Миссис Фрисби и крысы НИПЗ - О'Брайен Роберт К. - Страница 9

– И, миссис Фрисби, – сказал филин, двигаясь к выходу из дупла, – пожалуйста, поймите, я восхищался вашим супругом, хоть никогда и не встречал его лично. Желаю вам всего хорошего. Надеюсь, что жизнь вашего сына можно спасти. Видите ли, я понимаю вашу нужду, потому что сам столкнулся с похожей проблемой.

– Вы? – удивилась миссис Фрисби, – но у вас нет Дня переезда.

– Я жил в этом дереве, в этом дупле, – сказал филин, – столько, что и не упомнить. Но теперь, когда ветер дует сильнее и раскачивает лес, я сижу здесь в темноте и снизу из ствола, практически у самых корней, я слышу новый звук. Пучки древесины скрипят и один за одним ломаются на холоде. Ветки падают; дерево старое и оно умирает. И все же я не могу после стольких лет уйти, найти новый дом переехать туда, а, возможно, и сражаться за него. Я тоже состарился. В один из дней, в какой-то год дерево упадет, а когда это случится, если я буду жив, то упаду вместе с ним.

После этого грустного предположения филин переступил через порог, расправил огромные крылья и улетел, тихо планируя вниз, в тенистый лес.

Миссис Фрисби последовала за ним по ветке. К ее счастью, Джереми все еще ждал ее там, где она его оставила, хоть и не очень терпеливо.

– Нужно торопиться, – сказал он. – Почти стемнело. Мне не стоит находиться в лесу так поздно.

Миссис Фрисби, которая была абсолютно с ним согласна, забралась на его спину, теперь уже меньше боясь по двум причинам: первая – она начала привыкать к путешествиям по воздуху, а вторая – поскольку в лесу становилось темно, она уже не видела, как далеко была земля.

– Он долго с тобой разговаривал, – сказал Джереми, когда они летели. – Он посоветовал тебе что-нибудь полезное?

– Не знаю, – сказала миссис Фрисби.

Когда филин рассказал о секретности и, в частности, что сам хранил тайну, она не была уверена, что может рассказать Джереми.

– Почему ты не знаешь?

– То есть, он сказал мне кое-что, но не знаю, поможет мне это или нет.

Она решила ответить вопросом:

– Что значит «подветренный»?

Джереми, который, как и все птицы знал о ветре все, знал ответ на этот вопрос.

– Это значит спокойная сторона, сторона, где не дует ветер. Когда дует сильный ветер, ты слетаешь с амбара с подветренной стороны, чтобы не врезаться в стену. Мой отец научил меня этому.

– Понятно, – сказала миссис Фрисби, озадачившись еще больше. Как ветер связан с ее домом?

– Он сказал мне, – наконец проговорила она, решив, что это не навредит, – Пойти к крысам.

– К крысам? – Джереми был озадачен. – Но у нас с ними нет ничего общего.

– Я знаю. Но он думает, что они смогут помочь.

– Но что они могут сделать?

– Он думает, что они смогут перевезти мой дом целиком. Но как они это сделают, я не представляю.

– О, я не сомневаюсь, что они смогут, – сказал Джереми. – Все знают, по крайней мере, птицы, что крысы умеют многое. Они чем-то заняты; никто точно не знает, чем именно. Но точно известно, что они строят себе дом в лесу, у подножья гор. Они уже все расчистили около него. Я бы показал тебе, но сейчас слишком темно.

– Они раньше таскали еду, как и все мы. Но теперь мы видим их с другими вещами – кусочками металла, шестеренками и предметами названия которых я не знаю. Они несут их в тот розовый куст, а что с ними случается там, неизвестно. Но филин знает больше всех. Думаю, что у него с крысами какие-то дела. А еще я никогда не слышал, чтобы они помогали кому-то, кроме себя.

– Я тоже. Но я все равно их спрошу. Больше-то некого.

К тому времени как они долетели до сада, стало практически темно, Джереми не мог больше медлить.

– Спокойной ночи, Джереми, – с любовью сказала она вороне. – Спасибо за то, что отвез меня, подождал и проводил обратно.

– Не за что, – ответил Джереми. – Если опять тебе понадоблюсь, просто скажи. В конце концов, если бы не ты, меня бы нельзя было попросить.

И он скрылся в темноте, в эту ночь он последним из ворон добрался до гнезда.

