На Новую Землю! - Ушаков Павел Владимирович - Страница 6

До мыса Снежного, к сожалению, не дошли, так как уже начало темнеть, но все же прошли на восток от переузья не менее верст 6-ти. На всем этом протяжении весь пролив забит тяжелым льдом карского типа; во многих местах высокие торосистые нагромождения и ропаки. Но это обстоятельство нас нисколько не смущало, так как вдоль самого берега во время прилива почти повсюду оставалась свободная вода.

Беспрерывные каменистые россыпи и ребром поставленные сланцевые пласты наподобие старозаветных книг, а также многочисленные горные ручейки, через которые приходилось перепрыгивать или проходить вброд, в конце концов начали отнимать наши последние силы. Больше всего за эту экскурсию пострадали сапоги, и по возвращении на наших ногах были какие-то лохмотья, совсем непохожие на обувь. Мы страшно обрадовались, когда увидели, что А. Цветков, остававшийся у карбаса, в ожидании нашего возвращения настрелял молодых чаек и начал их жарить на костре. Мы тотчас с жадностью набросились на них, как на лакомое блюдо; я никогда не думал, что они могут быть такими вкусными — поджаренными не на сковородке с маслом, а прямо на палке на своем жиру, без соли и хлеба.

Пока мы ходили пешком к мысу Снежному весь пролив быстро забило новым льдом и мы оказались отрезанными от палатки, расположенной на противоположном берегу. Хоть видит око, да зуб неймет. Ничего не поделаешь, необходимо выждать следующего прилива, с которым, возможно, лед несколько поредеет. От ходьбы сильно вспотели, а теперь холодно и трудно согреться. Повидимому мороз, так как замерзли ручейки. С приливом лед, действительно, несколько разошелся. Тотчас спустили карбас на воду и, волоча его у самого берега и перетаскивая через льдины (к нашему счастью, карбас был без груза), наконец, с трудом добрались до лагеря. По дороге убили тюленя, который впоследствии очень долго служил хорошим подкреплением, так как часть мясных консервов, взятых из Ленинграда, к нашему общему несчастью, оказалась испорченной и нам уже приходилось экономить продовольствие.

27—28 августа. Восточный ветер, наконец, совсем ослабел. В воздухе стало как-то сразу теплее. Утром на одно мгновение вытянуло солнышко. Настроение поднялось. Все вымылись, раздетые по пояс, в горном ручейке — страшно холодно, но в то же время приятно; уже много дней не удавалось даже вымыть лица.

Но вскоре с запада нашел сильный туман и пошел дождь. От ледяных заторов и сильных ветров в проливе высоко поднялась вода и затопила палатку. Пришлось спешно перебираться на более высокое место. Часть вещей основательно подмокла.

Оба дня выезжали на драгаж, который повторил результаты предыдущих дней и дал лишь несколько новых видов животных и водорослей.

Лемминг.

Ходили на экскурсию в горы. Масса леммингов. Одного поймали живьем. Лемминг, или пеструшка (на Новой Земле два вида: Lemmus obensis и Dicrostonyx torquatus) — самоеды их называют просто мышами, — принадлежит к роду, близко родственному обыкновенным полевкам. На Новой Земле временами они появляются в массовом количестве, в другие года, напротив, их нет совсем. Лемминги совершают большие кочевки, которые обусловлены, повидимому, недостатком пищи. В прежнее время они были очень характерны для нашего Мурмана, но теперь они почти совершенно исчезли со всего Кольского полуострова. Леммингов разыскивать довольно легко и быстро по их характерным норкам. Часто все склоны гор покрыты этими норками, при чем между соседними существуют протоптанные тропинки, по которым они перебегают из одной норки в другую. Сами норки в виде сложных и запутанных ходов. Питаются растительной пищей, как и все грызуны. Плодятся, по-видимому, один раз в год. По своей внешности лемминг довольно сильно отличается от наших полевок — он более грузного телосложения, с очень короткими ушами и хвостом. Лапы густо опушены и вообще мех значительно гуще. Окраска бывает самая разнообразная — от бледно-желтовато-бурого до темно-коричневого цвета. На спине обычно темные полосы и пятна в виде своеобразного рисунка. Главные враги леммингов — песец и полярная сова. В желудке одной совы часто удается найти до восьми леммингов. За леммингами проворно охотятся самоедские собаки, которые легко выкапывают их из земли и тут же пожирают.

