Бытие - Брин Дэвид - Страница 15

У них на глазах началась новая фаза. Буквы латиницы начали меняться, обретать новые очертания…

…вначале серия знаков, вариантов распятия – основательных тевтонских столбов и крестов…

…потом они преобразились в более округлые изогнутые фигуры, которые дергались и спирально закручивались…

…затем появились глифы, похожие на наклонные сверхсложные китайские идеограммы.

– Не вижу сходства с известными языками, – заметил стоявший поблизости Ганеш, показывая на виртуальные изображения перед собой, которые только он мог видеть. Маленький Хачи, словно испугавшись, согласно крикнул и закрыл глаза ладонями.

– Это не обязательно что-то означает, – ответила Салех, астронавт из Малайзии; голос ее звучал сипло и напряженно. – Любой изобретательный каллиграф способен написать программу, создающую необычные символы, алфавиты, шрифты. Для кинофильмов это делают постоянно.

«Верно, – подумал Джеральд. – Для фантастического кино. О контактах с чужими».

Он не сомневался, что другие тоже думают об этой пугающей возможности, и почувствовал необходимость привести хотя бы один возвращающий их с неба на землю вариант.

– Это может быть розыгрыш. Кто-то поместил его сюда, зная, что мы появимся и найдем. Такое уже бывало.

Если остальные и считали, что именно от него меньше всего можно ожидать таких возражений, никто ничего не сказал. Предположение повисло перед людьми – на Земле и над ней, поворачиваясь, как символы, которые блестели, продолжая перемещаться по поверхности объекта.

– Теперь вы рады, что оказались среди нас, а не в «Высоком Хилтоне»? – спросил Ганеш сеньора Вентану. – Настоящая наука! Настоящее открытие! Куда лучше больших окон и глупых игр в невесомости. – Всегда оставаясь торговцем, он добавил: – Обязательно расскажите друзьям.

– Конечно, после того, как информацию разрешат распространять, – торопливо добавила Салех.

– Да, после, – кивнул Ганеш.

Магнат рассеянно согласился:

– Разумеется.

Несколько минут все молча наблюдали за внешне бесконечной серией алфавитов или систем символов.

«Хорошо, – сказала наконец генерал Хидеоши. – Вначале проверка безопасности. Всем убедиться, что их вр – виртуальная реальность – не уходит во внешний мир. Пока нам не нужна веб-буря.

Джеральд, держите краулер там, где он сейчас. Положение кажется стабильным. Но больше никаких произвольных действий. Мы теперь одна команда».

– Да, мэм, – ответил он, и ответил искренне. Неожиданно он вновь ощутил себя астронавтом. «Команда» – самое подходящее слово. Гораздо разумнее найти свое место в команде, чем оставаться одиночкой.

Это даже похоже на семью. И неожиданно ближний космос стал огромным – неизмеримым пространством, которое одновременно пугало и привлекало его, сколько он себя помнил.

«Хорошо, народ, – сказала Акана. – Начнем шаг за шагом процесс ввода этой штуки».

Часть вторая

Море Бед

9

Благосклонность

Патрульный оттопес принюхивался к редким прохожим. Его чувствительный нос, покрытый модифицированными клетками, шумно обнюхивал ноги, лодыжки, сумки и даже сеги и скутеры проезжающих. Вытянув длинную шею, оттопес нюхает рюкзак студента, чихает и бежит дальше. Его шлем позволяет проникать в то, что плохо видно, с помощью лучей спектральных линз.

Если у вас хорошие очки, вы можете увидеть эти лучи или потребовать доступа к Общественной Безопасности. «Граждане имеют право наблюдать за наблюдателями» – так провозглашено в Великом Договоре. Но мало кто обращает внимание на оттопса.

Тор с отвращением свернула – не от зверя из службы безо-пасности, а от эмблемы службы «Дарктайд» на его шерсти. В Сандего эти твари вынюхивали только опасные вещества: взрывчатку, яды и наркотики с психотропными по короткому перечню. Но полиция Альбукерке приватизирована… и потому стала гораздо агрессивнее.

Через неделю после вступления в силу ее договора на проект «Что интересно людям» у Тор совсем иное представление о балканизированной Америке. Началось еще с подъема на круизный цеп, когда агент «Дарктайд» отправил ее в общественный душ – потому что ее любимый запах тела, вполне законный в Калифорнии, слишком напоминал феромон соблазна, запрещенный в Нью-Мехико. Что ж, да благословит Господь Тридцать первую поправку и восстановление Акта о федерализме.

Тем не менее, зарегистрировавшись в «Редиссоне», а потом пешком прогулявшись к месту назначения, Тор признала, что Альбукерке присуща определенная атмосфера двадцатого века. Взять хоть напряженное уличное движение. Множество автомобилей: алки, спарки, даже старомодные «вонючки» – скапливаются и гудят на перекрестках, где многоцветные рекламные щиты и световая реклама неизбежны, ведь все здесь сосредоточены на первом слое – неотключаемом, потому что он реален. Этнические рестораны, пищематы, салоны биоскульпторов и поэтические салоны заполняют старомодные мини-моллы, их броские вывески манят яркими красками и экстравагантным неоном, которые не может имитировать никакая вир-реальность. Тор одновременно радовалась, что пошла пешком, а не наняла у портье в отеле надувное такси, и слегка побаивалась.