Возлюби ближнего своего - Ремарк Эрих Мария - Страница 24

– Буду, – ответил Керн.

Она склонилась, положила руки ему на плечи. Он прижал ее к себе, и она поцеловала его жесткими закрытыми губами, – слепо, закрыв глаза.

– Ах, – она стала спокойнее. – Что ты понимаешь… – Ее голова упала ему на плечо, глаза остались закрытыми. – Что ты понимаешь… – Губы ее приоткрылись и стали нежными и мягкими, словно зрелый плод.

Они отправились дальше. На вокзале Керн исчез на несколько минут и купил букет роз. Покупая цветы, он благословлял незнакомца с моноклем и хозяина «Черного поросенка».

Рут совсем смутилась, когда он вернулся с букетом. Она покраснела, и все горести исчезли с ее лица.

– Цветы, – сказала она. – Розы. Меня провожают, как кинозвезду.

– Ты уезжаешь как жена в высшей степени удачливого коммерсанта, – гордо ответил Керн.

– Коммерсанты не дарят цветов, Людвиг.

– Дарят. Последнее поколение снова делает это.

Он положил ее чемодан и пакет с пирожными в багажную сумку. Потом они вместе вышли из вагона. На перроне Рут взяла руками его голову и серьезно посмотрела на него.

– Хорошо, что ты меня проводил. – Она поцеловала его. – А сейчас уходи. Уходи, а я уйду в вагон. Я не хочу сейчас снова расплакаться. Иначе ты подумаешь, что я больше ничего и не умею. Иди…

Керн продолжал стоять.

– Я не боюсь прощаться. Я уже со многим прощался. А это не прощание.

Поезд тронулся. Рут замахала рукой. Керн продолжал стоять. Ему казалось, будто вымер весь город.

Перед входом в отель он встретил Рабе.

– Добрый вечер, – сказал он, вытащил пачку сигарет и протянул, предлагая закурить. Рабе отскочил и поднял руку, словно защищаясь от удара. Керн удивленно взглянул на него.

– Извините, – смущенно сказал Рабе. – Это все… непроизвольно…

Он взял сигарету.

Штайнер уже две недели работал кельнером в гостинице «Зеленое дерево». Стояла поздняя ночь. Хозяин часа два тому назад улегся спать, а за столиками сидело всего несколько посетителей.

Штайнер опустил ставни.

– Отличный вечер, – сказал он.

– Выпьем еще по рюмочке, Иоганн? – сказал один из посетителей, столяр с длинным, как огурец, лицом.

– Хорошо, – ответил Штайнер. – «Миколаш»?

– Нет, никакого венгерского. Давай начнем с доброй сливянки.

Штайнер принес бутылку и рюмки.

– Выпей и ты, – предложил столяр.

– Только не сегодня. Сегодня я или совсем больше не пью, или должен напиться вдрызг.

– Ну, тогда напивайся. – Столяр потер свой огурец. – Я тоже напьюсь! Представь себе – третья дочь! Приходит сегодня утром акушерка и говорит: «Поздравляю, господин Блау, третья дочурка, здоровенькая». А я-то был уверен, что у меня будет парнишка! Три девчонки – и ни одного парня. Разве от этого не спятишь, Иоганн? Ты же человек, ты должен это понять!

– Ну, еще бы! – ответил Штайнер. – Давай будем пить из стаканов.

Столяр ударил кулаком по столу.

– Черт бы побрал все это!.. Да, ты прав. Конечно! Стаканы – это хорошая мысль! И как только я сам до этого не додумался.

Они взяли стаканы и пили целый час. В голове у столяра все перепуталось, и он стал жаловаться на то, что жена родила ему трех сыновей. Он с трудом расплатился и, качаясь, вышел со своими собутыльниками на улицу.

Штайнер убрал помещение. Он налил себе еще полный стакан сливянки и выпил.

В голове шумело. Он уселся за стол и, уставясь в одну точку, стал о чем-то размышлять. Потом поднялся и отправился в свою каморку. Там он начал рыться в вещах, нашел фотографию жены и долго смотрел на нее. За все это время он ничего о ней не слышал. Он никогда ей не писал, подозревая, что почту проверяют. И он думал, что она возбудила против него дело о разводе.

– Черт возьми! – Он поднялся. – Может, она давно забыла меня и живет с другим! – Он рывком разорвал фотографию. – Я тоже должен выбраться. Иначе это меня доконает. Я же одинокий мужчина, я – Иоганн Губер, а не Штайнер, все! Точка.

Он выпил еще стакан, затем закрыл дверь и вышел на улицу. Вблизи окружной дороги с ним заговорила девица.

