Злой волк - Нойхаус Heлe - Страница 9

Молодая девушка лежала на спине между камышом и береговым кустарником, ее глаза были широко раскрыты, рука высовывалась из воды. Когда накатывала легкая волна, казалось, что она шевелится.

Пия рассматривала ужасную картину в холодном свете прожекторов. На какой-то миг ей пришлось преодолеть осознание всей чудовищности того факта, что такая молодая девушка умерла, еще вообще не начав жить.

– Чуть дальше, наверху, под плакучей ивой, мы нашли пустые бутылки из-под водки и банки из-под «Ред Булла». Кроме того, кое-какую одежду, обувь, мобильный телефон и большое количество рвотных масс, – сказал Кристиан Крёгер. – На мой взгляд, несколько молодых людей пробрались в эту закрытую для посторонних зону, чтобы спокойно напиться. Но ситуация вышла из-под контроля.

– Что с молодым человеком? – поинтересовалась Пия.

– Прежде чем парня увезла «Скорая помощь», Хеннинг обследовал его, хотя тот был без сознания.

– Этот тоже изрядно напился, – ответил доктор. – И его тоже рвало. И брюки были расстегнуты.

– И с чем ты это связываешь?

– Возможно, он хотел справить нужду. И при этом свалился со склона. У него свежие царапины на руках и на подмышках. Наверное, он получил их, когда пытался удержаться.

Что здесь могло произойти?

Пия отошла чуть в сторону, чтобы освободить место для коллег Крёгера. Вдвоем они вытащили труп девушки из воды.

– Она почти ничего не весит. Кожа да кости, – сказал один из мужчин.

Пия присела на корточки рядом с мертвой девушкой. На ней был светлый топ на лямках и джинсовая мини-юбка, которая задралась наверх и облегала ее талию. Света было недостаточно, но Пия разглядела, что бледное, худое тело девушки было усеяно темными пятнами и кровоподтеками.

– Хеннинг, это гематомы? – Пия указала на живот и бедра мертвой девушки.

– Гм. Возможно. – Хеннинг осветил тело карманным фонариком и наморщил лоб. – Да, это гематомы и рваные раны. – Он внимательно осмотрел сначала ее левую, затем правую кисть.

– Крёгер, – позвал он.

– Что?

– Могу я ее перевернуть?

– Пожалуйста.

Хеннинг передал Пие карманный фонарик и руками, на которые были надеты перчатки, перевернул тело девушки на живот.

– Бог мой! – воскликнула Пия. – Что это?

Нижняя часть спины и ягодицы девушки были полностью раздроблены. Через более темные мышечные ткани беловатым цветом поблескивали кости позвоночника, ребер и таза.

– Повреждения от гребного винта, – вынес свое заключение Хеннинг и посмотрел на Пию. – Малышка умерла не сегодня вечером и не здесь. Она находилась в воде дольше. Сморщивание кистей рук уже достаточно хорошо выражено. Вероятно, ее принесло течением.

Пия встала.

– Ты думаешь, что она не имеет никакого отношения к остальным подросткам? – спросила она.

– Я здесь только судмедэксперт, – возразил Хеннинг. – Выяснить это – твоя задача. Факт в том, что девушка умерла не сегодняшним вечером.

Пия задумчиво потерла свои обнаженные плечи и почувствовала дрожь, хотя было вовсе не холодно. Она огляделась, пытаясь представить себе картину произошедшего.

– Я попробую узнать что-нибудь у девушки, которая обнаружила этих двоих, – сказала она. – Отвезите труп в Институт судебной медицины. Надеюсь, что прокурор быстро даст разрешение на вскрытие.

– Подожди! – Крёгер галантно предложил руку, чтобы помочь ей преодолеть склон, и она воспользовалась этим.

– Спасибо. – Пия чуть улыбнулась, забравшись наверх. – Но смотри, чтобы это не вошло в привычку.

– Ни за что. – Он усмехнулся. – Только если ты в летнем вечернем наряде и в неподходящих туфлях бредешь по непроходимой местности.

– Ты слишком много общаешься с Хеннингом. – Пия тоже усмехнулась. – Это заметно по твоей манере изъясняться.

– Он и в самом деле заносчивый парень, но его лексикон умопомрачителен. Я изучаю его всякий раз, когда мы пересекаемся по работе.

– В таком случае ты можешь объявить ваши встречи курсами повышения квалификации. Пока.

Крёгер приветственно поднял руку и опять направился к склону.

– Да, Пия! – крикнул он, и она обернулась.

