Золотой автомобиль [Авантюрист] - Рэйтё Енё - Страница 3

– Меня послал его сиятельство князь Червонец…

– Слушаю.

– Имею поручение доставить продукты. Сейчас перечислю.

– Что желает его сиятельство?

– Холодный ленч. Раки, форель, паштет из трюфелей, жареную курицу, ананас, две бутылки шампанского.

– Будет исполнено!

– Поторопитесь!

Господин Ванек вышел с пакетом из отеля и остановился перед скамьей недалеко от террасы. Откуда ни возьмись появился Горчев.

– Спасибо, приятель.

– Моя фамилия Ванек.

– Благодарю, господин Ванек.

Горчев вынул соблазнительную пачку тысячных банкнот, передал Ванеку две купюры, отпустил с какими-то поручениями и уселся на скамью точно напротив отеля.

Озабоченный господин Ванек исчез, а матрос разложил на скамье свой ленч – паштет, икру, курицу, шампанское и принялся за еду с недурным аппетитом. Отбил горлышко бутылки о край скамьи – снежно-белая пена вспыхнула фонтаном – и выпил залпом. Публика на террасе смеялась и кричала:

– На здоровье!

И девушка в красном платье смеялась. Горчев благодарно принял возгласы одобрения и задержал взгляд на красном платье: «Господи, она просто красавица!»

Появился господин Ванек и принес семьдесят роз «Ля Франс». К тому времени сотни любопытных собрались вокруг нобелевского лауреата.

– Больше не было, – сказал запыхавшийся господин Ванек, получил еще тысячу франков, добавил: – Оплата хорошая, но зато ведь и работать приходится, – и снова исчез.

Секретарь отеля трясся от возбуждения и шипел на пострадавшего кельнера, левый глаз коего почти закатился за фиолетовый наплыв.

– Идиот! Не может распознать туриста-инкогнито! Кельнер прежде всего должен иметь глаз!

– Чтобы его чуть не выбили? – застонал получатель затрещины. – Откуда мне знать, что посетитель не в своем уме?

– Пора бы, наконец, понять, что всемирно известным курортам на здравомыслящих людях не продержаться!

А вот полицейский, судя по всему, знал эту истину, так как обратился к Горчеву весьма учтиво – Даже честь отдал.

– Добрый день, месье.

– Рад знакомству. Хотите курицу?

– Нет, нет…

– Фрукты? Коньяк?

– Нет, благодарю…

– Тогда возьмите хотя бы несколько роз.

– Вы очень любезны, но по уставу запрещается патрулировать с розой вместо резиновой дубинки.

– Так-так. Красного вина вы, конечно, тоже не пьете, хотя почему-то вышли вон оттуда, из бистро…

– Я тоже хотел бы узнать, почему вы решили из своего роскошного ленча устроить публичное представление?

Горчев посмотрел на него с некоторым сомнением:

– Скажите, этот город все еще принадлежит французской республике?

– Да.

– Тогда все в порядке, – констатировал матрос и надкусил курицу. – Помнится, я слышал, что здесь во время одной революции провозгласили определенные человеческие права. – И заглотил половину куриной ножки. Полицейский чесал затылок. Ему вспомнилось, как два года назад шведский пробочный магнат, переодетый ковбоем, продавал конфеты на бульваре Англез. Полицейского, который его задержал с грубоватой профессиональной простотой, перевели тогда на маяк в рыбачьей гавани и навсегда отстранили от внутренней службы.

– Разве не удобнее там, в ресторане?

– Меня оттуда выгнали.

Со всех сторон гудели автомобильные сирены, ибо зевак собралось чуть не тысяча.

Однако посыльному удалось протиснуться. Он принес грибовидный желтый солнечный зонт и весьма удачно прикрепил его к скамье.

– Очень тяжелый зонт, – проговорил, задыхаясь, господин Ванек.

– Очень признателен, господин Ванек, – ответил чудаковатый матрос, протягивая очередную тысячную банкноту.

– Я это заслужил, будьте уверены. Таскать тяжести по такой жаре… – И, поскольку солнце ярко светило, раскрыл господин Ванек зонт пошире и стал выглядеть не комически, а прямо устрашающе.

– Позвольте отрекомендоваться: Марвьё секретарь отеля, – послышалось вблизи.

– Не ко мне, – Горчев вставил монокль, представлявший собой, впрочем, только пустой ободок. – Я, как видите, завтракаю.

Секретарь обратился к господину Ванеку, который в данный момент выплюнул зубочистку:

– Доложите обо мне, пожалуйста.

– Как вас зовут и по какому делу желаете подойти к скамье? – спросил Ванек сугубо официальным тоном. Горчев продолжал завтракать и глазеть по сторонам.

– Доложите, что я Марвьё секретарь.

– Ошибаетесь. Секретарь здесь я. Ладно, хотя вы и не одеты для аудиенции, попытаюсь вас представить. Господин генеральный директор строг насчет этикета.

Ванек положил руку на плечо Горчева:

– Послушайте, здесь некий Марвьё.

– Пусть подойдет.

Толпа меж тем перевалила за тысячу, и полицейский выстраивал ряды, чтобы пропустить автотранспорт.

– Что вы хотите, любезный Марвьё?

– Приношу извинения от имени фирмы и покорно прошу занять место среди гостей нашего отеля.

– Согласен, – Горчев поднялся. – Господин Ванек, вы пройдете со мной.

– Слушаюсь, – Ванек обреченно махнул рукой, словно принося тяжелую жертву, и гордо выступил вперед во всем великолепии своего разноперого одеяния, высоко подняв зонт – точь-в-точь разгневанная негритянская повелительница. Секретарь отеля несколько смутился.

– Господин Ванек мой личный секретарь и родственник, – объявил Горчев. – Вы имеете что-нибудь против?

– О нет, нет.

Праздничный кортеж проследовал к отелю «Средиземный». Горчев улыбнулся и кивнул даме в красном. Она отвернулась. Новые посетители уселись за самый большой стол.

Подошел кельнер.

– Что с вашим глазом, – спросил господин Ванек; Горчев тоже сочувственно обернулся, но, увидев результат своих трудов, гордо распорядился:

– Мне принесите пива. А вам, господин Ванек?

– Я бы занялся едой эту неделю, если уж у меня пять тысяч франков.

И с полного согласия патрона заказал изобилие съестного.

Пиво немедленно доставили. Пока Горчев пил, Ванеку подкатили ужасающее количество блюд. Приватный секретарь и новый родственник прежде всего по доброму буржуазному обычаю повязал на шею салфетку так, что концы растопырились словно эрзац-уши, а потом взглядом полководца окинул поле битвы.