Зеркальное отражение - Клэнси Том - Страница 57

Однако одно дело история, и совершенно другое – срочная необходимость. Орлов-младший предпочел бы этой древней реликвии современный дизель-электровоз, однако начальник владивостокского железнодорожного узла согласился выделить ему только этот паровоз. А Никита уже успел на собственном опыте уяснить, что, когда имеешь дело с гражданскими или военными чиновниками, любое транспортное средство, имеющееся в наличии, будь то машина, поезд или самолет, каким бы допотопным оно ни было, предпочтительнее, чем вообще ничего. По крайней мере, всегда можно постараться обменять его на что-нибудь получше.

Впрочем, Никита заключил, что в конечном счете этот паровоз не так уж и плох. Несмотря на шесть десятилетий службы на железных дорогах, он оставался в достаточно исправном техническом состоянии. Главный шток, вспомогательный шток и ведущие колеса прочные, поршни ходят свободно. Кроме тендера с углем, паровоз тащил за собой два товарных и один пассажирский вагон. Он развивал приличную скорость – больше шестидесяти пяти километров в час, несмотря на снегопад. Двое солдат поочередно подбрасывали уголь в топку. Орлов рассчитывал, что если все будет идти хорошо, часов через шестнадцать-семнадцать состав покинет область непогоды. Его первый заместитель прапорщик Федоров, отвечающий также за связь, прикинул, что это произойдет где-то между Хабаровском и Биробиджаном.

Никита и светловолосый круглолицый Федоров сидели друг против друга за деревянным столом в первом товарном вагоне. Рядом, уложенные в шесть рядов, возвышались штабеля ящиков – треть груза, прибывшего на борту "Гольфстрима". Вверху в правом борту вагона было открыто окошко, из которого торчала параболическая спутниковая антенна, закрепленная на стенке. От антенны отходили два провода, ведущие к телефону защищенной связи размером с небольшой чемоданчик, установленному на одеяле на полу. Федоров завесил открытое окошко куском брезента, защищаясь от холодного ветра и снега. Каждые несколько минут ему приходилось очищать тарелку от снега.

Оба были в теплых белых полушубках и утепленных сапогах на меху. Снятые перчатки лежали на столе рядом с керосиновой лампой. Никита курил самокрутку, то и дело грея руки у лампы. Федоров склонился над портативным компьютером, работающим от аккумуляторов. Им приходилось кричать друг другу, чтобы перекрыть рев ветра и грохот колес на стыках.

– Товарищ лейтенант, вертолету "Ми-8" потребуется совершить три рейса протяженностью пятьдесят километров, чтобы перевезти груз в ближайшую точку, откуда его сможет забрать самолет, – доложил Федоров, изучая черно-зеленую карту, выведенную на экран компьютера. Он развернул компьютер так, чтобы Орлову также стал виден экран. – Это вот здесь, товарищ лейтенант, к северо-западу от Амура.

Никита посмотрел на экран, задумчиво сдвинув густые черные брови.

– Это в том случае, если удастся достать самолет. Я по-прежнему никак не могу взять в толк, чем была вызвана вся эта суматоха во Владивостоке, почему под рукой не оказалось ничего, кроме этого допотопного паровоза.

– Быть может, товарищ лейтенант, началась война, – пошутил Федоров, – а нам об этом забыли сообщить.

Запищал телефон. Откинувшись назад, Федоров снял трубку и заткнул другое ухо. Выслушав то, что ему сказали, он отодвинул лампу и протянул черную трубку Никите.

– Это из Корсакова, перекоммутировали звонок генерала Орлова, – широко раскрыв глаза, почтительным тоном произнес Федоров.

Никита с каменным лицом взял трубку и крикнул:

– Слушаю, товарищ генерал!

– Ты меня слышишь? – спросил Орлов-старший.

– С трудом, товарищ генерал. Если можно, говорите погромче...

– Никита, – медленно и раздельно произнес генерал, – у нас есть основания полагать, что самолет "Ил-76Т", подчиняющийся правительству одного иностранного государства, может сегодня поздно вечером предпринять попытку перехватить ваш состав. Мы пытаемся установить, кто находится на его борту, но для этого мне нужно знать характер вашего груза.

