Белокурый циклон - Рэйтё Енё - Страница 29

— Как… как вы очутились здесь? — спросила Эвелин у Рансинга.

— Вас только это интересует? — угрюмо удивился профессор. — Меня гораздо больше удивляет то, что я все еще здесь. Куда мы едем на этот раз? — чуть озабоченно спросил он у Эвелин.

— На этот раз я никуда не потащу вас, сэр.

— Вы говорите прямо-таки пророческим тоном, но я давно уже потерял веру в подобные чудеса.

— Если позволите, на этот раз вас сопровождать буду я, — вмешался Эдди.

Профессор искоса бросил на него нервный взгляд.

— Я рад, что у вас на Кингс-роуд так неслыханно крепки узы дружбы между соседями.

Мгновенье Эвелин испытующе вглядывалась в лицо профессора. Боже! Неужели он ревнует?

— Постарайтесь выражаться яснее, мистер Рансинг. Что вы от меня хотите?

— Я предлагаю вам свою помощь. Мне кажется, что в данный момент вам нужна помощь — помощь мужчины. Моя поддержка поможет вам скорее вернуть наследство.

— Откуда вы знаете об этом наследстве?

— Можете презирать меня, мисс Вестон, но я подслушивал.

— А теперь? Теперь, когда вам все известно, когда вы знаете, что я разыскиваю стоящую целое состояние драгоценность, когда вы знаете, что меня преследуют, вы намерены шантажировать меня?

— Будем говорить откровенно? Подумывал и об этом, но, знаете, как-то не идет. Перед вами, мисс Вестон, я чувствую себя вроде как первоклассником перед тетей учительницей. Судя по всему, я слишком уважаю вас, и это чувство лишает меня решительности как раз в те моменты, когда следовало бы действовать. Я хотел бы принять участие в вашей игре, но я не шантажирую. Если вы прогоните меня, я уйду.

— В полицию, чтобы донести на меня, — насмешливо проговорила Эвелин.

— Мисс Вестон! — самолюбиво ответил Эдди, так покраснев, что сразу было видно, какой это все-таки еще большой ребенок. — Вы несправедливы ко мне. Я человек легкомысленный, люблю деньги и способен на всякое, но сокровище это я и вправду хотел найти только для того, чтобы принести его вам и попросить вашей руки.

Эвелин засмеялась.

— Ладно, Эдди. Серьезным человеком вы, похоже, никогда не станете. Вечный фантаст и сумасброд. Я готова принять вашу помощь. Мне и впрямь до сих пор было очень одиноко… не было никого рядом.

— Главным образом потому, — объяснил профессор Рансингу, — что мой халат слишком привлекал внимание и мне приходилось прятаться на заднем сиденье…

— Теперь это уже не повторится. Больше вам пускаться в путь из-за меня не придется.

— Мисс Вестон… я уже не раз слышал это… Могу лишь повторить, что все мы в руке божьей…

— И тем не менее, заверяю вас, что не угрожаю и никогда больше не буду угрожать вашему покою.

«Какая красивая женщина, — подумал Баннистер, — только невозможно предсказать, когда она неожиданно превратится в бушующий ураган».

— Я вернулась, потому что мы снова поменялись сумками. Я случайно забрала ваш несчастный несессер. Не беспокойтесь — я только приоткрыла вашу святыню и сразу же вновь захлопнула ее. Вот он, сэр, чтоб ему провалиться! — Эвелин так швырнула сумку, что лезвия и квасцы заплясали в брюхе Будды. — И отдайте, пожалуйста, мою сумочку. После этого мы с Эдди удалимся и никогда больше не станем тревожить вас.

— Любопытно, что на Кингс-роуд соседи зовут друг друга по имени, как до сих пор в Англии было принято лишь между родственниками или по-настоящему близкими друзьями…

С этими словами профессор подошел к каминной полке и взял оттуда сумочку.

— Но это же моя сумка… Вы не напутали, мисс Вестон? — Инстинктивным движением профессор открыл сумочку.

Три головы с приоткрытыми ртами склонились над сумкой, три сердца застучали сильнее в наступившей на мгновенье тишине.

На самом верху лежал оранжевый конверт с пятью печатями на нем.

Эвелин шагнула наконец решительно к сумочке, но Баннистер уже захлопнул ее и положил сверху руку, словно огромный ленивый лев, охраняющий свою часть добычи. Съест он ее, может быть, только позже, но трогать, тем не менее, не позволит никому.

