На Новую Землю! - Ушаков Павел Владимирович - Страница 15

Если приглядеться более внимательно к внутреннему складу даже простых русских промышленников, то мы увидим в них много своеобразного, что резко отличает их от всех остальных. Обычно, это сильные натуры, закаленные самой природой и привыкшие всегда смело бороться за жизнь и глядеть прямо в глаза смерти. На Новой Земле они чувствуют нечто такое, что их всегда неуклонно влечет к ней, видят во всем этом какой-то особый интерес. Большинство из них из года в год ведут дневники. Иван Журавлев подробно записывает все явления природы: прилет птиц, состояние погоды и льда, промысел и пр. И почти каждый из них мог бы рассказать очень много нового и интересного.

Перед сном вышли на крыльцо. Совершенно стихло. По всему небу разбросалось северное сияние. Вот оно в виде купола, а теперь переливается лентой. Кажется, совсем низко, подпрыгнешь и достанешь рукой. Временно затихло, но вот снова прорвался луч и все вновь заиграло, забегало, и создается впечатление какого-то свиста, хотя на самом деле полная тишина.

В ожидании судна.

1 октября. Сегодня в последний раз выехали в пролив на работы. Погода совсем испортилась — поминутно идет мокрый снег, часто задувает сильный ветер. Но работы у нас много — все надо привести в порядок: разобрать коллекции, уложить ящики и быть совершенно готовым к приходу судна. В свободное время заходим в гости к самоедам и знакомимся с их жизнью.

Сами самоеды в летний период заняты лишь домашним хозяйством и обычно на охоту не ходят. Бьют зверя, если только он сам случайно зайдет в Поморскую губу.

Сейчас самоеды ждут второго рейса „Декрета“, который должен привезти им новые продукты на целый год. Жизнь их очень однообразная и скучная и интеллигентному человеку прожить зиму в таких условиях довольно тяжело.

Вечером ходили на мыс посмотреть, не идет ли судно. На склоне мыса самоедское кладбище с многочисленными крестами. На Новой Земле дерево сохраняется очень долго и даже старые кресты выглядят почти новыми. Много детей, умерших в раннем возрасте. Так как почва очень крепкая, то многие гробы лежат поверх земли и лишь слегка засыпаны камнями.

4 октября. Вчера, по случаю воскресенья, устроили „торжественное“ чаепитие. Каждый произнес по тосту, который в конечном итоге сводился к пожеланию скорейшего возвращения домой.

Начались длиннейшие, скучные и томительные дни. На дальние экскурсии выезжать уже нельзя, так как в любой час за нами может придти судно, а ближние районы уже достаточно обследованы. Да и погода уже совсем не та — поминутно дождь или снег, постоянный ветер и сильный прибой. Стало уже совсем холодно, а постоянная сырость пронизывает до костей и не позволяет согреться. Днем температура около +3°, а ночью часто заморозки до -3°. Все окрестности покрыты снегом и становище имеет совершенно зимний вид. Местами снег толще четверти. День заметно сокращается, уже темнеет в 7 часов и вечерние метеорологические наблюдения приходится вести с фонарем. По ночам играют сполохи[36].

Настроение неспокойное, так как точно не знаешь день прихода судна. Скоро ли оно придет? Каждый назначает срок, и говорит, что его день самый правильный, ибо прошлой ночью ему было „видение свыше“. Но все сроки проходят; назначаем новые.

