Гость из моря - Голубев Глеб Николаевич - Страница 14

Потом гигант повернулся и начал уходить на глубину, мерно работая широкими лопастями своего мощного хвоста, словно помахивая нам на прощание перед тем, как погрузиться в глубины океана.

Он уплыл, и за иллюминатором стало пусто.

— Ушел совсем? — спросил я.

— Не думаю.

— А где другие кашалоты?

Прошла минута, другая. Кашалоты не появлялись.

Елена Павловна сняла трубку телефона, висевшего на стене.

— Мостик? Аркадий Платонович, я не вижу кашалотов… Хорошо. Отошли в сторону, — повесив трубку, пояснила она. — Сейчас попытаются к ним снова подойти поближе.

— Обидно, что так трудно за ними наблюдать, — посочувствовал я. — А из мезоскафа, наверно, и вообще лишь чудом увидишь вблизи ныряющего кашалота. Попробуй угадать и очутиться именно там, где он нырнет.

— Да, техника нас пока не балует. Давно Волошин обещает наладить звуковую приманку, да пока не очень что-то получается…

«Звуковая приманка» — звучало загадочно и весьма интригующе.

— А где, кстати, сейчас Волошин? — спросил я.

— Вероятно, у себя в локаторской.

— Надо туда заглянуть.

Над дверью локаторской горела красная лампочка. Я поколебался: у рентгеновских кабинетов в больнице такие лампочки, загораясь, предупреждают, что посторонним входить нельзя. Но я все-таки постучал в дверь и, не получив никакого ответа, осторожно приоткрыл ее…

В локаторской царила полная тьма, только кое-где призрачным холодным светом мерцали разноцветные шкалы приборов. Что можно отсюда увидеть?

— Замрите на месте и не двигайтесь, пока глаза не привыкнут! — грозно сказал из темноты Волошин. — А то еще устроите нам короткое замыкание в самый пикантный момент.

Постепенно глаза привыкали к темноте. Я уже различал два силуэта, склонившихся над чем-то в напряженном ожидании.

Протяжный скрипучий звук вдруг нарушил тишину: словно медленно раскрылись плохо смазанные ворота.

— Не слишком мелодичный голосок, а? — тихонько сказал Волошин.

— У кого?

— Ну вот, кашалот с вами здоровается, а вы…

— Это был голос кашалота?

— Да. Вернее, один из его голосов. Другие мы не слышим, они в дальней части спектра, но приборы их все записывают, потом я вам покажу. Тут важно ничего не упустить, многое может пригодиться для улучшения нашей техники. Вы не забыли моей голубой мечты — сделать мир прозрачным? Так вот, у кашалота тут есть чему поучиться…

Волошин замолчал, проверяя какой-то прибор, потом продолжал:

— Зрение у кашалота развито слабо, он даже собственный хвост разглядеть не может. Но зато по эхолокации тому же дельфину сто очков вперед даст. Воспринимает сигналы в широчайшем диапазоне частот — от нескольких десятков герц до двухсот тысяч. А верхний предел слышимости нашего с вами уха в десять раз ниже. Так что они в полном смысле видят ушами, различая препятствия до десятых долей миллиметра. А понадобится, так ультразвук может служить и для защиты или нападения: кашалот глушит им добычу, лишает ее способности ориентироваться. И ведь как это ему удается, непонятно! По всем расчетам, приемники звуковых колебаний должны располагаться на расстоянии полуволны между собой. Это десятки метров. Точная математика — а кашалот как-то ухитряется обходиться с приемниками, разнесенными друг от друга всего на метр…

Сергей Сергеевич сокрушенно покачал головой, но тут же бодро добавил:

— Но и мы кое-что умеем, кое-что умеем… Сейчас увидите. Ты готов, Петя?

— Готов. Переключать? — спросил помощник.

— Включай.

И передо мной, слепя глаза, вдруг словно распахнулось окно в какой-то сияющий простор, Это было не окно, а большой экран. На нем по сверкающему полю быстро двигалась продолговатая черная тень, сверху вниз, по диагонали. Справа от экрана на шкале все время менялись цифры: 200… 300… 400…

— Укрупни план, — скомандовал Волошин.

Черная тень вдруг сразу заняла почти весь экран, и я узнал лобастую, будто обрубленную голову кашалота!

— Где он? — спросил я.

