Станция на горизонте - Ремарк Эрих Мария - Страница 32

— Вы уже подали заявку на приз Европы?

Плот качнулся. Мод Филби ухватилась за руку Кая и смотрела на него.

— Прием заявок еще далеко не окончен, — объяснил он, потом внезапно схватил ее и, недолго думая, бросил в воду, а следом и лаявшую Фруте.

Женщина и собака сразу вынырнули. Кай растянулся на циновке, лицом к краю плота, рядом с головой Мод Филби.

— Не хотите со мной пообедать?

Она плеснула ему в глаза целый фонтан воды, кивнула и торопливо поплыла к берегу.

Обедали они на маленькой террасе на втором этаже отеля. Тент над нею был наполовину развернут, чтобы смягчить яркий солнечный свет. На полу резко прочерчивался край тени, создавая двойное впечатление: снаружи — слепящее белое солнце, а под натянутым холстом — свет более мягкий и нежный.

Мод Филби стояла у перил балкона с сияющими волосами и позлащенным затылком — залитая светом неприступная искрящаяся амазонка, но вот она перешагнула линию тени и снова стала женщиной с чуть золотистой кожей, с улыбкой и загадочными глазами.

Купанье одарило обоих легкой усталостью, а это наилучшая основа для болтовни и флирта. Между ними витала изящная, чисто эстетическая эротика, любование друг другом, взаимная приязнь почти без участия инстинкта.

Кай воспринимал тишину как распахнутость, в которой многое происходило одновременно и настолько переплеталось, что он не мог отчетливо разобрать, было ли это настроение отзвуком дней, проведенных с Барбарой, предчувствием близости с Лилиан Дюнкерк или воздействием живого присутствия Мод Филби.

Одно переходило в другое, настоящее нависало и пронизывало, оно разрасталось, превращаясь в некое Почти, в живое, трепещущее Уже? — и устремлялось к Мод Филби, ибо она была здесь и потому сильнее остальных в ней все непонятое сливалось в некое покоящееся Вместе, — оно было временным и дано было лишь на мгновенье, и все же этот удивительный момент придавал ей что-то от Барбары и Лилиан Дюнкерк, даже их поддержку, на некоторое время они образовали фалангу разнородных свойств — мягкий вариант непреходящей, таинственной фаланги всякой Женственности, пусть и враждующей внутри себя, но сплоченной против мужчины.

Мод Филби окунула кончики пальцев в мисочку с водой и отложила салфетку.

— Дайте мне сигарету…

Она встала, но медлила, прежде чем выйти из затененного уголка на солнце.

Кай протянул ей спичку, Мод немного наклонила голову, он поднял руку с горящим огоньком на уровень ее рта, и она разглядела эту руку вблизи, более подробно, чем когда-либо раньше, эту загорелую руку с выпуклыми угловатыми ногтями, — ей показалось, что и лицо его столь же близко; и она внезапно, в мерцающем, свете спички, делавшем и руку, и лицо среди ясного дня бледнее и темнее, при этом обыденном жесте, при первой затяжке, когда ее рассеянный взгляд на секунду задержался на Кае, — внезапно осознала, что она его любит.

Это поразило Мод настолько, что она растерялась. От неожиданности ее охватила такая слабость, что ей надо было к чему-то прислониться.

Мод положила руку на пальцы Кая, словно хотела точнее направить огонек, и держалась за них, как за опору, — такой беспомощной она себя чувствовала. Достаточно было еще одного движения, чтобы все выглядело так, будто она предлагает ему себя.

Кай ничего не имел бы против того, чтобы его отношения с ней стали более яркими и близкими. Он даже нередко об этом подумывал, и сейчас, в его нынешнем настроении, его бы это по-настоящему захватило.

Тем не менее, он упустил момент, ибо если вообще обладал безошибочным инстинктом, который при значительных событиях редко его подводил, и был достаточно гибким, чтобы эти события не только предсказать, но и осуществить, то с таким типом женщин, какой представляла Мод Филби, он делался тем нерешительнее, чем дольше их знал.

