Краткий курс сталинизма - Бореев Юрий - Страница 1

Юрий Бореев

Краткий курс СТАЛИНИЗМА в анекдотах и преданиях

ОТ АВТОРА

Около полувека в различных социальных, профессиональных, национальных кругах я собирал притчи, легенды, апокрифы о Сталине. В одних случаях эти устные рассказы приходили ко мне от людей, непосредственно со Сталиным встречавшихся или участвовавших в событиях, связанных с ним. В других случаях такие истории отрывались от героя-рассказчика и попадали ко мне в обработанном коллективным сознанием виде, пройдя через многие опосредствующие звенья.

Возникновение и жизнестойкость этих сюжетов объясняется тем, что долгие годы мы жили в закрытом обществе, отмеченном, как всякое закрытое общество, разного рода дефицитом. Дефицит гласности непреднамеренно восполнялся слухами. Слухи в таких обстоятельствах становятся одним из важных источников передачи информации и способом самопознания общества, а по всеохватности и быстроте распространения они конкурируют с такими оснащенными мощной техникой средствами массовой коммуникации, как газеты и радио.

В условиях существования огромного репрессивного аппарата, созданного Сталиным, предавать эти слухи бумаге было делом очень небезопасным, поэтому люди в других социальных условиях фиксировавшие бы свой жизненный опыт в художественном, научном, эпистолярном, дневниковом виде, отучались от такой формы его письменной консервации. И в ситуации, когда потребность самовыражения приводилась в вынужденное соответствие с политической обстановкой, возник феномен особого рода ― городской, интеллигентский фольклор ―необыкновенно емкая, выразительная, совершенно свободная в своей неподцензурности форма хранения социального опыта. Герои, а порою и «соавторы» этой книги ― многие известные, выдающиеся, а иногда даже великие люди XX века. Художники, ученые, военачальники, общественные деятели, ощущавшие необходимость поделиться своими мыслями, наблюдениями, догадками,―создавали предания, в которых жили, порой сильно переработанные творческим воображением социальные реалии, превращенные в факты, далеко отступающие от исторических фактов, но сохраняющие их существо.

Судьба этих преданий была в чем-то более счастлива, чем судьба печатного слова тех лет. В них ничто не лакировалось ни «внутренним редактором» автора, ни редактором издательским, ничто не отсекалось. Образ Сталина, возникающий из исторических анекдотов, противостоит той сусальной фигуре вождя, полководца и отца народов, которую наши литература, театр, кино, изобразительное искусство рисовали два десятилетия до 53 года и два десятилетия после 65-го.

Публикуемые здесь свидетельства, принадлежащие миру художественному, а не миру собственно историческому, предполагают восприятие: хочешь верь ― хочешь не верь.

В основе любой легенды всегда лежит исторический факт, но степень соответствия правды и вымысла в разных притчах неодинакова. Нередко притчи близки реальности или даже прямо ее отражают, однако отлет фантазии, аберрация в ходе многоэтапной устной эстафеты часто приводят к большим ножницам между фактом и легендой.

Даже если уже опубликован документ, опровергающий притчу, я не вносил поправок, приближающих текст к истории, но уводящих его от фольклорного своеобразия исторических анекдотов и от особенностей нового жанра «мемуаров по чужим воспоминаниям».

Собранные мной многочисленные предания охватывают все периоды жизни и все стороны деятельности Сталина.

Предания о Сталине важны для понимания истории духа и для осмысления истории страны еще и потому, что иной раз документы той эпохи имеют не большую, чем легенды, степень достоверности. И взаимопроверка притчи и документа сможет дать истории как науке некоторые дополнительные возможности. Чтобы историческое видение эпохи было объемным, нужно смотреть на нее глазами факта и притчи.

Сталин пересекался с историей России, социализма и партии, и понять эти значительные явления XX века без анализа сталинизма невозможно.

Важным критерием нашей морали, нашего миропонимания стало сегодня отношение к Сталину.

