от одного к другому. Предполагалось, что экстравагантная одежда окутает всех покровом тайны, он же узнавал всех с первого взгляда. Правда, быть может, они каждый год одевались в одни и те же костюмы, подумала Ванда.

– Разреши представить тебе Антонелло Антонелли. О, Ванда, ты должна обязательно познакомиться с моим другом Франческо Фалье, он преподает философию в Университете Ундины, очень оригинальный мыслитель.

Франческо смущенно потер руки.

– Нет, нет, Франческо, я говорю совершенно серьезно!

Имена и титулы скользили мимо, как паруса. Директор того-то… президент того-то… асессор того-то…