Девушка с прошлым - Репина Алла - Страница 17

Глава 5

РАСПЛАТА

Это был тяжкий, жуткий и липкий страх. Страх сковал Марину в ту ночь, когда в ее квартире раздался звонок с требованием расплаты. –Конечно, ей с самого начала казалась более чем странной та история с покойником, подброшенным под двери коммуналки на Свечном. Тогда она подавила все сомнения единственной фразой:

"О мертвеце – забыть”. Но теперь мертвец возвращался. Стоило только зажмуриться, и перед глазами вставало его расплывшееся, уже начавшее пухнуть лицо, растрепанные седые волосы, засаленная куртка. Итого: третья смерть, к которой она прикоснулась в своей жизни. Многовато для двадцати с небольшим лет.

Кем все-таки был этот человек? И кому принадлежал вкрадчивый голос на том конце провода? Марина уже не сомневалась, что слышала его прежде. Но где? Когда? Она лихорадочно перебирала всех знакомых – ответ не приходил. Звонивший знал, что она жила на Свечном – это раз. Звонившему была известна ее жизнь – это два. Кому она говорила о маленьком брате, которым шантажировал ее этот мерзавец? Паше, Катьке, девчонкам-медсестрам в больнице, кому-то из однокурсниц, оперу Фалееву, когда тот зачем-то расспрашивал ее об украинской родне, а она зачем-то рассказывала… С кем-то она была откровенна, с кем-то не очень. Были всего две истории, о которых она никогда и никому ничего не говорила. История с мертвецом и история с отчимом…

Так, но кому же еще она могла сказать о своем маленьком брате?

Перебирая все встречи последних месяцев, Марина вдруг вспомнила о парне-охраннике, с которым она разоткровенничалась тогда на пикнике у банкира. Как его звали? Кажется, Лешей. Да, Алексей. А еще, кто еще? Откуда она слышала это слово “лапонька”, этот говорок?

– Дура, филолог называется, – злилась она сама на себя. – Вспоминай, вспоминай…

Устав задавать себе вопросы, она забылась в тяжелом сне, в котором вокруг нее носился хоровод расплывчатых лиц. Мама с Пашей (“Почему они вместе? Господи, конечно, им так и положено быть!”), Петя и тетка, черный банкир и опер Фалеев, Катька и Лев Борисович в белой докторской шапочке – и над всем этим какой-то перезвон, а потом тяжелый грохот… Лица рухнули куда-то в пропасть. Марина очнулась ото сна. В дверь барабанили что есть силы:

– Эй, соседка, ты к телефону-то собираешься подходить? Третий раз уже звонят, а тебя не добудишься! Одиннадцатый час, слава богу, – ругливо отчитывал ее сосед Боря.

– Боренька, скажите, что меня нет.

– Просыпайся-просыпайся. Но в следующий раз, чтобы сама со своими кавалерами разговаривала.

Марина натянула одеяло на голову – совсем как в детстве, когда порой в темноте комнаты она пугалась передвигающихся по обоям теней, бросаемых уличным фонарем. Вновь – звонок, и опять – недовольный стук соседа…

– Иду, – вскочила Марина, еще не зная, что сможет она ответить на этот раз. И что скажут ей…

Звонила Катька:

– Мань, сколько можно дрыхнуть! Ты сегодня свободна? Приезжай ко мне. Посидим, поболтаем. Я по тебе уже соскучилась.

– А твой “папик”?

– Уехал. На неделю я опять свободная женщина, но ты бы видела мою физиономию. Так ничего и не рассосалось. Непреходящая жуть – просто какой-то кошмар на улице Стачек! – Катька рассмеялась.

Марина с облегчением повесила трубку. Но тут же очнулась.

– Господи! – вспомнила она кошмар ночных разговоров по телефону.

Ей не надо было размышлять о том, что делать. Конечно, срочно лететь домой, во Львов. Звонивший сказал о Петеньке… Что, если…

Она как раз поспевала на дневной рейс. И билеты, к счастью, еще оставались.

– Как ваша фамилия пишется? – переспросила кассирша за окошком. “Господи, ну что же здесь сложного?” – с раздражением подумала Марина, а вслух отчетливо и громко произнесла:

– Войцеховская.

Кассирша долго выводила ее имя…

Марина схватила билет и помчалась к стойке регистрации. Она и не заметила того, что следом за ней, оторвавшись от стены, поспешил какой-то человек.

– Девушка, меня тут просили вам передать, – подошел он к ней, когда она уже оформила все документы.

