Яд бессмертия - Робертс Нора - Страница 35

– Как ее фамилия?

– Моппет. Хетта Моппет. Кажется, снимала комнату на Девятой. Если захочешь занять ее место у нас – дай знать, моя сахарная.

…Хетта Моппет не платила за комнату уже три недели и сама не показывалась. Управляющий уведомил Еву, что у мисс Моппет остается на уплату задолженности всего двое суток, после чего ее имущество будет описано.

Слушая его ворчание, Ева карабкалась по заплеванной лестнице на третий этаж. Она держала в руках хозяйский ключ, не сомневаясь, что управляющий им уже пользовался.

Тесная комнатушка, узкая кровать, грязное окно, жалкие потуги создать уют с помощью занавесок и подушечек. Ева поспешно произвела обыск и нашла записную книжку, кредитную карточку на три тысячи, несколько фотографий в рамках и просроченное водительское удостоверение, согласно которому Хетта приехала в Нью-Йорк из Джерси.

Шкаф был заполнен не целиком; было похоже, что это – все Хеттино имущество. Если она отправилась в путешествие, то налегке: с горстью купюр, без смены одежды… Ева удивилась бы, если бы версия о путешествии подтвердилась.

Из машины она позвонила в морг.

– Проверьте трупы неопознанных женщин, – распорядилась она. – Белая, блондинка, двадцать восемь лет, вес около ста тридцати фунтов, рост – пять футов четыре дюйма. Передаю номер водительского удостоверения.

Не успела она проехать три квартала, направляясь в участок, как поступил ответ.

– Кажется, нашли, лейтенант. Для завершения опознания нужен слепок зубов, анализ ДНК или отпечатки пальцев. Опознание по фотографии невозможно.

– Почему? – спросила Ева, хотя уже знала ответ.

– У нее практически не осталось лица.

…Отпечатки совпали. Кармайкл, которому было поручено расследование смерти неизвестной, с облегчением передал дело Хетты Еве. У себя в кабинете Ева положила на стол все три дела.

– Не чешутся, лентяи! – пробормотала она. – Даже не удосужились запросить отпечатки пальцев. Труп мог быть давным-давно опознан!

– Наверное, Кармайкл не заинтересовался этим делом, – предположила Пибоди.

Ева вспыхнула и бросила на Пибоди негодующий взгляд.

– Значит, Кармайклу не место в полиции! Вы же видите все ниточки, Пибоди: от Хетты к Бумеру, от Бумера к Пандоре. Какова, по-вашему, вероятность, что они пали от руки одного и того же преступника?

– Девяносто шесть процентов.

– То-то! – удовлетворенно воскликнула Ева. – С этим уже можно насесть на прокурора и потребовать, чтобы они сняли обвинение с Мэвис. По крайней мере до появления новых улик. А если они не согласятся… – Взгляд Евы не предвещал ничего хорошего. – Тогда я устрою утечку информации! Передам кое-какие сведения Надин Ферст, чтобы она запустила их в эфир. Это, конечно, нарушение кодекса, так что я обязана поставить вас в известность. Ведь вы будете нести ответственность наравне со мной как моя помощница. Решайте, Пибоди. Если вы собираетесь работать со мной дальше, то рискуете выговором, а то и наказанием. Я могла бы вас отпустить, пока не поздно.

– Я сочла бы наказанием именно это, лейтенант. Незаслуженным наказанием…

Ева помолчала, потом произнесла:

– Спасибо, Диди.

Пибоди скривилась.

– Только не называйте меня Диди!

– Не буду. Для начала передайте сведения, которые мы накопили, в отдел электронного слежения, лично капитану Фини. Не хочу пересылать информацию по обычным каналам, пока не поговорю с прокурором. Ну а после этого вы проведете небольшое самостоятельное расследование.

Глаза Пибоди вспыхнули, и Ева улыбнулась. Она помнила, каково это – быть новенькой и получить первое самостоятельное задание.

– Отправитесь в один грязный клуб – «Даун энд Дерти». Хетта иногда работала у них. Обратитесь к Креку – он там часто бывает. Это такой здоровенный негр. Можете мне поверить, его не придется долго искать. Скажете, что вы от меня и что Хетта убита. Попробуйте выжать как можно больше из него и из остальных: с кем она водила компанию, что говорила той ночью о Бумере, с кем еще проводила время. Ну, сами знаете.

