Ведьмаки и колдовки - Демина Карина - Страница 26

…Лизанька, весьма довольная единорогом, который, впрочем, на красавицу поглядывал хитро, явно задумав что-то неладное…

— А вам, дорогая Тиана, — губы Клементины тронула улыбка, которую при некой фантазии можно было бы назвать доброжелательной, что весьма настораживало, — ее величество велели поручить особо редких существ…

…похоже, опасаться следовало не за Лизаньку…

— Ледяные гориллы! — сказала Клементина и, уже не скрывая насмешки, поинтересовалась: — Вы ведь слышали о ледяных гориллах?

— Нет, — ответил Себастьян, прикидывая, есть ли способ отказаться от столь высокой чести.

Как-то вот не доверял он внезапной любезности ее величества.

И гориллам.

Гориллам — так в особенности.

— Чрезвычайно редкие существа! Их осталось всего-то дюжины две. Обитают высоко в горах, во льдах… К слову, некоторые исследователи полагают, что гориллы разумны… думаю, вы поладите.

В этом Себастьян крепко сомневался.

— Лолочка выросла у нас в зверинце. А вот Казимира привезли всего два месяца как. Ее величество очень надеются получить потомство… и Казимир старательно за Лолочкой ухаживает, но она, увы, пока его стараний не оценила, но ее величество верят, что главное — терпение…

В огромной клетке под невесомым чародейским пологом царили льды. Серые. И ярко-голубые, словно кто-то высек глыбины эти из неба, и темно-зеленые, морские, и полупрозрачные, каковые и увидишь-то не сразу. Во льдах тонуло солнце, расплывалось маревом зыбкого света.

Искажало пространство, отчего ледники казались бескрайними.

И оттого не сразу Себастьян заметил, как ближайшая глыбина, темно-серая, будто припорошенная пеплом, покачнулась.

Встала на ноги…

…ледяные гориллы были огромны.

Страшны.

— А они меня… не того? — поинтересовался Себастьян, отступая от клетки. — Не сожрут?

— Что вы! — неискренне возмутилась Клементина. — Они мясо не едят.

…а если вдруг передумают, то ее величество будут, конечно, очень огорчены. И некролог составят красивый…

Горилла была уродлива.

Огромное веретенообразное тело, поросшее тонкой белесой шерстью, сквозь которую просвечивала серая шкура. Короткие задние лапы и длинные — передние, на которые она опиралась, но как-то так, что становилось ясно: и без опоры она передвигается очень даже быстро. На короткой шее сидела круглая и отчего-то лысая, точно из куска прозрачного льда выточенная, голова. И Себастьян, вглядываясь в лицо, поневоле отмечал удивительное сходство его черт с человеческими.

Высокий, пусть и скошенный лоб.

Массивная переносица и маленькие глазки черными угольками.

Неожиданно подвижный рот, который то кривился, то растягивался. Оттопырив нижнюю губу, горилла потрогала ее пальцем и издала протяжный громкий звук.

— Это Казичек… он вас не тронет.

Казичек ухнул и, привстав на кривых ногах, ударил себя в грудь кулаком.

— У! — сказал он, обращаясь к кому-то, скрывавшемуся в глубине ледяной пещеры. — Угу!

Из пещеры кинули камнем.

— Гы. — Казик огорченно поскреб шею.

…а Клементина исчезла.

— Не бойтеся, — сказал служитель. — Он у нас смирный. И дамочек всяких страсть до чего любит!

Фотограф торопливо закивал, хотя навряд ли с этим Казиком был так уж хорошо знаком. Сам-то небось к клетке приближаться опасался.

— Мы… — Он дернул Тиану за рукав и, нервно сглотнув, сказал: — Быстренько отработаем…

Кинул взгляд на Казика, который явно заинтересовался гостями, и уточнил:

— Очень быстренько.

Себастьян не имел ничего против.

В клетку он шагнул первым и поежился: холодно!

Лед был настоящим, и холод тоже… и горилла. Казик приближался медленно, ковыляя на кривоватых своих лапах. Он остановился в шагах трех и, вытянув губы трубочкой, произнес:

— Уууы…

— И тебе доброго дня. — Себастьян решил быть вежливым.

— Ы!

Вытянув палец, горилла ткнула им в панночку Тиану и сказала:

— Гы!

— Осторожней!

