Яд бессмертия - Робертс Нора - Страница 42

Ничего не ответив, Ева последовала за ним вниз.

Мира не заставила себя долго ждать. Она явилась с таким видом, словно заранее готовилась к вызову и совсем не ложилась спать. Спокойно поздоровавшись с Рорком, она внимательно посмотрела на Еву и села.

– Я бы выпила бренди, если не возражаете. Лейтенант, полагаю, составит мне компанию. – Пока Рорк наполнял бокалы, Мира огляделась. – Совершенно очаровательный дом. Здесь царит атмосфера счастья. – Она улыбнулась, склонив голову набок. – Вы изменили прическу, Ева? Вам очень идет.

Рорк, шедший к ним с подносом, остановился как вкопанный.

– Черт возьми, а я и не заметил! Что ты сделала со своими волосами?

Ева передернула плечами.

– Практически ничего, просто…

– Мужчины! – Мира пригубила бренди. – А мы мучаемся… Когда мой муж в очередной раз не замечает во мне перемену, он всегда говорит в свое оправдание, что обожает меня саму, а не мою прическу. И я, разумеется, делаю вид, будто ответ меня устраивает… А теперь к делу. Рассказывайте, Ева.

Ева повторила Мире все, что рассказала Рорку, но гораздо более холодно, собранно и отстраненно: в ней снова проснулся полицейский.

– Что и говорить, тяжелая выдалась ночка! – Мира перевела взгляд на Рорка. – Досталось вам обоим. Но, как ни трудно в это поверить, теперь все поправится. Вы понимаете, Ева, что ваше сознание уже было готово воспринять правду?

– Кажется, да. Я заметила: воспоминания стали накатывать на меня все чаще после того, как… – Ева зажмурилась. – Несколько месяцев назад я приняла вызов. Семейная ссора. Я опоздала. Папаша наглотался «Зевса» и убил свою малышку-дочь еще до моего приезда. Я его прикончила – вы еще тогда проводили со мной тестирование…

– Помню. А вы ведь в свое время могли разделить судьбу той девочки. Но вы выжили.

– Зато мой отец не выжил.

– И какое чувство вы в связи с этим испытываете?

– Как ни страшно в этом признаться, я испытываю радость. И замешательство: как же много во мне ненависти!

– Ева, ведь он вас бил, насиловал. Он был вашим отцом, с ним вы должны были бы чувствовать себя в безопасности. А вместо этого… Как же еще вам к этому относиться?

– Но с тех пор прошла целая вечность.

– Нет, это было только вчера, – покачала головой Мира. – Несколько часов назад.

– Вы правы… – Ева впилась взглядом в свой бокал, ей удалось сдержать слезы.

– Разве вы не признаете самообороны?

– Разумеется, признаю! Но я не просто оборонялась, я его убила. Он уже лежал мертвый, а я убивала его снова и снова. Это было… Слепая ненависть, неконтролируемая злоба. Я превратилась в зверя.

– Это он обращался с вами по-скотски. В зверя вас превратил он. Да-да! – Мира не дала Еве перебить ее. – Он не просто украл у вас детство, невинность – он лишил вас человеческого облика. Для личности, способной на поступки, которые совершал в отношении вас отец, существуют специальные определения. Но, говоря попросту, он был чудовищем.

Ева посмотрела на Рорка, отвела взгляд.

– Он отнял у вас свободу, право выбора, пометил вас скотским клеймом, осквернил. – Мира говорила спокойно и до странности холодно. – Для него вы не были человеком; если бы ситуация не изменилась, вы бы так и остались животным, а то бы и вовсе не выжили. Но, сбежав, вы создали себя заново. Кто вы теперь, Ева?

– Полицейский.

Мира улыбнулась: другого ответа она не ожидала.

– А еще?

– Человек, – пожала плечами Ева.

– Ответственная личность?

– Да.

– Способная на дружбу, преданность, сострадание, юмор. На любовь.

Ева снова покосилась на Рорка.

– Да, но…

– А ребенком вы были на все это способны?

– Нет. Та девочка… то есть я, боялась любых чувств. Согласна, я изменилась. – Ева прижала пальцы к виску. Как ни странно, головная боль стала слабеть. – Я превратила себя в более-менее достойное человеческое существо, но это не отменяет факта убийства. А за убийством неумолимо идет расследование.