Норка лемминга (фот. автора).

В проливе лед начал постепенно редеть. Завтра предполагаем двинуться дальше на восток.

На льдине.

29 августа. Встали пораньше, чтобы воспользоваться попутным течением и легким западным ветерком[22].

Предварительно плотно закусили жареной тюлениной, а затем быстро начали укладывать вещи и разбирать походную палатку. При наших обстоятельствах никогда нельзя быть уверенным, что благоприятные условия в нужный момент не изменятся коренным образом, а потому не мешкая мы поспешили отвалить от берега и весело тронулись в путь. В проливе против стоянки мелко-битый лед в 1—2 балла. Вдоль берегов порядочное количество больших льдин, сидящих на мели. В воздухе сравнительно тепло и у всех приподнятое настроение.

Переход до переузья прошел без особых затруднений. Само переузье с попутным ветром и течением проскочили очень быстро и незаметно. Но вскоре ветер совершенно стих и дальше пошли на веслах. Вначале льды совершенно не мешали, но затем они начали быстро сгущаться и у м. Снежного мы увидели уже сплошной непроходимый лед, который окончательно преградил нам дальнейший путь. Делать было нечего и мы повернули к берегу, чтобы вылезти на горы и посмотреть сверху, не существует ли какого-нибудь прохода вдоль самого берега. От ледяной пробки в это время мы находились еще на порядочном расстоянии, но течение, идущее из Баренцова моря, все время постепенно его уменьшало. Вдруг это приближение стало очень быстрым и в какие-нибудь 3—5 минут мы оказались на расстоянии не больше одной сажени. Оказалось, что в этот момент ледяная пробка прорвалась от напора льда со стороны Карского моря и лед сплошной массой пошел против течения. Уйти от движущегося льда уже не было возможности.

— Подналяг на весла! Еще раз! Сильнее!

Карбас вертелся на месте и мы были не в силах справиться с течением. Впереди прорвавшейся пробки шла большая высокая льдина. Изо всех сил начали грести обратно, рассчитывая с наименьшим ударом прицепиться к передним льдинам. Но течение быстро одолело и через несколько мгновений правый борт карбаса стукнулся о край большой льдины. Руками и багром крепко вцепились за ледяные выступы. Теперь понеслись вместе со всей ледяной массой.

Что делать дальше?

Навстречу нам со стороны Баренцова моря неслись такие же отдельные льдины, которые сейчас неминуемо столкнутся с нами.

Вот встречная льдина уже совсем близко. Сильный удар и нос груженого карбаса вместе с людьми легко вылез на лед. За первым столкновением должен последовать еще целый ряд других. Наша большая льдина неудержимо шла вперед, разламывая и расталкивая более мелкие. Небольшие льдины от сильных ударов разбивались на части, становились на дыбы, влезали друг на друга. Все, точно по команде, тотчас выскочили на лед и начали разгружать карбас. Через несколько минут совершенно пустой карбас был вытащен на льдину, а вещи были разбросаны по всей ее поверхности. Наша льдина, к счастью, оказалась сравнительно большой. Впоследствии мы ее тщательно обмерили. Площадь оказалась равной 28?48 метров; толщина также внушительная — надводный слой в некоторых местах достигал 1 метра, а подводная часть не менее 2—3 м.[23]. Если бы мы прицепились к более мелкой льдине, наше положение было бы значительно хуже, но тут мы себя чувствовали недурно. Нас сильно смущало одно обстоятельство — от частых столкновений поперек льдины появилась заметная трещина, которая постепенно все время росла и этим угрожала отрезать от нас часть устойчивой площадки. Нас неудержимо несло обратно по направлению к Баренцову морю и все наши старания продвинуться дальше по проливу на восток не увенчались успехом. С таким трудом приходилось продвигаться вперед, чуть ли не с боя брать каждый шаг, а теперь так легко и быстро возвращались обратно без всякого к тому желания.