Невидимый Легион - Рэйтё Енё - Страница 22

— Собственно говоря, — продолжала девушка, — мое настоящее имя Эльсворт, но не могла же я назваться незнакомому автомобилисту, когда он встретил меня в компании сотни солдат. Признайте это, сэр. Я вынуждена была прибегнуть к вымышленному имени.

Это было первое логическое и приемлемое объяснение, услышанное графом от этой женщины.

— А если честно, то можете звать меня просто Анной. Это мое настоящее имя.

— Да, вы действительно его более или менее регулярно придерживаетесь. К сожалению, у нас в Англии лишь при наличии достаточных оснований принято называть даму по имени.

— А разве тот факт, что весь мир считает меня вашей невестой, не является достаточным основанием?

— Весь мир?!

— Боже мой, да не пугайтесь вы так! В любом случае, замуж я за вас не пошла бы, все это чисто теоретически. И, собственно, на рассвете наши пути разойдутся. Я останусь ждать свой багаж в Бунгуре, а вы поедете дальше. Могу сообщить, раз это так важно для вас, что мисс Эльсворт — мое настоящее имя. Анетту Лорье я придумала на месте, чтобы не компрометировать себя.

Смеркалось. Герр Штрудль снял серый цилиндр и большим клетчатым платком вытер лоб. В самом деле жаркого. Извозчик проклинал духоту и ругал на чем свет стоит Динделя.

Со старой клячи пена так и катилась, но эти дряхлые, скелетообразные, годные лишь на подметки для сапог скакуны выносят и не такое даже от самого сильного погонщика. Смерть уже не берет их проржавевший организм. Так шелудивый слепой пес порой переживает воинственное арабское племя и, хромая, кашляя, волоча по песку вывихнутую лапу, годами шатается по пустыне…

— Я только одного не понимаю, почему вы сами не ведете легион?

— Простите?

— Я беспокоюсь за вас, сэр. Здесь нет никакой дисциплины, никакого порядка. Каждый делает что хочет…

— К сожалению, вы правы, — живо отозвался граф, повернувшись к Анне. — Я тоже это заметил. Но что я могу сделать? Если кто-нибудь говорит мне, что его отца похитили, а сам стоит при въезде в Сахару в одном купальном халатике…

— Не обо мне речь, а о вашем войске. Вы не заметили, что офицеры беспомощны? Так вы только в беду попадете в Сахаре. Даже с дисциплинированными солдатами очень трудно передвигаться по пустыне.

— Благодарю вас за искренний интерес к моей судьбе, не знаю только, чем я его заслужил.

— Вы спасли мне жизнь! — высокопарно произнесла Анна, ее глаза засияли так, что граф испуганно вжался в угол сиденья.

— Но, извините, — пролепетал он.

— Солнце пустыни сожгло бы меня, кроме того, я была бы одна здесь, где в любую минуту человека могут сожрать львы или тигры.

— Прошу прощения, но в Африке тигры не водятся.

— Но все же они могут съесть человека!

— Хм… пожалуй, могут…

— Вот видите, вечно вы пытаетесь со мной спорить… да только сами запутываетесь в собственных словах, — разразилась упреками Анна.

— Я? — изумился граф.

— Послушайте, сэр Йолланд, — быстро продолжала она, — если вы не возьмете в свои сильные руки командование, быть беде. Ваши офицеры, как видно, не знают местности. Да и солдаты их вовсе не слушают.

— Но если у них нет средств поправить дисциплину…

— Послушайте, вы же прекрасно знаете биографию Наполеона! Этот человек с мечом в руке дошел до Китая!

На это граф ничего не ответил, только дрогнувшей рукой поправил монокль.

Глава девятая

1

Солнце село. После четырех с половиной часов пути маршал выкрикнул:

— Пас! Пулька!

С машины сняли палатки, но при этом опрокинули один из ящиков. Оттуда посыпались револьверы, противогазы и теннисные ракетки.

— Простите, — обратился Рено к сэру Йолланду, — лучше было бы выбросить ракетки. Они занимают место и вряд ли понадобятся нам в обозримом будущем.

— Хм… вряд ли они были приобретены в качестве топлива. Мистер Вильке, — граф повернулся к стоящему рядом главному организатору, — зачем нам столько спортивного инвентаря?

