Злой волк - Нойхаус Heлe - Страница 24

В комнате стояла мертвая тишина, пока в соседнем дежурном помещении не раздался приглушенный телефонный звонок. Двадцать четыре мужчины и пять женщин, которые сидели и стояли перед Пией, не шелохнулись. Никаких покашливаний, никакого отодвигания стульев. На окружающих Пию лицах она читала то, что чувствовала сама: растерянность, отчаяние, отвращение. Часто было нелегко иметь дело с ужасными последствиями преступлений, совершенных в состоянии аффекта, но то, что эта девушка, возможно, страдала в течение нескольких лет, превосходило любую силу воображения. Большинство ее коллег были отцами семейств, и для них было непросто – если вообще возможно – в таком случае, как этот, суметь сохранить защитную внутреннюю дистанцию.

– Но самой большой загадкой до сего времени остается тот факт, что девушка утонула не в Майне, а в хлорированной воде, – завершила Пия свое сообщение. – Но мы ждем еще более точного анализа. Есть какие-нибудь вопросы?

Все покачали головами. Вопросов не было. Пия села на место и предоставила слово Каю Остерманну для более подробной информации.

– Одежда девушки является дешевым товаром из обычного универмага, который выпускают миллионами, – сообщил Кай. – И определить, где, когда и кем была куплена эта одежда, не представляется возможным. С состоянием зубов проблема, поскольку она никогда не посещала стоматолога. Кроме этого мистического клочка ткани, содержимое желудка тоже не позволяет сделать какие-либо выводы, которые могли бы нам как-то помочь. Таким образом, у нас практически нет никаких зацепок.

– А пресса оказывает давление, – добавила Пия. – Они проводят параллель с делом, которое расследовалось девять лет назад. Вы знаете, о чем идет речь.

Ответом были многочисленные утвердительные кивки. Девять лет назад у Вёртшпитце в Майне был обнаружен труп девушки предположительно ближневосточного происхождения. Тело было завернуто в пододеяльник с леопардовым узором, и к нему был привязан штендер зонта от солнца. Специальная комиссия «Леопард» предприняла неимоверные усилия, чтобы установить личность девушки. Дознаватели объехали Афганистан, Пакистан и Северную Индию, везде предъявляли листовки о розыске. И хотя было обещано солидное вознаграждение, следователи получили всего лишь порядка двухсот наводок, и ни одна из них не принесла следствию никакого результата.

– Что вы намерены предпринять далее? – поинтересовалась доктор Николя Энгель.

– Я хотел бы провести изотопный анализ, чтобы знать, откуда эта девушка и где она находилась в последние годы. Это могло бы значительно продвинуть расследование, – сказал Боденштайн и откашлялся. – Кроме того, нам необходим анализ проточной воды Майна, чтобы установить, где конкретно труп был сброшен в воду.

– Я уже об этом распорядился, – сообщил Кристиан Крёгер. – Я просил сделать это срочно.

– Хорошо, – кивнул Боденштайн. – Мы продолжаем придерживаться нашей тактики – поддерживаем тесный контакт с прессой и населением. Я все еще надеюсь, что кто-нибудь что-то вспомнит и сообщит нам об этом.

– О’кей. – Советник уголовной полиции согласилась с изложенным планом. – Как тот юноша, который был найден рядом с трупом?

– Мне удалось с ним вчера поговорить, – сказала Пия. – К сожалению, он ничего не помнит. Классический провал в памяти. При 3,3 промилле содержания алкоголя в крови это неудивительно.

– А другие молодые люди?

– Утверждают, что вообще не видели погибшую девушку. – Пия фыркнула. – Двое из них не были особенно пьяны, и я уверена, что они лгут. Правда, я не думаю, что они видели что-то, что могло бы нам помочь. Это действительно была лишь случайная встреча.

Загудел ее мобильник.

– Извините, – обратилась она к присутствующим, сказала что-то в трубку и вышла из помещения. – Привет, Хеннинг. Ну, что там?

– Ты помнишь фрагменты ткани, обнаруженные в желудке девушки? – спросил ее бывший муж, как обычно не обременяя себя приветствием и прочими прелюдиями. – Ткань состоит из хлопка и волокон эластана. Возможно, она съела ткань от голода. В желудке и кишечнике не было обнаружено больше ничего. Некоторые фрагменты нам удалось обработать довольно тщательно. Это может представлять для вас интерес. Я пошлю тебе по электронной почте, в приложении, три фотографии.