Внутри розового куста

Когда миссис Фрисби вернулась домой, Тереза, Мартин и Синтия ужинали, как она и наказала им, если стемнеет до ее возвращения. Тихо спустившись в туннель, она слышала, что они разговаривают в комнате, на секунду она остановилась, чтобы подслушать их беседу. Очевидно, Синтия беспокоилась, а Тереза успокаивала ее.

– Она не может вернуться домой раньше, чем сейчас, Синти. Разве ты не помнишь? Ворона сказала, что до дерева полтора километра. А может еще больше.

– Да, но вороны быстро летают.

– Но если он взлетел на три километра, – это был Мартин, – то вместе получится четыре с половиной километра.

– Девять, – сказала Тереза. – Четыре с половиной туда, четыре с половиной обратно.

– Правильно. Неудивительно, что она еще не вернулась.

– Но как же филин. Вы знаете, какие они.

– Когда они добрались туда, все еще было светло. Он не мог видеть.

– Но сейчас уже темно, – сказала Синтия. – О, жаль, что она еще не вернулась. Мне страшно.

– Не так громко, – отозвалась Тереза. – Тимоти может услышать.

– Я дома, – громко сказала миссис Фрисби, торопясь по туннелю.

Теперь стало ясно, как они все волновались, потому что они подбежали к ней, и даже Марин, который обычно избегал таких проявлений, обнял ее.

– О, мама, – закричала Синтия, практически в слезах, – я так волновалась.

– Бедная Синтия. Все хорошо.

– Как высоко ты летала? – спросил Мартин, быстро придя в себя.

– Настолько высоко, что деревья были размером с кусты, сад – с почтовую марку, а река казалась змеей.

– Ты видела филина? Что он сказал?

– Я видела его. Потом я расскажу вам обо всем. Сначала я хочу увидеть Тимоти. Как он? Почему вы не передвинули его кровать сюда?

Тереза сказала:

– Я хотела, но он сказал, что хочет остаться в спальне. Думаю, ему стало хуже.

Но когда миссис Фрисби пошла его проведать, он сидел в постели, а лоб его вовсе не был горячим.

– Я в порядке, – сказал он. – Я остался здесь, потому что хотел подумать кое о чем.

– О чем?

– О Дне переезда?

– День переезда! Но почему? Что такое?

Неужели он все-таки подслушал, как она разговаривает с остальными? Подслушал о ее полете к филину? Но нет, он объяснил.

– Я не был на улице с тех пор как заболел, поэтому не знаю, как там. Я имею ввиду погоду. Но сегодня днем я заметил кое-что.

– Что именно?

– Запах в воздухе, теплый, мокрый запах. Если принюхаться, то можно все еще ощутить его, хотя он уже не такой сильный.

Миссис Фрисби, конечно, заметила его и на улице, и дома.

– Это запах тающего снега, – продолжил Тимоти. – Я помню его с прошлого года. И после этого через короткое время мы переехали. Мам, когда мы переедем в этом году?

– О, еще не скоро. – Миссис Фрисби пыталась говорить как можно обыденнее. – Все еще очень холодно, слишком рано думать об этом.

– Мне нужно подумать об этом, – сказал Тимоти. Он казался серьезным, но спокойным и умиротворенным. – Так как если он наступит слишком рано, не знаю, смогу ли я пойти. Я попробовал сегодня немного пройтись по дому, когда другие были на улице.

– Тимоти, тебе нужно оставаться в постели! Ты опять заболеешь.

– Я знаю, знаю. Но мне нужно понять. А если я не буду долго ходить, то не смогу. Я сделал лишь несколько шагов, но голова у меня так закружилась, что мне снова пришлось лечь.

– Конечно. Ты же еще не выздоровел.

– Наверное, да. Вот почему я хотел подумать.

– Тимоти, ты не должен об этом беспокоиться. Так будет только хуже.

– Я вовсе не волнуюсь. Думаю, что должен, но не могу или думаю, что мне следует, но не получается. На самом деле я думаю о том, как здорово там, у ручья, летом и о том, что действительно хочу пойти. Но я не боюсь. Я опасаюсь, что тебе страшно или что ты можешь подумать, что я боюсь. Вот что я хотел тебе сказать. Я буду просто ждать и посмотрю, что произойдет. Поэтому тебе тоже не стоит беспокоиться.