– Если тебе холодно – в моей машине лежит флисовый жакет.

Пия кивнула и направилась к машине «Скорой помощи».

Вечер в кругу бывших одноклассников и неожиданная встреча с Пией привели Эмму в хорошее расположение духа. Воодушевленная и в приподнятом настроении, она открыла темно-зеленую входную дверь, выполненную в грегорианском стиле, на большой вилле родителей мужа, весь первый этаж которой занимали Флориан, Луиза и она. Выросшая в безликом квартале с домами рядовой застройки в Нидерхёхстштадте, Эмма с первого взгляда влюбилась в огромный дом из крошащегося красного кирпича, с его эркерами, башенками и белыми ланцетными окнами. Ей нравились высокие потолки с гипсовой лепниной в гостиных, застекленные книжные шкафы, орнамент полов, изогнутый ажурный парапет лестниц. Все было роскошно. Мать Флориана называла архитектурный стиль дома «рококо», а сам Флориан пренебрежительно именовал его стилем «пряничного домика». Он находил его безвкусным и вычурным и, к сожалению Эммы, не планировал жить здесь всю жизнь. А она хотела бы остаться здесь навсегда.

Вилла располагалась на краю большого парка, который тянулся до самого леса. Совсем рядом находился жилой дом «Общества солнечных детей». Пока отец Флориана в конце шестидесятых годов прошлого века не купил его, здесь размещался дом престарелых, позднее к нему присоединилось также расположенное напротив здание, в котором в настоящее время находилась администрация, детский сад и учебные помещения. Позади, в парке, стояли три бунгало с собственным подъездом, в которых жили близкие коллеги свекра Эммы со своими семьями. Средний дом вообще-то был построен для Флориана, но он предпочел не уезжать из большого дома, поэтому он тоже был сдан в аренду.

Эмма еще в машине сняла туфли. В жару за целый день ее лодыжки и ступни опухали, и к вечеру было почти невыносимо ходить в обуви. Деревянная лестница скрипела под ее весом. За матовым стеклом трехстворчатой двери, ведущей в квартиру, она увидела слабый проблеск света. Она тихо открыла дверь и на цыпочках вошла в квартиру. Флориан сидел за кухонным столом перед ноутбуком. Он был так сосредоточен, что не заметил ее. Эмма долго стояла в дверном проеме и рассматривала четкие контуры его профиля. Даже спустя шесть лет его облик все еще очаровывал ее.

Когда они познакомились в палаточном лагере в Эфиопии, между ними не вспыхнула любовь с первого взгляда. Она была техническим директором проекта, а он ее напарником по медицинской части. С самого начала они только ссорились. На его взгляд, все делалось недостаточно быстро, а ее злило его высокомерие и въедливость. Было совсем непросто через сотни километров по проселочным дорогам доставлять туда медикаменты и техническое оборудование. Но они, в конце концов, работали ради одного и того же дела, и хотя он ужасно ее раздражал, она всегда восторгалась им как врачом. Ради своих пациентов он работал до полного изнеможения, иногда непрерывно по 72 часа, а в экстренных случаях он импровизировал, лишь бы помочь и вылечить.

Доктор Флориан Финкбайнер ничего не делал наполовину. Он был врач до мозга костей и беззаветно любил свою профессию. Человеческую жизнь, которую ему не удавалось спасти, он рассматривал как личное поражение. Противоречивость его характера медленно, но верно очаровывала Эмму. С одной стороны – сочувствующий филантроп, с другой – склонный к долгим размышлениям скептик, который мог быть почти циничным. Иногда он впадал в глубокую меланхолию, которая временами оборачивалась депрессивными состояниями, но он также умел быть остроумным, галантным и ярким. Кроме того, он был самым элегантным мужчиной, которого она когда-либо встречала.

Коллега Эммы предостерегала ее, когда она призналась ей, что влюбилась во Флориана. «Держись от него подальше, если не хочешь быть несчастной, – сказала она. – Он занят проблемами всего мира». Но потом язвительно добавила: «Хотя, может быть, с твоим синдромом добрячки он – как раз то, что тебе нужно». Эмма быстро подавила в себе сомнения, которые породили в ней эти слова. Такой мужчина, как Флориан, вынужден был делить внимание между ней и работой, пациентами, но то, что оставалось ей, ее вполне устраивало. Ее сердце переполнилось нежностью, когда она увидела его вот так сидящим за столом. Темные волнистые волосы, щетина на щеках и подбородке, добрые темные глаза, чувственный рот, нежная кожа на шее.