– Что?

– А вот этот пакет. На, держи. Сказали, что дальше сама все знаешь. Короче, чтоб ждала звонка…

Марина в недоумении взяла в руки небольшой пластиковой мешок, перевязанный пышным бантом, каким скрепляют букеты цветов. Кто бы это мог ей что-то передать? Быстро сорвав бант, она открыла пакет и замерла. В пакете был игрушечный медвежонок – точно такой же, какого она недавно посылала в деревню на день рождения Петеньке. Под игрушкой лежала какая-то цветная фотография – с маленьким мальчиком на качелях. Снимок был сделан летом, сквозь буйство ярких георгинов и мальв, растущих вдоль забора, окружавшего дом ее тетки. И качели эти были оттуда же – из сада при теткином доме. А мальчик на качелях был братом Марины – Петенькой…

Марина подняла глаза на мужчину, передавшего ей это нежданное послание, но того и след простыл. Бежать за ним? Рваться в самолет? Ни то ни другое. Ничего уже не имело смысла. Понятно, что теперь она и сама должна была искать звонившего ей ночью человека. Но как? Сидеть и ждать? “Да, – вдруг спохватилась Марина, – а как они смогли раздобыть эту фотографию?” Ладно там мишка близняшками посланной ею в деревню игрушки забиты все ларьки. Но этот снимок, которого она и сама никогда не видела…

Неужели тут какие-то безумные дела свихнувшегося Станислава Трофимовича? В последних письмах деревенская тетка сообщала лишь о том, что отчим окончательно спился, бросил работу в школе, кочует теперь целыми днями из одной распивочной в другую, в компании таких же беспутных. Зачем понадобилась ему Марина? Неужели простоватый и недалекий отставник смог затеять всю эту странную игру? Если это так, то откуда же у него взялись столь умопомрачительные деньги? Вопрос о деньгах почти снимал все предложения о причастности отчима… Конечно, это не он. Но кто же?

Марина выбежала из здания аэропорта. Куда теперь ехать? Домой, чтобы ждать страшного звонка? “К Катьке”, – вдруг появилась спасительная мысль. Может быть, эта подружка поможет что-нибудь понять?..

Катька по-прежнему выглядела неописуемо картинкой с плакатов по гражданской обороне, что-то из раздела о химических поражениях.

Марина как бы невзначай напомнила ей о случае с засланными к косметологам бандитами.

– Катерина, тебе пора романы писать. Что-нибудь дамско-криминальное: такой опыт, такие познания! Слушай, ты ведь и в самом деле с этими бандитами…

– Что я? – Катька насторожилась.

– Ну, знакома, – Марина пыталась вывести разговор на нужную ей тему.

– Никого я не знаю! – отрезала подруга.

– Но ты же сама рассказывала мне про всякие там баньки…

– Глупости. Забудь. И никакие это не бандиты. Так, собираются у “папика” разные коллеги. У всех свой бизнес. Чем-то торгуют, что-то перевозят. Я не вникаю, мне это ни к чему. А что до банек, так это просто анекдот. Поехали как-то раз – у входа “мерсы” стоят, в раздевалке – сплошные меха. Внутрь захожу – там тетки толстые с геркулесом на лицах сидят, клюкают и обсуждают: где, что, почем. Мебель, знаете ли, лучше в Финляндии брать, а шубы дешевле в Греции… Это только в романах у них юные грации-массажисточки, а по жизни их ничего, кроме денег, не волнует. Целыми днями только и слышу: деньги, деньги, кто-то нагрел, кто-то увел, на кого-то наехали, кого-то посадили… Сегодня он весь в цепях, баба его в брюликах, а назавтра она уже прибегает, лица на ней нет: скидывайтесь, мол, на адвоката, засадили моего родимого. За что? Да так, говорит, поехал он за одним должком да погорячился…

– Это как?

– Как-как? Пришил, значит, кого-то.

– Кать, а тебе не страшно с ними?

– Милая, а куда же я теперь денусь? Назад в коммуналку? Ой, слушай, а мне опять насчет тебя Колян звонил, но что ему надо, не сказал.

Значит, мент разыскивал Марину. Неожиданно она четко вспомнила лицо этого человека. Его голос. Кажется, дело прояснялось. Неужели он? Стараясь не выдать своего волнения, она что-то еще весело пообсуждала с Катькой, а потом под предлогом срочных дел в университете оставила подружку одну – горевать над своим усовершенствованным имиджем.