— Ну-у… м-м-м… надо было запастись несколькими милыми вещами… м-м-м… на случай… м-м-м… если вдруг придется устраивать обмен с туземцами…

— А зачем нам устраивать обмен с туземцами?

— Так мне посоветовал один опытный путешественник, изъездивший всю Африку.

— Ну, хорошо, — сказал граф, — я только хотел бы знать, что дают бедуины за такую ракетку?.. Разбиваем лагерь… мне кажется, четыре часа для сна вполне достаточно…

— Замечательно, — заметил стоявший поблизости рядовой Кратохвиль (тот, что писал роман). — Целый день шататься по пустыне, а потом четыре часа на сон?

Граф подошел к Кратохвилю и воинственно поправил монокль.

— Вы… вы… вам в самом деле кажется, что я позволю мне возражать? Какой прыткий! Если вам что-то не по нраву, можете убираться. И только попробуйте не подчиниться!

— Простите, я…

— Извольте слушаться!.. Э-э… или убирайтесь. Примите к сведению: тот, кто не хочет подчиняться дисциплине, может идти на все четыре стороны! Я нанимал солдат, а не клоунов!

И отошел. Но самое интересное — никто даже слова не сказал. Даже не пробурчал себе под нос. Только Флер де Бак бросил Кратохвилю:

— Вы, коллега, так и нарываетесь на грубость. Чувствую, когда-нибудь я не выдержу, тогда-то узнаете, какая у меня тяжелая рука.

Кратохвиль ничего не сказал, так как полчаса назад у него на глазах Флер де Бак приподнял задок нагруженной телеги и держал его десять минут, пока меняли колесо. Ну что может ответить на это интеллигентный человек, который, к тому же, пишет роман…

— Браво! — радостно сказала Анна Йолланду. — Так и должен себя вести настоящий мужчина! Вы только кричите на них побольше, сэр…

2

В тот же вечер возникла еще одна проблема. После заката горячий дневной воздух с быстротой молнии сменился холодом. Рыхлая светлая пыль пустыни в течение нескольких минут отдала накопленное за день тепло. Термометр, показывающий сначала плюс четырнадцать, через несколько мгновений — плюс девять, к десяти вечера остановился на нуле.

Стоял леденящий холод. Граф готовил чай в своей палатке, которая была установлена рядом с палаткой Анны.

Послышался громкий шум, гул голосов. В палатку вошел бледный как смерть Дюрье. За ним втиснулись маршал, Байонне, Рено и капрал Кавелотти, вернее, Кинг Росванг.

— Сэр, — пролепетал Дюрье, — это рок…

Снаружи доносились крики и ругань. Стоял угрожающе-мятежный гул.

Анна, побледнев, осведомилась:

— Что произошло?

— Наверное, забыли приготовить ужин? — иронически спросил граф.

— Хуже! — воскликнул Байонне. — Нет одеял! Солдат заставляют пользоваться бритвами и носовыми платками, но нет ни одного одеяла!

— Позовите мистера Вильке! — отдал приказ граф.

— Мы его уже искали, — прошипел маршал, — мистер Вильке исчез…

Еще в самом начале скандала мистер Вильке подошел к господину Штрудлю и спросил, сколько тот возьмет за разрешение ночью, пока экипаж стоит, спать в коляске. Хозяин фиакра ответил, что не может торговаться, ибо на основании распоряжения венской полиции ему строго запрещено производить обслуживание пассажиров, если на фиакре висит табличка «свободно», так что даже если коляска стоит на месте, но в ней сидит клиент, это такая же поездка, как любая другая. Мистеру Вильке пришлось согласиться на официальный тариф. Герр Штрудль перевернул табличку той стороной, где значилось «занято», и вылез из коляски. Мистер Вильке спрятался под тентом и погасил лампу, а позже, когда герр Штрудль, завернувшись в одеяло, заснул на земле, стянул с Динделя грубую шерстяную попону и укрылся ею. Поэтому-то его и не нашли. Кто мог догадаться, что главный распорядитель в настоящий момент спит со скоростью десять километров в час, что оплачивается по тарифу № 2?

— Извините, — сказал граф своим офицерам, — но вы исполняли свои обязанности без надлежащей тщательности, раз подобное могло случиться…