Поллианна (др. перевод) - Портер Элинор - Страница 14

— Неужели? Ну и что же это такое? — В голосе миссис Сноу звучала ирония. Поллианна набрала воздуха.

— Я думала… как рады могли бы вы быть тому… что другие люди не в таком положении, как вы… то есть не все больные и лежат в постелях, понимаете? — объявила она выразительно.

Миссис Сноу уставилась на нее широко раскрытыми, гневными глазами.

— В самом деле?! — воскликнула она малоприятным тоном.

— А теперь я расскажу вам про игру, — предложила Поллианна, сохраняя блаженную уверенность в себе. — Вам будет очень приятно играть, ведь для вас это будет так трудно! А чем труднее, тем веселее! Видите ли, дело в том… — И она начала свой рассказ о церковных пожертвованиях, костылях и кукле, которую так и не получила.

Она только что кончила рассказывать, когда в дверях появилась Милли.

— Поллианна, тебя зовет тетя, — сказала она угрюмо и равнодушно. — Она звонила по телефону в дом Харлоу на другой стороне улицы и велела тебе поторопиться, чтобы успеть поиграть гаммы, прежде чем стемнеет.

Поллианна неохотно поднялась.

— Хорошо, — вздохнула она. — Уже бегу. — И неожиданно рассмеялась: — Наверное, я должна радоваться, что у меня есть ноги, чтобы бежать, правда, миссис Сноу?

Ответа не было. Миссис Сноу лежала с закрытыми глазами. Но Милли, которая от удивления широко раскрыла свои, заметила, что по впалым щекам матери бегут слезы.

— До свидания, — бросила Поллианна через плечо уже от порога. — Мне ужасно жаль, что я не успела заняться вашей прической. Но, может быть, мне удастся в следующий раз…

Один за другим проходили июльские дни. Для Поллианны они были по-настоящему счастливыми. И она часто с радостью говорила об этом тетке. На что та обычно отвечала утомленно:

— Это очень хорошо, Поллианна. Меня, конечно, радует, что они такие счастливые, но я надеюсь, что они в той же степени плодотворные, так как в противном случае это было бы явное пренебрежение долгом с моей стороны.

Обычно Поллианна отвечала на это объятиями и поцелуем, что все еще приводило мисс Полли в глубочайшее замешательство. Но однажды Поллианна высказалась. Это было, когда они вместе шили в гостиной.

— Значит, тетя Полли, ты хочешь сказать, что этого недостаточно, чтобы дни были просто счастливыми? — спросила она задумчиво.

— Именно это я и имею в виду.

— Они должны быть еще и плодотворными?

— Конечно.

— А как это — плодотворными?

— Ну, это… просто… быть плодотворными… Приносить пользу, давать какой-то результат. Какой ты странный ребенок!

— Тогда просто радоваться — не полезно? — встревожилась Поллианна.

— Конечно нет.

— Ах, как жаль! Тогда тебе, конечно, не понравится, и, боюсь, ты никогда не будешь играть.

— Играть? Во что играть?

— Ну, в ту игру, которую папа… — Поллианна хлопнула себя ладонью по губам. — Н-нет, ничего, — пробормотала она запинаясь.

Мисс Полли нахмурилась.

— На сегодня хватит, Поллианна, — сказала она коротко, и урок шитья был окончен.

В тот же день Поллианна, спускаясь по лестнице из своей комнаты, встретила на полпути тетку.

— О, тетя Полли, как хорошо! — закричала она. — Ты идешь ко мне! Заходи! Я люблю гостей, — добавила она, бросаясь вверх по лестнице и широко распахивая дверь в свою комнатку.

На самом деле мисс Полли не имела ни малейшего намерения заходить к своей племяннице. Она направлялась на чердак за своей белой шерстяной шалью, которая лежала в кедровом ящике возле восточного окна. Но, к своему безмерному удивлению, она оказалась не перед этим кедровым ящиком, а на одном из жестких стульев с прямой спинкой в маленькой комнатке Поллианны. Уже много, очень много раз с тех пор, как приехала Поллианна, мисс Полли обнаруживала, что самым неожиданным и удивительным образом делает совершенно не то, что намеревалась сделать.

