Зеркальное отражение - Клэнси Том - Страница 16

Даррел Маккаски, отвечающий в Опцентре за связь с ФБР, позвонил Роджерсу и сообщил, что ФБР взяло расследование в свои руки, и директор Бюро Идженс будет присутствовать на совещании. Кроме того, Маккаски добавил, что уже были звонки от всех известных террористических организаций, поспешивших взять на себя ответственность за взрыв в тоннеле. Однако никто не верит, что истинный исполнитель уже дал о себе знать, и у самого Маккаски пока что не было никаких мыслей относительно того, кто в действительности стоит за этим страшным терактом.

Кроме того, Роджерсу позвонила его помощник Карен Вонг, координировавшая работу Опцентра вечером в выходные дни.

– Господин генерал, – сказала она, – насколько я понимаю, вас вызвали на совещание.

– Да, вызвали.

– В таком случае у нас есть кое-какая информация, которая вам пригодится. Как только наш ведущий криптограф Линии Доминик узнала о взрывах, она бросила свежий взгляд на пришедший из-за моря заказ на рогалики. Время и местонахождение получателя, похоже, позволяют сделать достаточно убедительное предположение.

– И что она обнаружила?

– Зная конечный результат, Линии двинулась в обратном направлении, – объяснила Вонг, – и очень быстро. Похоже, ей удалось подобрать ключ. Исходя из предположения, что последний рогалик означает тоннель, Линии составила карту. У нее получилось, что остальные части заказа указывают на различные точки на Манхэттене – например, места, куда предстояло доставить отдельные компоненты бомбы.

"В таком случае, за взрывом стоят русские, – с холодеющим сердцем подумал Роджерс. – А если это действительно так, взрыв в тоннеле следует рассматривать не как террористический акт, а как объявление войны".

– Передай Линии, что сейчас это первоочередная работа, – сказал Роджерс. – Пусть она вкратце изложит на бумаге свои выводы и перешлет по закрытому факсу в Овальный кабинет.

– Будет сделано. Есть еще кое-что, на этот раз из Санкт-Петербурга, – продолжала Вонг. – Мы только что получили сообщение из Лондона, от руководителя Д-16 Гарри Хаббарда. Он потерял в Петербурге двух своих людей. Первый случай произошел вчера вечером, погиб ветеран по имени Кейт Филдс-Хаттон. Находясь на набережной Невы напротив Эрмитажа, он умер, по словам русских, "от сердечного приступа".

– Иносказательное выражение, означающее: "Мы его убили", – проворчал Роджерс. – Он изучал деятельность новой телестудии?

– Да, – подтвердила Вонг. – Однако ни одного доклада ему передать так и не удалось. Вот насколько оперативно его раскрыли и устранили.

– Благодарю, – сказал Роджерс. – Поль уже поставлен в известность?

– Да, – сказала Вонг. – Мистер Худ позвонил, как только услышал о взрыве. Он просил вас перезвонить ему сразу же после совещания.

– Обязательно позвоню, – сказал Роджерс, останавливаясь перед часовым у ворот, за которыми начиналась извилистая дорожка, ведущая к Белому дому.

Глава 12

Понедельник, 06.00, Санкт-Петербург

Когда маленький Сергей Орлов в начале пятидесятых жил в городке Нарьян-Мар на побережье Северного Ледовитого океана, ему казалось, что самым прекрасным зрелищем является оранжевое свечение огня в печи, согревающей дом родителей, куда ему не раз приходилось возвращаться в снежный буран с рюкзаком за плечами, в котором лежали две-три рыбины, выловленные в озере неподалеку от города. Для Орлова горящий очаг был не просто маяком в холодной темной ночи; он олицетворял для него полную надежды жизнь в этой голой, ледяной пустыне.

