Затерявшиеся в тайге - Репин Леонид - Страница 32

Все время стараемся идти вдоль ручья. Иногда переходим его по камням, выбирая те, что побольше. Здесь, в распадках, стала чаще попадаться черемуха, и мы останавливались, с удовольствием поедая сладкие ягоды, почти моментально набивавшие оскоминой рот. Здесь больше встречалось рябины, мы не пренебрегали и ею. Но разве съешь много рябины... Леша, однако, набирал ее впрок: на стоянках он давил ее в котелке, наливал побольше воды, давал настояться, и в результате «рябиновка» у нас была почти постоянно. Для разнообразия, а также из желания придать новые аспекты эксперименту на выживание он готовил еще и целебный отвар из еловой хвои. Он видел, что мы с Толей не без опаски пробуем напиток, но, вероятно, ему хотелось узнать, как эта отрава действует— постепенно или мгновенно. По правде сказать, его изобретение успехом не пользовалось. Мы с Толей предпочитали отвар из шиповника или «рябиновку».

В тот день совершили самый большой свой переход. Ручей, вбирая в себя родники, рос на глазах, потихоньку превращаясь в речушку, через которую уже при всем желании не удалось бы перешагнуть. Но тайга о нас позаботилась: множество деревьев, упавших поперек русла ручья, послужили мостами, и мы, балансируя подобно канатоходцам, переправлялись на нужный нам берег.

Когда путь преграждали высокие скалы, рассекавшие русло ручья, мы, цепляясь за выступы, обходили их понизу, потому что лезть наверх было бы много труднее. Странное дело: на нас напала неутолимая жажда движения. Мы не только не хотели, но и не могли остановиться, и даже наоборот— наращивали скорость ходьбы, как будто спешили куда-то, заранее зная, что все равно опоздаем. Не сразу я понял причину столь непривычного для нас состояния. Мы думали лишь об одном в эти часы: все-таки должен ручей, непременно должен привести к какой-нибудь деревеньке... Он все ширил и ширил свои берега, и мы едва ли не после каждого его поворота ждали: вот-вот выглянет сруб... Но нет, по-прежнему ни следа человека...

Потом все же благоразумие взяло верх, и мы надумали остановиться в самой чащобе. Что нам нужно сейчас? Воды—сколько угодно. И даже больше того: насквозь сами вымокли. Полная корзина грибов: подосиновики, румяные, ядреные, как с картинки из книжки сказок. Нам сейчас все равно, где остановиться и спать. Любое дерево даст приют.

Хотя до вечера было еще далеко, мы с Лешей начали готовить ночлег, а Толя пошел за дровами. Все чаще и чаще поглядываю на него с одной тайной мыслью и не решаюсь спросить: не сможет ли он попытаться сделать такое устройство, разумеется из подручного материала, которое бы перерабатывало грибы на картошку?

Скоро мы поняли, сколь неудачное место выбрали на этот раз для ночлега. Со всех сторон нас окружал чахлый, мокрый осинник, росший из черной, голой земли, лишь кое-где прикрытой пучками травы. Деревца были высокие и на удивление тонкие, и, глядя на них, странным казалось, что они еще могут стоять и не гнуться. Пропитанная влагой, земля чавкала, как болото, у нас под ногами и наводила на весьма унылые мысли о предстоящем ночлеге.

Весь этот лес был какой-то мрачный, унылый, безжизненный и в довершение всего служил домом такому количеству гнуса, которое мы в тайге еще не встречали. Пока резали колья и ветки, мошкара столь безжалостно нас искусала, что тут же распухли лица и руки, а ноги нестерпимо чесались от жгучих укусов. Бодрое настроение очень быстро упало.

Делать, однако, было нечего—скоро станет смеркаться, и оставалось только одно: смириться. И обратить надежды к костру — быть может, он разгонит всю эту нечисть... Но Толя вернулся без дров: на голой земле ничего невозможно найти. Пошли и мы с Лешей — в другую сторону, где Толя не был, и тоже вернулись ни с чем. Гнилая осина, кора которой, словно мокрая тряпка, остается в руках, когда пытаешься поднять упавшее дерево, — вот и все, что удалось собрать для костра. Сколько ни прилагали усилий, мокрая осина гореть не хотела, и мы уже всерьез начали опасаться, что останемся на ночь без костра. От этой мысли совсем тоскливо стало... Но выбора теперь уже не было — время мы упустили, приходилось здесь ночевать.

Разошлись вверх по склону сопки в надежде собрать хоть немного сухих веток, но так и не смогли ничего отыскать, кроме осины. Она вытеснила из своих владений все остальные деревья. Или, может быть, это другие деревья избегали близости с ней. Потом мы обратили внимание на несколько тщедушных осинок, стоявших совершенно усохшими, и решили попробовать, не загорятся ли их голые ветви. Наломали и без особой надежды сложили в кучу в том месте, где уже более часа пытались разжечь огонь. Если и сейчас ничего не получится, придется ночевать без костра. Где-то теперь наша счастливая Большая поляна...

Огонь занялся слабый, блеклый, такой же чахлый, как и все-то в этом лесу. Это был не жгучий, алый огонь, а бледно-голубые, хилые языки пламени, согреться возле которых можно было, лишь вплотную приблизив руки. Но все же и такой костер давал тепло. Мы подбросили в него ствол свежей осины, кора ее вскоре сгорела, а сам ствол только тлел и шипел, словно бы негодуя за то, что мы не дали ему до конца его дней чахнуть и мокнуть. Нет, видно не согреться нам ночью...

За истекшее время не нашли ничего из еды, кроме грибов и рябины с шиповником. Теперь уже и сам вид свежих грибов, мелко порезанных, вызывал отвращение, с которым было очень трудно бороться. Но мы заставляли себя есть понемногу. Леша говорит, что очень важно, когда в желудок попадает хоть немного горячего. Но право же, было бы гораздо легче совершенно не есть.

Малина, которая всего несколько дней назад нам тоже почти опротивела, теперь кажется желанной добычей, да только и следа ее нет. Из ягод лишь костяника иногда попадается. Где же все эти сказочные богатства тайги — орехи да ягоды?...

Толя поднялся: «Пойду посмотрю, как там речонка...» Я вдогонку присоветовал ему поохотиться на лягушек, если они, конечно, водятся в здешних местах. Услышав эту просьбу, Алексей содрогнулся. Пришлось тут же успокоить его, объяснив, что в сравнении с кузнечиками лягушки — истинный деликатес и что в Лаосе и в Африке мне приходилось отведывать лягушек, сохранив самые отрадные о них воспоминания. Кроме того, я напомнил, что лягушка калорийнее кузнечиков. Но еще лучше чередовать и то и другое блюдо.