В прошлом году „Декрет“, идя последним рейсом по становищам Новой Земли, у Белушьей губы попал в сильнейший шторм. Задул сильный восточный горный ветер, так называемый „сток“, который на Новой Земле иногда достигает невероятной силы. Против этого ветра человек бороться не в силах с гор срывает мелкие камни, которые несутся по воздуху как пули. Через бревенчатые стены при этом ветре внутрь помещения легко проходит снежная пыль. Этот ветер превосходит силу обычного урагана. „Декрет“ сорвало с якорей и вынесло в море, при чем у него оказался поломанным руль и весь палубный груз был смыт волной. Продолжать рейс „Декрет“ был уже не в состоянии и он с большим трудом вернулся в Архангельск. Все становищи оказались в критическом положении, так как всюду провиант был на исходе и никто не знал, почему не идет судно. Предполагали, что на большой земле вспыхнула война и о Новой Земле позабыли. Истомленный человеческий разум делал всякие предположения. По возвращении „Декрета“ в Архангельск, срочно снарядили мощный ледокол „Русанов“, так как время было уже достаточно позднее и по пути можно было встретить тяжелый лед. В томительном ожидании прошел октябрь, наступал ноябрь. В Крестовой губе между жителями разделили все остатки продовольствия, при чем на человека вышло так мало, что всему становищу через месяц угрожал сильный голод. Нужно было на что-то решиться, что-то предпринять. В конечном итоге двое из сотрудников экспедиции Академии Наук, застрявшей в Крестовой губе, по общему соглашению должны были отправиться пешком на радиостанцию и там просить помощи. Этот переход из Крестовой губы на радиостанцию в такое позднее время очень трудный и даже опасный. Но ничего другого придумать не могли и поход был назначен на 8 ноября.

К общему счастью, 7-го вечером на горизонте замерзшего залива показался „Русанов“, весь белый от намерзшей воды.

А что, если в этом году случится подобное?

Беспокоиться еще рано и боишься лишь одного, как бы судно не пришло в бурную погоду — будет трудно грузить вещи. Заранее укладываем и приводим часть вещей в порядок. Когда придет судно, оно долго нас ждать не будет.

На-днях была ложная тревога. С востока из пролива по направлению в Баренцово море шло какое-то судно. Неужели мы могли прозевать „Таймыр“ и он уже возвращается с радиостанции? Вскоре из глубины пролива показалось еще два других силуэта. В таком случае это экспедиция „Седова“. Но почему же только три судна, а где же остальные? Выехали навстречу на карбасе. „Седова“ среди них не было, шли иностранцы, нагруженные лесом и другими материалами.

Приход „Таймыра“.

Сегодняшний день начался так же, как и вчерашний. Очередной дежурный по установленному расписанию приготовил чай, напек на примусе блинов и после этого разбудил всех остальных. После чая каждый занялся своим делом — кто приводил в порядок коллекции или упаковывал и заколачивал ящики, кто вел метеорологические наблюдения, кто пытался сделать еще несколько последних фотографических снимков, кто приводил в порядок журналы и т. д. У всех дела много.

— А что, если сегодня придет судно?

— Пусть, в чем дело? Мы готовы.

Нет, сегодня судно не придет. Оно придет завтра.

В это время в дверь просовывается голова самоеда и торопливо сообщает; „Таймыр, Таймыр“, и сейчас же исчезает. Все бросают свое дело и выскакивают на крыльцо. Из-за мыса медленно появляется силуэт „Таймыра“ и полным ходом идет дальше по проливу мимо нас. Хорошо видно, как качаются мачты и как он грузно переваливается с борта на борт.

— „Таймыр“ проходит мимо. Повидимому он или не знает, что мы здесь, или решил забрать нас на обратном пути. Сейчас сильный прибой и очень трудно грузить вещи.

Пройдя несколько вглубь пролива „Таймыр“ круто поворачивает и идет прямо по направлению в Поморскую губу. Около трубы вырывается небольшое белое облачко и слышится хриплый гудок. Это „Таймыр“ вызывает нас. Сомнений нет, что он хочет сейчас взять нас, но как быть с прибоем — зальет карбас и вымочит все вещи. Как назло, вчера было совсем тихо, а сегодня разыгралась такая зыбь. Мы даем несколько выстрелов и стараемся дать знать, что увидели судно. Первым делом надо выехать навстречу, чтобы условиться насчет погрузки. Временами прибой как будто несколько успокаивается и, пользуясь удобным случаем, мы быстро спускаем карбас, но в этот момент вдруг опять подымается высокая волна, которая с силой, отбрасывает карбас в сторону. Вторая волна еще выше первой, опрокидывается над самым карбасом и окончательно заливает его. Вытаскиваем карбас обратно и вновь пытаемся спустить его на воду. Вторая попытка оканчивается успехом, но все вымокают до нитки. В это время с „Таймыра“ спускают шлюпку. На ней начальник Управления по безопасному кораблевождению на Севере, комиссар и старший помощник капитана. Поровнялись.