– Слушаюсь.

– Да, вот еще что, Пибоди… – Ева положила дискеты с уголовными делами в сумку и встала. – Снимите форму, иначе распугаете там всю публику.

Прокурору потребовалось десять минут, чтобы не оставить от Евиных надежд камня на камне. Еще двадцать минут она потратила на спор, хотя знала, что это бесполезно. Джонатан Хартли согласился, что три убийства связаны между собой; он вообще любил соглашаться – в пределах возможного. Он восхищался Евой как следователем: ее способностью к дедукции, ее организованностью и стройностью ее доводов. Он вообще с готовностью восхищался любым полицейским, способным на образцовую работу и добивающимся высокого процента раскрываемости.

А вот готовности снять обвинение с Мэвис Фристоун Хартли не проявил. Слишком убедительными ему казались изобличающие ее улики. Тем не менее он заявил, что согласен «оставить дверь открытой». Когда у Евы появится другой подозреваемый, он с радостью вернется к этому разговору.

– Трус! – рявкнула Ева, врываясь в «Голубую белку». Надин уже сидела в отдельной кабинке и придирчиво изучала меню.

– Почему опять здесь, Даллас? – недовольно спросила она у плюхнувшейся напротив Евы.

– Я – человек привычки.

Впрочем, без Мэвис этот клуб перестал быть прежним. Только она могла так убедительно пропищать под музыку невразумительные стишки, потрясая публику новым, невиданным одеянием.

– Что-нибудь выбрала? – спросила Ева. – Я буду только черный кофе.

– Я, пожалуй, тоже. Наверное, страшно гнусный?

– Подожди, попробуешь. А почему ты не куришь?

Надин неуверенно оглянулась.

– В этой кабинке, кажется, курить не положено?

– В таком заведении тебе никто не сделает замечания. Кстати, угости меня сигареткой.

– Ты же некурящая.

– Надоело жить без дурных привычек.

Надин достала две сигареты.

– У тебя такой вид, словно сигарета для тебя – что слону ватрушка.

– Сойдет. – Она прикурила у Надин, затянулась и закашлялась. – Ну-ка, еще разок… – От дыма закружилась голова, легкие отказывались работать. Ева с отвращением затушила сигарету. – Гадость! Зачем ты куришь?

– Привыкла…

– Так и к собачьему дерьму можно привыкнуть. Кстати, о дерьме… – Ева взяла чашку с кофе и храбро отхлебнула. – Как тебе живется?

– Представь себе, хорошо. Даже лучше, чем раньше. Я теперь делаю то, на что почему-то никогда не хватало времени. Удивительно, как смертельный риск помогает понять, что терять время – все равно что вообще не жить. Все-таки с осознанием того, что Морс больше не ходит по этой земле, дышится свободнее.

– Конечно! Ведь он был не сумасшедшим, а хладнокровным убийцей.

Надин провела пальцем по своему горлу, вдоль шрама, оставленного ножом.

– А тебе не кажется, что убивать могут только сумасшедшие?

– Нет. Некоторым просто нравится убивать. Хватит об этом думать, Надин, все равно на некоторые вопросы мы не найдем ответов.

– Стараюсь, но не получается. Я взяла отпуск на несколько недель, пожила с родителями… И знаешь – помогло! Я вспомнила, что люблю свою работу. Я ведь хороший профессионал, хотя в тот раз здорово подкачала.

– Ты не подкачала! – повысила голос Ева. – Тебя напичкали наркотиками, приставили нож к горлу – на твоем месте каждый бы испугался. Выкинь это из головы.

– Ты права. – Надин выпустила струйку дыма. – Узнала что-нибудь новенькое о своей подружке? У меня еще не было случая сказать тебе, насколько я огорчена ее неприятностями.

– Ничего, выпутается.

– Раз ей помогаешь ты, можно за нее не переживать.

– Это верно. Но мне нужна твоя помощь, Надин. Могу передать тебе кое-какие сведения – из анонимного источника. Никаких диктофонов, запиши от руки! – прикрикнула Ева, видя, что Надин полезла в сумку.

– Как скажешь. – Надин нашарила на дне сумки ручку и блокнот. – Выкладывай.