— Гы-гы…

— Подойдите к нему ближе, — попросил фотограф, сам же отступая к выходу.

— Вам надо, вы и подходите!

У Себастьяна не имелось ни малейшего желания приближаться к Казику, который, напротив, новому знакомству обрадовался. Он сел и, бухнув себя в грудь кулаком, произнес:

— Уыыау!

— Очень приятно познакомиться, Тиана.

Тиана сделала книксен, что привело Казика в полнейший восторг. Он подскочил на месте и радостно всплеснул руками.

…из пещеры тем временем высунулась голова второй гориллы.

Лолочка…

Выглядела Лолочка на редкость раздраженной. Она пошевелила губами, нахмурилась и когтем царапнула свежую бородавку, что третьего дня выскочила на щеке.

Бородавка Лолочке нравилась.

Она вся себе нравилась, от макушки до бледно-зеленых пяток, украшенных мелкими трещинками. Следовало сказать, что Казик Лолочке тоже нравился, но не может же женщина, пусть даже она и горилла, вот так просто взять и признать это?

И Лолочка, понимая, что деваться Казику некуда — в клетке она провела последние десять лет жизни и точно знала, что деваться некуда, — тянула время, кокетничая.

Сегодня она бы приняла от него сосульку.

Или завтра…

…или послезавтра на самый крайний случай. А через месяц-другой, глядишь, и уступила бы настойчивым ухаживаниям, позволила бы выбрать из шерсти снежных блох… но кто ж знал, что все так повернется?

Под Лолочкиным взглядом Себастьян чувствовал себя крайне неуютно.

Казик же, обрадованный такой компанией — новая знакомая, несмотря на субтильность и просто-таки неприличное отсутствие шерсти, которую заменяло нечто тонкое и вряд ли теплое, очень ему понравилась, — подвинулся ближе. И дружелюбно протянул руки, предлагая согреться…

— Ыыыр! — произнес он с придыханием.

Вон как дрожит, несчастная.

…за свою недолгую жизнь Казимир успел сменить три зверинца и свести знакомство с дальними южными родичами, которые во льдах не выживали.

Новая знакомая чем-то весьма на них походила.

Но от щедрого предложения отказалась.

— Может, не надо?

Себастьян смотрел на Казика.

Казик — на Себастьяна… и взгляд-то выразительный… устав ждать, Казик просто сгреб понравившуюся ему панночку в охапку, дыхнув на ухо вонью.

— Уыыы, — пропел он нежно. — Уааа…

— Может, — Себастьян попытался вывернуться из нежных, но крепких объятий, — не надо «уааа»?

Казик был не согласен категорически.

— Ыыыргых! — Он вытянул нижнюю губу и, наклонившись к уху, томно засопел.

От сопения у Себастьяна волосы на затылке шевелились.

— Улыбайтесь! — велел фотограф. — Обнимите его за шею!

Сам бы и обнимал, если такой умный… но Себастьян оскалился и обвил могучую шею Казика руками.

— Уугу! — одобрительно сказал тот. — Агррра!

Лолочка целиком выбралась из пещеры и села на ледяную глыбину, всем своим видом демонстрируя негодование. В мужчинах она разочаровалась, и крепко. Стоило отвернуться на секундочку, отвлечься, можно сказать, по своей девичьей надобности, как тут же появляется какая-то страшидла немочная, которая почти-жениха и уводит.

А он, разом позабыв про Лолочкины многопудовые прелести, знай себе щупает страшидлу эту и ласково так что-то на ушко шепчет. Уже и блох искать полез.

И выражение морды при том самое что ни на есть идиотское.

— Ах! — Лолочка испустила громкий вздох и лапу выставила.

Лапы у нее были удивительно длинными, поросшими мягкой густой шерстью. Блохи в ней водились крупные, сытные и приятно щелкали под пальцами.

Но неверный Казик невесту и взглядом не удостоил.

— Орм! — Склонившись над темной головой разлучницы, он старательно копошился, надеясь отыскать хотя бы крошечную, самую завалящуюся блоху.

Себастьян терпел.

Как ни странно, но Казиковы пальцы волосы перебирали бережно, не дергая и не выдирая. А на морде ледяной гориллы было выражение предельной сосредоточенности.

— Уууй! — Лолочка томно сползла с камня и потянулась, демонстрируя прямую спину. Перевалившись на бок, она застыла в позе ожидания, устремив взгляд куда-то в сторону…