Экономика страны зависит от преодоления сталинского командного стиля руководства.

Новое мышление в политике ― это отказ от стереотипов сталинского подхода к международным и внутренним проблемам.

Сегодня есть уже меткие характеристики и высказывания, отдельные наблюдения, ценные работы. Однако ни философия, ни политика, ни история до сих пор не преодолели эмпиризма и не дали полного анализа сталинщины.

Уже многое сказано о Сталине в публицистике. Еще больше сказано в литературе. Есть философический образ Сталина в романе В. Гроссмана, психологический ― в романе Д. Рыбакова, политический образ Сталина ― строителя Абсолютной Системы ― в романе А. Бека. В этих произведениях фигура Сталина предстает в серьезной трактовке, но в ограниченных творческим заданием автора социальных связях. Тот образ, который создал народ, является истинно шекспировским по своей социальной и эстетической многогранности. Это Сталин философически и политически осмысленный, психологически мотивированный―и смешной, и страшный, и масштабный, и ничтожный, и умный, и (безумный, и широкий, и деспотичный, и остроумный, и тупой. При всех этих и десятках других качеств образ Сталина обладает эстетической и социальной доминантой, главной краской, главным качеством ― низменный и ужасный, палач, тиран, деспот. Выражая глубинный голос общественного мнения, исторические анекдоты дают критическую характеристику и образное видение фигуры «вождя всех народов». То, что в самые тяжкие и жестокие годы где. то в глубине народной жизни, в народной памяти складывался и хранился неортодоксальный образ Сталина, было формой народного сопротивления сталинизму. И хотя это было сопротивление в слове, но слово есть тоже дело. И не случайно за слово, отклоняющееся от ортодоксии, Сталин карал людей.

Сколь ни была всесокрушительна и всевластна тирания Сталина, народная память пережила и победила тирана. В этой связи социальное бытие анекдотов не лишено героизма: они хранились в памяти и в устной молве, но даже такая трудноконтролируемая форма их существование была небезопасна для обладателей этой информации. Будучи Формой сопротивления сталинизму, этот фольклор способствовал формированию той духовной ситуации, которая помогла народу войти в атмосферу разоблачения сталинизма и в определенном отношении послужила одной из предпосылок этих разоблачений. В исторических анекдотах народ расстается со своим прошлым не только смеясь, но и скорбя, плача, негодуя, восторгаясь и сохраняет это прошлое в своей памяти как трагическую и героическую, прекрасную и ужасную историю. И без выработки ценностных подходов к ней и осмысления ее опыта нет духовной жизни народа. У народа, забывающего свое прошлое, нет будущего, поэтому расставанье с прошлым ― это не его забвение. а переведение из жизненной реальности в память. Расставаться со своим прошлым―значит превращать его в свою историю, которая, как бы горька не была, неотторжима от народа

Фольклор ― краеугольный камень фундамента литературы. Устные формы словесного творчества были арсеналом художественно-мыслительного материала для древнейшей литературы. Во все эпохи фольклор обогащая литературу. Библия и «Божественная комедия» - трагедии Шекспира и «Фауст» Гете, поэмы Пушкина и романы Толстого и Достоевского пронизаны фольклором, как мироздание потоками нейтрино. И прозу Г. Маркеса или Ч. Айтматова невозможно представить без народных легенд и притч.

Исторических анекдоты о Сталине уже сегодня важны для развития литературы. На их материале основано немало эпизодов романа А. Бека «Особое назначение» (например, сиена, во время которой Сталин по-грузин-ски спорит с Орджоникидзе и спрашивает у заведомо не знающего грузинский человека: «Кто прав?». Совер-шенно ясно, что и В. Гроссман знал некоторые из преданий о Сталине и использовал их в своем романе «Жизнь и судьба». В этом убеждает, например, рассуждение писателя об огромном весе государства, наваливающемся на несчастную фигуру заключенного, а также история о телефонном разговоре Сталина с Пастернаком.