Так как собравшиеся в помещении для совещаний все равно уже собирались расходиться, Пия поднялась в свой кабинет и села за письменный стол. Она открыла электронную почту и подождала, пока сервер загрузит сообщения от Хеннинга. Она нетерпеливо барабанила пальцами по краю клавиатуры. Хеннинг наверняка не удосужился уменьшить изображения, и компьютеру потребовалось несколько минут, чтобы трижды загрузить 5,3 мегабайта. Наконец она открыла первую фотографию и, ничего не понимая, стала тщательно рассматривать изображение на экране.

В кабинет вошли Катрин Фахингер и Кай Остерманн.

– Что ты здесь делаешь? – с любопытством спросил остановившийся сзади Остерманн.

– Хеннинг прислал мне фотографии фрагментов ткани из желудка девушки, – ответила Пия. – Но я ничего не могу разобрать.

– Дай я посмотрю.

Она отъехала на своем стуле чуть назад и уступила Каю клавиатуру и мышь. Он уменьшил фотографии. Втроем они рассматривали снимки фрагментов ткани.

– Самый большой фрагмент – семь на четыре сантиметра, – объяснил Кай. – Это буквы! Ткань розового цвета с белой надписью.

Катрин и Пия наклонились вперед.

– Это может быть буква «S», – предположила Катрин. – «I», а потом «N» или «M» и «D» или «P».

– А на этой фотографии я вижу букву «O», – сказал Кай.

«S – I – N (M) – D (P) и О», – записала Пия на бумажной подложке, лежащей на ее письменном столе.

Кай прочитал сообщение, к которому Хеннинг прикрепил фотографии.

«Желудочная кислота уже проникла в ткань. Посторонняя ДНК не обнаружена. Следы зубов на ткани не обнаружены. Она была разорвана или изрезана на мелкие клочки».

– Но как она могла попасть в желудок девушки? – размышляла Катрин вслух.

– Хеннинг предполагает, что она могла ее съесть, так как была голодна, – ответила Пия.

– Боже мой. – Катрин скривила лицо. – Это невозможно себе представить. В каком отчаянии нужно быть, чтобы есть ткань?

– Может быть, ее вынудили, – предположил Кай. – После всего того, что пришлось пережить этой девушке, я это считаю вполне возможным.

В коридоре послышались громкие голоса.

– …сейчас нет времени на такую чепуху, – раздался голос их шефа. Через некоторое время в дверном проеме появился Боденштайн.

– Только что поступил сигнал, который представляется достаточно перспективным, – объявил он. – Пия, мы едем сейчас же.

Позади него стоял Франк Бенке.

– Вы называете официальную проверку отдела внутренних расследований чепухой? – спросил он самодовольно. – Спуститесь на землю, господин фон Боденштайн, иначе это может иметь неприятные последствия.

Боденштайн обернулся и посмотрел сверху вниз на Бенке, который был ниже его на голову.

– Не надо меня запугивать. – Его голос был ледяным. – Когда мы закончим расследование дела, я готов предстать в распоряжение великой инквизиции. До этого у меня нет времени.

Бенке сначала покраснел, потом побледнел. Его взгляд скользнул мимо Боденштайна, и только сейчас он заметил своих бывших коллег.

– А, Франк, – Катрин насмешливо усмехнулась. – Симпатично выглядишь в новой одежде.

С женщинами у Бенке всегда были проблемы, а особенно с коллегами, которые были равны или даже выше его по должности. Но особым объектом его ненависти была именно Катрин Фахингер, которая тогда, после его припадка с нанесением телесных повреждений, заявила на него и тем самым способствовала отстранению его от должности.

Как и прежде, неумение владеть собой оставалось его слабым местом.

– До тебя я тоже еще доберусь! – В своем гневе он не мог удержаться от необдуманных фатальных высказываний, к тому же при свидетелях. – До всех вас! Вы все еще у меня попляшете!

– Я всегда задавалась вопросом, каким нужно быть человеком, чтобы шпионить за своими коллегами, – ответила Катрин брезгливо. – Теперь я это знаю. Нужно быть мстительным, раздираемым комплексом собственной неполноценности интриганом. Несчастный человек, как говорят немцы.