– Пойдешь со мной, дорогой?

– Да.

Они пошли рядом. Девица искоса испытующе посматривала на Штайнера.

– Ты даже не взглянул на меня!

– Взглянул, – ответил Штайнер, не поднимая головы.

– А я думаю, что нет. Я тебе нравлюсь?

– Да, ты мне нравишься.

– Что-то уж очень быстро…

Она взяла его под руку.

– А сколько ты мне заплатишь, дорогой?

– Не знаю. А сколько ты хочешь?

– Ты останешься на всю ночь?

– Нет.

– Что ты скажешь насчет двадцати шиллингов?

– Десять. Я кельнер и зарабатываю немного.

– Ты не похож на кельнера.

– Есть люди, не похожие на президентов, а государством они управляют.

Девица рассмеялась.

– А ты веселый. Я люблю веселых. Ну, ладно, десять. У меня хорошая комната. Вот увидишь, я принесу тебе счастье.

– Правда? – удивился Штайнер.

В комнате, малюсенькой каморке, обитой красным плюшем, везде стояли безделушки; столы и стулья были закрыты чехлами. На софе сидел целый ряд плюшевых медвежат, карнавальных кукол и матерчатых обезьянок. Над софой висела увеличенная фотография фельдфебеля в полной форме, с выпученными глазами и пышными усами.

– Это твой муж? – спросил Штайнер.

– Нет. Это муж моей старшей сестры, вечная ему память…

– Она, наверное, рада, что избавилась от него, правда?

– Попал пальцем в небо! – Девушка вытянула блузку из-под юбки. – Она до сих пор оплакивает его, он был очень хороший. Красавец, правда?

– Ну, а почему же она повесила его портрет у тебя?

– У нее есть другое фото. Еще больше и в красках. Конечно, раскрашена только форма, понимаешь? Ну, иди, помоги мне расстегнуть сзади блузку.

Штайнер почувствовал под своими руками упругие плечи. Он не ожидал этого. Во время войны ему приходилось иметь дело с проститутками, и он знал, что они из себя представляли – всегда что-то мягкое и серенькое.

Девушка бросила блузку на софу. У нее была полная и упругая грудь. Она гармонировала с развитыми плечами и шеей.

– Садись, дорогой, – сказала она. – Садись поудобнее. Кельнеры и мы всегда на ногах.

Она сняла юбку.

– Черт возьми! – пробормотал Штайнер, – а ты красива!

– Это я уже слышала. – Девушка аккуратно сложила юбку. – Если она тебе не помешает…

– Помешает.

Она немного повернулась к нему.

– Ты опять шутишь. А ты весельчак!

Штайнер посмотрел на нее.

– Что ты так смотришь! – спросила девушка. – Тебя прямо можно испугаться. Господи, какой пронзительный взгляд. Давно не видел женщины, да?

– Как тебя зовут? – спросил Штайнер.

– Эльвирой. Смешное имя, правда? Это все идея моей матушки. Она всегда хотела чего-то особенного. Ну, иди, ложись.

– Нет, – сказал Штайнер. – Давай еще чего-нибудь выпьем.

– А у тебя есть деньги? – быстро спросила она.

Штайнер кивнул. Эльвира, совершенно не заботясь о том, что на ней ничего нет, подошла к двери.

– Фрау Пошник! – закричала она. – Что-нибудь выпить!

Хозяйка появилась так быстро, словно подслушивала за дверью. Это была полная, краснощекая особа с блестящими круглыми глазами, затянутая в черный бархат.

– У нас имеется шампанское, – услужливо сказала она. – Сладкое, как сахар.

– Водки, – ответил Штайнер, не поднимая головы. – Сливянки, вишневки, горькой, все равно какой.

Женщины обменялись взглядами.

– Вишневки, – сказала Эльвира. – Хорошей, которая стоит на верхней полке. Стоит десять шиллингов, дорогой.

Штайнер дал ей деньги.

– Откуда у тебя такая кожа? – спросил он.

– Ни одного пятнышка, правда? – Эльвира вертелась перед ним. – Такая кожа бывает только у рыжих.

– Да, – ответил Штайнер. – Я как-то не заметил, что у тебя рыжие волосы.

– Потому что я была в шляпке, дорогой. – Эльвира взяла у хозяйки бутылку. – Может, и вы выпьете с нами, фрау Пошник?

– Если разрешите! – Хозяйка села. – Вам хорошо, фрейлейн Эльвира! – Она вздохнула. А мы, бедные вдовы, всегда одиноки…