Аванпост - Рэйтё Енё - Страница 8

Голубь выглянул в коридор. В огромном, залитом светом холле все было тихо и неподвижно. Он закрыл дверь и облокотился на перила. У человека, прошедшего морскую академию, нервы так просто не сдают. И все-таки.

Si I'on savait… Si I'on savait…

Опять зазвучала в комнате песня. Скрестив руки на груди, Голубь сверлил глазами дверь. «Ошибаешься, голубушка, если думаешь, что я стану тебя открывать. В привидения я не верю. Всей этой неразберихи понять не могу и признаю, что в левой части груди ощущаю некоторую тяжесть».

Он вернулся в комнату, где лежал убитый. Теперь пение не прекращалось.

За слегка прикрытой, оклеенной обоями дверцей слышалось тихое журчание. Голубь заглянул туда и обнаружил, что это ванная комната. Из крана над ванной текла вода, готовая вот-вот перелиться через край. Подскочив, Голубь завернул кран, потом огляделся. На стуле лежал разложенный белый фрак со всеми причиндалами. На полочке перед зеркалом кисточка и бритва. Ими, видно, недавно пользовались, потому что мыло не успело высохнуть… На маленьком столике валялась всякая мелочь: часы, носовой платок, самопишущее перо…

«Благодарю покорно. Пора отсюда убираться. Для одного раза многовато», — подумал Голубь и вышел из ванной.

Перед ним вырос лейтенант в парадной форме, щелкнул каблуками и, отдав честь, отрапортовал: — Разрешите доложить, половина двенадцатого.

Превосходно. У его ног валяется труп. В соседней комнате кто-то поет. И лейтенант докладывает рядовому, что уже половина двенадцатого.

Голубь нутром чуял, что тут какая-то путаница, но выяснять сейчас, что к чему, опасно. Он слегка откашлялся и спросил:

— Неужели уже половина двенадцатого?

— Так точно, господин майор.

Первым его желанием было обернуться и посмотреть на этого стоящего за его спиной майора. Пришлось напрячь все свои нервы, чтобы оставаться как можно более спокойным и безучастным.

— Конечно, конечно… — сказал он, вынужденный в очередной раз откашляться.

— Машина у черного входа. Извольте одеться, а я пока выключу повсюду свет. Это сейчас самое важное.

Неужели? Голубь безразлично пожал плечами, хотя в глубине души полагал ход мыслей лейтенанта несколько странным, если он считает, что, стоя рядом с убитым минутой назад человеком, самое главное-повсюду выключить свет…

Когда лейтенант ушел, Аренкур потер двумя руками лоб. Да, здесь нужны стальные нервы. Тут как в воде, когда схватит судорога: начнешь дергаться — тебе конец, а распластаешься неподвижно — останешься на плаву.

Поэтому Голубь вернулся в ванную и преспокойно начал одеваться. Облачился в приготовленный белый фрак. Он был немного широковат, но не слишком.

С обувью тоже повезло. Туфли оказались всего на размер больше, чем нужно. Голубь переложил в карманы свои вещи и огляделся. На вешалке висел тропический шлем. Он и его надел. На туалетном столике лежал массивный золотой портсигар, карманный нож на форменной офицерской цепочке и другие мелочи. Он все сунул в карман, испытывая, как джентльмен, вполне понятную брезгливость. Чужие вещи! Но что он мог поделать?

Под шелковым носовым платком оказались еще одни часы. Наручные! Слыханное ли дело, чтобы человек носил сразу двое часов? Видно, время в этой дурацкой истории играет особую роль.

Плыть по течению, главное — плыть по течению, убеждал себя Голубь, застегивая на руке часы. Безвкусная барочная вещица. Серебряная крокодилья голова, украшенная разными завитушками. Изо рта выступает завод. Только больной наденет такие часы на светский прием. Но что тут поделаешь?

Он вышел из ванной.

Лейтенант стоял рядом с трупом и, завидя Голубя, вытянулся в струнку.

— Можем отправляться? — спросил он.

Голубь нерешительно кивнул в сторону мертвеца.

Лейтенант махнул рукой. — Не станем из-за него задерживаться.

Пожалуй. Дался ему, действительно, этот труп. Они спустились по скрипучей лестнице. Пересекли холл и по коридору двинулись к черному входу.

Теперь он был открыт!