Облетев в конце семидесятых вокруг Земли, пять раз побывав в космосе на кораблях "Союз" – экспедиции на орбите продолжались от восьми до восемнадцати суток, причем в последних трех он был командиром, – генерал Сергей Орлов увидел нечто более памятное. Вроде бы ничего нового он не открыл. До него уже десятки космонавтов видели Землю с орбиты. Но как бы они ни описывали нашу планету – сравнивая ее с голубым пузырем, прекрасным шариком или елочной игрушкой, – все сходились во мнении, что это зрелище заставило их по-новому взглянуть на жизнь. Никаким политическим идеологиям не сравняться силой с этим хрупким шариком. Космические путешественники первыми осознали, что если у человечества есть будущее, заключается оно не в борьбе за установление контроля над родной планетой, а в сохранении на ней мира и тепла и в устремлении к звездам.

"А потом приходится возвращаться на землю", – подумал Орлов, выходя из 44-го автобуса на Невском проспекте. Решимость и вдохновение ослабевают, когда к тебе обращаются с просьбой сделать что-нибудь во имя своей Родины, а ты не можешь отказать. Русские никогда не отказываются. Дед Орлова, убежденный монархист, тем не менее в Гражданскую войну сражался против белых. Отец в Великую Отечественную войну воевал в частях Второго Украинского фронта. Именно ради них, а не ради Брежнева, сам Орлов готовил новое поколение космонавтов, чтобы шпионить из космоса за Соединенными Штатами и странами НАТО, а также разрабатывать в условиях невесомости новые химические яды. Он был обучен видеть нашу планету не как дом всего человечества, а как некую вещь, которую можно очистить, разрезать и сожрать во имя человека по имени Ленин.

А еще не надо забывать о том, о чем страстно мечтают такие люди, как министр Догин, размышлял Орлов, быстро шагая по проспекту. Несмотря на ранний час, сотрудники Эрмитажа уже спешили на рабочие места, готовясь к ежедневному наплыву посетителей.

Хотя внешне Догин достаточно вежлив и обходителен, а когда речь заходит о российской истории, в особенности о годах правления Сталина, его охватывает чуть ли не наркотический экстаз, его взгляды на мир отстали от времени. А после поездок в Санкт-Петербург, которые министр совершает каждый месяц, его воспоминания о советской власти, похоже, становятся все более идеализированными.

А еще есть такие люди, как полковник Росский, у которых, кажется, вообще нет никаких взглядов на жизнь. Они просто наслаждаются властью и могуществом. Орлова очень встревожил звонок Глинки. Начальник службы безопасности тайком позвонил генералу домой. Глинка был из тех, кто улыбается и нашим и вашим, но Орлов поверил ему, когда он сообщил, что на протяжении последних двадцати четырех часов Росский ведет себя исключительно скрытно. Вначале Росский настоял на том, чтобы лично расследовать тривиальный инцидент срабатывания системы сигнализации. Вслед за этим у него был незафиксированный в журнале разговор по защищенной линии с оперативным агентом. Затем Росский покинул Эрмитаж, не сообщив никому, куда он идет. Известно было только то, что у него состоялась встреча за закрытыми дверями с районным прокурором.

"Мне приказано работать вместе с Росским, – сказал себе Орлов, – но я не позволю ему никаких противозаконных авантюр". Нравится это Росскому или нет, но есть определенные границы, переступать которые ему не дадут; в противном случае он будет переведен на кабинетную работу. Конечно, поскольку за Росским стоит министр внутренних дел Догин, противостоять ему будет нелегко. Но Орлову уже не раз приходилось преодолевать трудности. В доказательство тому у него на теле были шрамы, и он был готов при необходимости получить новые. Он самостоятельно выучил английский язык, чтобы путешествовать по миру посланником доброй воли, – на самом деле он тайком таскал книги домой и занимался урывками, в свободное время, чтобы узнать, что думает и читает остальной мир.

Орлов поднял воротник серо-стальной шинели, защищаясь от пронизывающего ветра, и убрал в карман очки в старомодной черной оправе. Стекла в них всегда запотевали, когда он выходил на мороз из натопленного сверх меры салона автобуса, и у него не было времени с ними возиться. Как будто недостаточно уже одного того, что ему вообще приходится пользоваться очками, тогда как в свое время он острым взором различал с орбиты, с высоты трехсот миль Великую Китайскую стену.