Мира приподняла бровь.

– Разумеется, вы можете провести расследование, если для вас важно узнать, кем был ваш отец. Вам это важно?

– Нет, мне на это наплевать. Но процедура требует…

– Простите, что перебиваю. – Мира подняла руку. – Вам хочется, чтобы было проведено расследование гибели этого человека от руки восьмилетнего ребенка?

– Таковы правила, – упрямо заявила Ева. – Согласно правилам я подлежу автоматическому отстранению от служебных обязанностей, пока следственная бригада не придет к устраивающему ее выводу. Кроме того… Думаю, мне стоит повременить с осуществлением личных планов, пока ситуация не будет разрешена.

Мира бросила на Рорка предостерегающий взгляд, и он постарался взять себя в руки, хотя это было очень нелегко.

– Какое разрешение ситуации вы подразумеваете? – спросила Мира. – Мне не пристало учить вас профессии, лейтенант, но ведь речь идет о происшествии, имевшем место более двадцати лет назад.

– Нет, вчера! – Еве доставляло противоестественное удовольствие бить Миру ее же оружием. – Вы же сами сказали, что это произошло час назад.

– Если верить эмоциям, то да, – невозмутимо согласилась Мира. – Но на деле, то есть по закону, – больше двух десятков лет назад. Нет ни тела, ни вещественных доказательств, которые можно бы было подвергнуть изучению. Разумеется, остались данные о том, в каком вы были состоянии, когда вас нашли: о следах жестокого обращения и надругательств, о недоедании, запущенности, травмированной психике. Теперь к этому добавляются ваши воспоминания. Надеюсь, вы не собираетесь на допросе изменять свои показания?

– Конечно, нет. Но правила есть правила.

– Вы – очень хороший полицейский, Ева, – вкрадчиво произнесла Мира. – Представьте, что это дело попадает вам в производство в своем теперешнем виде. Какое решение вы приняли бы как объективный профессионал? Только не торопитесь, отвечайте честно. Что бы вы сделали?

– Я бы… – Ева понуро поставила бокал и прижала кончики пальцев к глазам. – Я бы закрыла дело.

– Вот и закройте.

– Не имею права.

– Ну, что ж… Когда вы доведете все это до сведения вашего непосредственного начальника, я непременно с ним поговорю – наедине, со всеми фактами и личными рекомендациями. По-моему, вы не хуже меня знаете, каким будет его решение. Нет никакого смысла подвергать наказанию вас и то невинное, поруганное дитя. Такие люди, как вы, Ева, нам нужны – чтобы служить закону и защищать слабых. Ну а теперь о ваших личных планах. Рядом с вами есть человек, добивающийся вашего доверия.

– Я и так ему доверяю! – Она оглянулась на Рорка. – Но поймите: я боюсь начать использовать его в своих целях. Неважно, что люди думают о его деньгах и могуществе. Я не хочу дать ему повод заподозрить, будто я хочу его использовать.

– Разве у него есть такие подозрения?

Ева машинально прикрыла ладонью бриллиант у себя на груди.

– Он слишком влюблен в меня, чтобы об этом думать.

– Вот и чудесно! Скоро вам станет понятна разница между зависимостью от любимого человека, которому вы доверяете, и эксплуатацией этих отношений. – Мира встала. – Я бы вам посоветовала принять успокоительное и взять отгул, но вы ведь все равно не последуете совету.

– Не последую. Простите, что вытащила вас среди ночи из дому.

– Для полицейских и врачей это привычное дело. Мы еще поговорим?

Первым побуждением Евы было отказаться – ведь она всю жизнь только и делала, что от чего-то отказывалась и что-то отрицала. Но теперь все изменилось.

– Хорошо.

Мира погладила Еву по щеке и внезапно, не удержавшись, поцеловала.

– Все будет в порядке, Ева. – Она протянула руку Рорку. – Я рада, что вы меня вызвали. К этому лейтенанту у меня личный интерес.

– У меня тоже. Спасибо вам.

– Надеюсь, вы пригласите меня на свою свадьбу? Я бы с радостью пришла.

Проводив ее, Рорк вернулся к Еве.

– Скажи, тебе было бы лучше, если бы я сейчас раздал все деньги, все имущество, все свои компании и начал с нуля?