Они вышли в безлюдный переулок. В тени раскидистых деревьев стоял невероятно маленький закрытый автомобильчик. Офицер открыл дверцу и сказал:

— Прошу садиться, господин майор… Уже двенадцать.

Голубь влез в машину. Лейтенант сел за руль, захлопнул дверцу, и они тронулись.

Машина проехала авеню Мажента и, развернувшись, подкатила прямо к освещенным воротам…

Ого!

Резиденции коменданта! Хорошо он будет выглядеть… Но дверь автомобиля уже распахнулась, швейцар склонился в угодливом поклоне и не разгибался, пока лейтенант и за ним Аренкур входили в вестибюль. В ярко освещенном просторном зале их встретили лакеи в позументах.

Десять лет тюрьмы, как пить дать, думал Голубь, безучастно скользя взглядом по мощным колоннам из черного мрамора.

По мраморной лестнице, уходящей, подобно лестнице Иакова, куда-то в небеса, навстречу им торопливо спускался полковник. У Голубя дрогнули колени. Еще секунда — и он бы щелкнул каблуками и застыл по стойке смирно.

— Добро пожаловать, мой друг… — радостно приветствовал его полковник.

Со смятенным сердцем Голубь пожал протянутую ему руку и изобразил на лице вымученную улыбку, словно его принуждали улыбаться, тыча в спину длинной иглой.

Но полковник уже вел его по устланной красным ковром лестнице Иакова.

Пожизненное заключение, как пить дать… С головы до ног в кандалах.

Навстречу им попался какой-то господин с физиономией юфтевой выделки, на белом фраке его поблескивал орден, голову венчала красная феска. Наверное, паша.

Полковник на ходу представил Голубя:

— Маркиз Франсуа Вербье.

Что же это творится, Господи! Чистое безумие!

Они дошли до огромного зала, где по сверкающему паркету фланировали лишь несколько пожилых дам и

двое— трое военных высокого ранга. К ним приблизился седой великан, увешанный орденами, в парадном маршальском мундире.

Комендант Орана!

— Ваше превосходительство, — вымолвил полковник, — разрешите представить вам моего старого друга, маркиза Франсуа Вербье.

— Рад с вами познакомиться… Маршал Кошран. Военный комендант этого прекрасного города.

Утром получу пулю в затылок, решил про себя Голубь.

Теперь полковник тащил его к низенькому, толстому генералу с длиннющими усами, шепча по дороге:

— Ну, с этим, по крайней мере, не нужно знакомиться…

Как так? Почему с этим не нужно знакомиться? Впрочем, все равно. Не нужно так не нужно. Он не будет настаивать. Полковник многозначительно кивнул и покинул их. Что это? Куда он уходит?… Генерал, улыбаясь, похлопал Голубя по плечу и негромко сказал:

— Вы отлично выглядите, мой друг. — Потом нежно взял его под локоток и куда-то повел.

Утром поставят к стенке. Теперь уже точно.

Они вышли на большой балкон, откуда по мраморной лестнице можно было спуститься в расположенный за дворцом парк. В нем, казалось, росли все редкостные и цветы, встречающиеся в этих местах, пальмы были увешаны крошечными разноцветными лампочками. А на ступеньках ведущей вниз белоснежной мраморной лестницы в почетном карауле стояли солдаты. По одному на каждой ступеньке.

— Идите к фонтану, — быстро прошептал генерал. — Маккар, возможно, не пришел, но это не страшно. Для вас сейчас главное пригласить на танец госпожу Колетт, остальное узнаете у фонтана. Виконт Ламбертье вас найдет. Так что идите. Но имейте в виду, что Маккар, возможно, не пришел.

— Не беда. Я уже знаю…

Направление — фонтан! Генерал наверняка смотрит, так что нужно идти туда.

На влажно поблескивающие статуи гигантского фонтана лили свет мощные шарообразные лампионы. Искрились в танце водяные струи, в пряном от цветочного запаха воздухе плыла томная мелодия. Чья-то рука опустилась Голубю на плечо.

— Рад вас видеть.

С хорошо разыгранным безразличием Голубь ответил:

— Я счастлив, виконт Ламбертье…

Подошедший смертельно побледнел, колени у него подогнулись.

— Ради всего святого! Вы сошли с ума?… Не называйте меня по имени!