Никита перевел взгляд с экрана компьютера на ящики. Он не мог понять, почему его отец просто не обратился с этим вопросом к руководителю операции.

– Товарищ генерал, – сказал молодой лейтенант, – капитан Лешев не поделился со мной этой информацией.

– В таком случае, я бы хотел, чтобы ты вскрыл один из ящиков, – сказал генерал Орлов. – Я заношу этот приказ в журнал, так что тебе не придется отвечать за нарушение сохранности груза.

Никита не отрывал взгляда от ящиков. Ему самому хотелось узнать, что в них. Подтвердив получение приказа, он попросил отца оставаться на линии.

Передав трубку Федорову, Никита надел перчатки и прошел к ящикам. Сняв с крюка на стене пожарную лопатку, он просунул ее острие под деревянную крышку, поставил ногу на черенок и надавил, что есть силы. Скрипнули гвозди, выходя из дерева, и крышка приподнялась.

– Прапорщик, принеси фонарь.

Федоров поспешно выполнил приказание. В дрожащем оранжевом свете пламени они увидели пачки американских стодолларовых купюр, перетянутых бумажными лентами, уложенные аккуратными стопками.

Никита сапогом опустил крышку вниз. Приказав Федорову вскрыть еще один ящик, он прошел по раскачивающемуся вагону к столу и взял трубку.

– Отец, в ящике лежат деньги, – крикнул Никита. – В американской валюте...

– Товарищ лейтенант, и здесь то же самое! – закричал Федоров. – Американские доллары.

– Вероятно, все ящики заполнены деньгами, – сказал Никита.

– Деньгами для новой революции, – задумчиво промолвил генерал Орлов.

Никита прикрыл ладонью второе ухо:

– Прошу прощения, товарищ генерал?

Генерал Орлов ответил не сразу.

– Корсаков сообщил вам насчет Украины?

– Никак нет, товарищ генерал, не сообщил.

По мере того как генерал Орлов вкратце рассказывал сыну о передвижениях войск под началом генерала Косыгина, раздражение Никиты нарастало. И дело было не только в том, что он обиделся, оказавшись в стороне от настоящих дел. Никита не знал, общались ли между собой в прошлом его отец и генерал Косыгин, однако чувствовал, что сейчас это вторжение развело их по разные стороны баррикад.

И в этом была главная проблема, потому что Орлов-младший предпочел бы работать под началом динамичного и честолюбивого генерала Косыгина, чем подчиняться приказам заслуженного космонавта... вспоминающего о том, что у него есть сын, только тогда, когда тот доставлял ему беспокойство.

Когда генерал Орлов закончил, молодой офицер сказал:

– Товарищ генерал, можно мне высказаться откровенно?

Эта просьба была совершенно необычной. В российской армии подчиненный обязан разговаривать со своим командиром только строго официально. Он не может ответить на вопрос просто "да" или "нет" – а только "так точно" и "никак нет".

– Да, конечно, – помолчав, ответил отец.

– Вот почему ты отправил меня присматривать за этим грузом? – спросил Никита. – Чтобы защитить от отправки на фронт?

– Сынок, когда я к тебе обратился, никакого фронта еще не было.

– Но ты знал о предстоящей операции, – настаивал Никита. – Должен был знать. До нас в Корсакове доходили слухи, что там, где ты сейчас, никаких неожиданностей быть не может.

– То, что ты слышал, – это лишь отголоски предсмертных судорог советской пропагандистской машины, – возразил Орлов. – Ввод российских войск на Украину явился полной неожиданностью для многих высокопоставленных военных и государственных лиц – и для меня в том числе. И до тех пор, пока я не узнаю обо всем подробнее, мне бы хотелось, чтобы эти ящики с деньгами оставались в вагонах.

– А что, если генерал Косыгин собирается купить на них сотрудничество местных украинских властей? – спросил Никита. – Промедление с доставкой денег может стоить жизни нашим солдатам.

– Или, наоборот, может их спасти, – заметил генерал Орлов. – Война – занятие дорогостоящее.

– Но разумно ли ставить под сомнение решения Косыгина? – не сдавался Никита. – Я слышал, он пришел в армию еще мальчишкой...