Она принадлежала к тому вводящему в заблуждение промежуточному классу, чье единственное поистине неподдельное свойство выглядит блефом. Правда, от этого она не становилась хуже; однако при блефе такого масштаба все же требуется основа — хорошее знание людей и душевная отстраненность, дабы имело смысл им заняться и он не скатился бы к вульгарному обману.

У Мод Филби всего этого было достаточно, чтобы со вкусом понаделать бед, однако недостаточно для того, чтобы с уверенностью распознать собственное чувство. Поскольку сейчас оно ее захватило, — возможно, впервые в жизни, — произошла трагикомедия: она, неизменно уверенная в себе, при этом открытии совершила ошибку, и все ее отточенное оружие, испытанное в столь многих случаях, теперь, в первой же ситуации, что оказалась для нее действительно важной, не только не сработало, но и стало помехой.

Этот внутренний разлад придал ее беспомощности преднамеренный вид, и Кай заподозрил трюк там, где его не было.

Он сдержался, и момент был упущен.

Мод Филби сочла что она отвергнута, не заметив, что ее совершенно не поняли. Мерилом для нее сейчас служила только степень ее чувства, а так как оно ее почти покорило, то она испытывала стыд, даже обиду, и ее прямо-таки мучило желание как можно скорее аккуратно поставить на место все то, что на самом деле никуда и не сдвигалось.

Чтобы замаскироваться, она ухватилась за самое простое, что пришло ей в голову: попыталась все вывернуть наизнанку — мотивировать свое влечение к Каю интересом к другому человеку и таким образом скрыть. Лучшим предлогом для этого был Мэрфи. Чтобы поскорее загладить происшедшее, она приступила к делу без всякой дипломатии.

— Вы что-то изменили в конструкции своей машины? — вскользь спросила она и опять села на место.

Кай удивился такому повороту разговора и причины его не понял. Но утвердительно кивнул.

— Это делается для улучшения?

Тут Кай насторожился и двинулся по тропе, на которую его хотели заманить. Он принялся преследовать дичь:

— Вы это слышали от… — В ожидании он оставил имя висеть в воздухе.

Мисс Филби сразу пошла ему навстречу и выдала имя — чтобы не выдать себя:

— Да, от Мэрфи…

— Ах вот как, от Мэрфи…

— Да, он об этом говорил. Он находит это усовершенствование важным.

— Не так уж оно важно.

Мод Филби стала спокойней, заметив, что Кай идет туда, куда она его ведет, однако теперь роль толкала ее дальше, чем она, в сущности, хотела, но поскольку это казалось ей меньшим злом, то она охотно поддалась и перешла на товарищеский тон:

— А гонка не станет от этого менее увлекательной?

— Для Мэрфи наверняка.

— Мне думается, для вас тоже. Именно для вас. Вы ведь участвуете не ради того, чтобы выиграть во что бы то ни стало, а из азарта. — Она опять отважилась сделать бросок вперед: — Вы же любите рискованные ситуации.

Кая охватило такое любопытство, что он почти угадал истину. Кто так решительно ввязывается в перестрелку, наверняка скрывает какое-то уязвимое место.

Теперь он активно вступил в разговор.

— Вы полагаете, что при равных шансах борьба была бы интересней?

— Да. — Она вздохнула с облегчением. Опасность как будто бы миновала.

— Для вас это имеет какое-то значение? — Задавая этот вопрос, Кай на нее не смотрел.

Секунду она испуганно молчала.

Он вышел и, вернувшись через некоторое время с какими-то бумагами, протянул их ей.

— Здесь два чертежа конструкции, о которой вы говорили.

Она ошеломленно смотрела на лежавшие перед ней листы, растерявшись от того, какое направление все это приняло, и охваченная еще более сильным стыдом, чем раньше. Чувство, от которого она хотела увернуться, усилилось и наскочило на нее снова, застав еще более беззащитной. Она с трудом проговорила:

— Вы даете мне…

— Дубликаты, которые мне больше не нужны.

— И зачем же?..

— Чтобы гонка… — Кай слегка улыбнулся, — стала, быть может, более увлекательной.

Мод Филби была слишком смущена, чтобы рассуждать. Ее переполняло лишь одно смутное желание: все поправить и прояснить. Ей было безразлично, что произойдет. Она взяла чертежи и порвала.