— Верните, пожалуйста, мою… сумочку, — нервно проговорила девушка.

— Сумочку вы, разумеется, можете взять, но конверт я вам, увы, отдать не могу. До сих пор я старался убедить себя, что все происходящее не касается меня. Сейчас, однако, дело обстоит так, что конверт должен попасть к вам и к тем, на кого вы работаете, через мои руки. Это сделало бы из меня такого же шпиона, как, скажем, Мата Хари…

Эвелин задумалась. Действительно, до сих пор профессор играл в этом деле лишь пассивную роль. Отдав конверт, лорд Баннистер, однако, превратится в прямого соучастника! А ведь это серьезный претендент на Нобелевскую премию, всемирно известный ученый и, что даже еще более существенно в данном случае, образцовый джентльмен!

— Вы видите, мисс Вестон, что требуете от меня невозможного, если хотите, чтобы я передал вам этот конверт. Обещаю, однако, дать вам время скрыться и только после этого передать этот документ властям.

Рансинг поглаживал горлышко бутылки, явно ожидая лишь кивка Эвелин, чтобы запустить ею в голову профессора и тем закончить этот неприятный разговор. Эвелин, однако, знака не подавала.

Она размышляла. Баннистер озабоченно смотрел на нее. Наконец девушка, задумчиво глядя на лорда, проговорила:

— Вы не слишком устали, чтобы проделать довольно долгий путь на спине верблюда?

— Так я и знал… — устало вздохнул профессор.

Первый, слабый еще порыв циклона уже ударил ему по нервам. Снова в дорогу! Боги бросили жребий, и вихрь судьбы вновь, вопреки всему, подхватил всемирно известного, но беззащитного исследователя сонной болезни.

— Вы ведь хотите передать конверт властям, не так ли?

— Да, но я предпочитаю попасть к ним пешком, а не верхом на верблюде. С недавнего времени я испытываю — не знаю, справедливо ли, — болезненную неприязнь к любому транспорту…

— Если вы собираетесь сделать это здесь, в Марокко, то мы пойдем в полицию вместе с вами. Не думаю, однако, что истинный английский джентльмен, гуманист и интеллектуал сможет отказать в помощи, когда речь идет о беззащитной женщине и чести оклеветанного человека.

— На этих же основаниях я уже — один раз во фраке, а другой раз в халате, — исколесил половину Европы.

— Сейчас речь идет всего лишь о соседнем оазисе.

— Сейчас да. Но после того, как мы отправимся в путь, вполне может оказаться, что остановиться мы при всем желании не сумеем до самого Кейптауна. Не говоря уже о том, что верблюд не автомобиль и если в нем не будет хватать пары частей, мы так и останемся в пустыне.

— Не надо насмешек! Можете, если хотите, прихватить с собой надежный конвой для охраны. Нам надо попасть в оазис Марбук. Это всего два дня пути на верблюде. Документ можете оставить у себя и выпустить из рук только в том случае, если вы убедитесь, что он попадет именно туда, куда следует. Поступив иначе, вы ради комфорта и безопасности пожертвуете благосостоянием бедной семьи, честью невинно страдающего человека, всем, что мне пришлось уже перенести.

Смерч начал уже затягивать профессора в свою воронку, делая бесполезным всякое сопротивление.

— Но чем вы все это можете доказать?

— Большую часть могу засвидетельствовать я, — сказал Эдди.

— А остальное я сейчас вам объясню. Дело в том, что…

— Погодите! — перебил профессор. — Не надо. После всего того, что писалось в газетах, чем меньше я буду осведомлен, тем, пожалуй, будет лучше. В данный момент моя роль в этом деле сводится к следующему: вы передали мне этот конверт, попросив передать его властям не здесь, а в оазисе Марбук, и я готов выполнить вашу просьбу. Лучше, если мы на этом и остановимся. У меня, во всяком случае, совесть будет спокойнее. Вы, словно вихрь, увлекаете меня с такой силой, что я, к величайшему своему прискорбию, даже не пытаюсь противоречить. Предупреждаю, однако, что дальше за Сахарой расположено Бельгийское Конго, и туда я ни ради наследства, ни для спасения чьей-либо чести, ни потому, что вас преследуют, отправляться не намерен. Дальше Сахары ни шагу ногой!