— Я люблю гостей, — порхая по комнате, повторяла Поллианна с достоинством принцессы, принимающей гостью в своем дворце. — Особенно с тех пор, как у меня появилась своя собственная комната — вся моя, понимаешь? Конечно, у меня всегда была комната, но это была комната, которую мы у кого-нибудь снимали, а такие комнаты даже и вполовину не такие приятные, как собственные, правда? А ведь эта моя собственная, правда?

— Ну д-да, — пробормотала мисс Полли, смутно удивляясь, почему она не встает и не идет за шалью.

— И теперь я полюбила эту комнату, пусть даже в ней нет ни ковров, ни штор, ни картин, которые мне так хотелось иметь… — Поллианна вдруг умолкла и покраснела в неприятном смущении. Она попыталась поскорее нырнуть в совершенно другую тему разговора, но тетка сурово прервала ее:

— Что ты сказала, Поллианна?

— Н-ничего такого… Тетя Полли, честно. У меня просто вырвалось.

— Вполне возможно, — ответила мисс Полли холодно, — но раз уж ты начала, то, я думаю, мы услышим и остальное.

— Но тут нет ничего особенного, просто я рассчитывала на красивые ковры, кружевные занавески и все такое, понимаешь… Но конечно…

— Рассчитывала?! — прервала ее мисс Полли резко.

Смущенная, Поллианна покраснела еще отчаяннее.

— Разумеется, мне не следовало рассчитывать, — оправдывалась она. — Но это случилось только потому, что я всегда их хотела и у меня никогда их не было. У нас, правда, были два коврика в пожертвованиях, но они, понимаешь, были маленькие, да к тому же один в чернильных пятнах, а другой дырявый. И картины были только две; одну папа… то есть хорошую мы продали, а плохая развалилась. Конечно, если бы не это, я не рассчитывала бы, когда мы шли через холл и по лестнице, в тот самый первый день, что у меня будет здесь красивая комната… и… и… Но, честное слово, тетя Полли, это продолжалось не больше минуты, ну, может быть, несколько минут, а потом я уже радовалась, что на комоде нет зеркала, и я не буду видеть мои веснушки, и что не может быть красивее картины, чем та, что видна из моего окна, и что ты была так добра ко мне, что…

Мисс Полли неожиданно поднялась. Лицо ее пылало.

— Довольно, Поллианна, — заявила она холодно, — ты сказала вполне достаточно. — В следующую минуту она величественно спустилась вниз по лестнице и только на первом этаже вдруг вспомнила, что направлялась на чердак поискать белую шерстяную шаль в кедровом ящике, стоящем у восточного окна.

Не прошло и двадцати четырех часов, как мисс Полли решительно приказала Ненси:

— Сегодня же перенесешь вещи мисс Поллианны вниз, в комнату, расположенную под той, которую она занимает сейчас. Я решила, что теперь моя племянница будет спать там.

— Хорошо, мэм, — сказала Ненси вслух, а про себя добавила: «Какое счастье!» Минуту спустя она уже радостно кричала Поллианне:

— Только послушай, Поллианна, ты будешь спать ниже этажом, в комнате прямо под этой… да, да!

Поллианна заметно побледнела:

— Ты хочешь сказать… Ненси, не может быть… Правда? В самом деле?

— Вот увидишь, что и правда, и в самом деле, — пообещала Ненси возбужденно, кивая головой над охапкой платьев, которые она вынула из шкафа. — Мне велено отнести вниз твои вещи, и я собираюсь сделать это поскорее, пока она не передумала.

Поллианна не дослушала и, рискуя разбить себе голову, стремглав понеслась вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки.

Хлопнув двумя дверями и перевернув по дороге стул, она наконец достигла своей цели — тети Полли.

— О, тетя Полли, тетя Полли, это правда, да? Ведь в той комнате есть все: и ковер, и шторы, и три картины, не считая той, что за окном, потому что окна выходят на ту же сторону! О, тетя Полли!

— Очень хорошо, Поллианна. Мне, конечно, приятно, что ты довольна этой переменой. Но если тебе так нравятся все эти вещи, я надеюсь, ты будешь относиться к ним бережно. Вот и все. Поллианна, пожалуйста, подними стул. И ты два раза подряд хлопнула дверями. — Мисс Полли говорила суровым тоном, тем более суровым, что по какой-то необъяснимой причине чувствовала, что к глазам у нее подступают слезы, а мисс Полли не привыкла к таким ощущениям.