— На глубине шестисот с лишним метров, — ответил Волошин, вглядываясь в изображение. — Следите за шкалой справа. Прибавь немного резкости, он у тебя не в фокусе, — это он сказал уже помощнику.

Изображение стало отчетливее. Оно напоминало большую черно-белую фотографию или, точнее, кадр из фильма — ведь кашалот жил, двигался. Несмотря на бедность цветов, полутени отчетливо передавали мельчайшие детали.

Это казалось чудом. Я не мог понять, каким же образом, сидя в совершенно темной комнате, отгороженной стальными переборками от всего мира, мы можем видеть ныряющего кита сквозь толщу воды чуть не в километр! Да еще, пожалуй, отчетливее, чем я видел недавно морских гигантов собственными глазами сквозь стекло, пока они резвились у поверхности воды.

Я повернулся к Волошину, но он остановил меня властным жестом:

— Лекции потом, пока смотрите. Изображение хорошее?

— Отличное!

— Признаете, что у нас тут лучший наблюдательный пункт?

— Признаю.

— Очень мило с вашей стороны. За это мы вам сейчас покажем нечто совершенно уникальное. Вы бы хотели увидеть душу этого красавца?

— Душу?

— Ну, если не душу, то хотя бы скелет. Душа, говорят, — пар, ее не увидишь. А вот косточки… Сейчас попробуем.

Сергей Сергеевич легонько отстранил своего молодого помощника и придвинулся поближе к пульту.

Несколько секунд он колдовал с рукоятками…

И вдруг изображение на экране изменилось… Теперь оно напоминало рентгеновский снимок. Отчетливо была видна каждая косточка внутри кита: огромные пластины черепной коробки, мерно и волнообразно движущиеся звенья позвоночника, напоминающие по своим размерам детали какой-то чудовищной машины, гибкие хрящевые утолщения внутри раздвоенного хвоста…

— Мутновато, мутновато, — бормотал недовольно Волошин, наблюдая, как меняется изображение на экране.

— Сергей Сергеевич, локатор улавливает какие-то сигналы! — воскликнул вдруг Петя.

— Какие еще сигналы? — Волошин повернулся к экрану гидролокатора.

По экрану время от времени пробегала голубоватая вспышка.

— Странно… Повторяется почти точно через полторы секунды, — пробормотал Волошин. — Что за помехи?

— Похоже на эхолокацию, — неуверенно сказал Петя. — Видите? Основной сигнал, а потом будто эхо…

— Какая частота?

— Около пятисот герц.

— Ни один эхолот с такой частотой не работает. Просто машина твоя барахлит, нечисто работаешь.

Петя негодующе фыркнул и хотел что-то ответить, но Сергей Сергеевич перебил его:

— Видишь, сигналы исчезли. Явно какие-то помехи были. Ладно, не ворчи, потом разберемся, когда расшифруем все записи. А пока лучше за китом следи, а то потеряем его.

Изображение кашалота, в самом деле, сдвинулось к самому краю экрана. Петя начал что-то подстраивать, но тут же, оглянувшись, сказал:

— Сергей Сергеевич, он беспокоится.

— Кто?

— Кит.

— Ладно, переключи.

Изображение на экране снова стало прежним: черный кашалот на сверкающем фоне. Кит вел себя беспокойно, это заметил теперь и я. Дважды он так стремительно менял направление, что почти исчезал с экрана, и Волошину не сразу удавалось его опять «поймать в кадр».

— Дайте лучше я, Сергей Сергеевич, — попросил помощник. — У меня руки привычнее.

Волошин уступил ему место за пультом, недовольно бормоча:

— Чего он мечется? Не могли же мы так возбудить его. Ты все снимаешь, Петя?

— Съемочная камера включена с самого начала, Сергей Сергеевич.

— Ладно. Стой! Не уходи!

Волошин выкрикнул это, когда откуда-то снизу на экран вдруг медленно вползло еще одно продолговатое черное тело. Второй кит? Нос у него тоже тупой, только иной формы. И что это за странный горб у него на спине? Какие-то крылья?!

— Мезоскаф! — воскликйул Петя.

— Точно, — согласился Волошин, — Значит, это они кита встревожили, а не мы.

Несколько минут мы завороженно наблюдали, как где-то в кромешном мраке морских глубин, почти за полтора километра под нами, встретились владыка океанов и маленький кораблик, построенный человеческими руками.