Слотеры. Песнь крови - Обедин Виталий - Страница 57

Три целых и одна искорёженная пулей.

Глава XX

ПОКОЙНАЯ И ПОРОЧНАЯ

Методично вливая в себя стакан за стаканом густое и тёмное тарнское вино, я сидел дома, в комнатах на Аракан-Тизис, глядел в пламя камина и баюкал разболевшуюся руку. Схватка в Аптечном переулке не прошла даром. Половина швов, наложенных доктором Шу, разошлась, так что пришлось просить его наложить их повторно.

Почтенный бакалавр медицины, кажется, искренне обиделся за столь пренебрежительное отношение к своим предыдущим трудам. Обида выражалась в том, что доктор не бубнил, как обычно, про мой «нездоровый» образ жизни, а просто делал своё дело — быстро и молча, лишь изредка попыхивая трубкой…

Дом был погружён во тьму: я не стал зажигать ламп и свечей, довольствуясь отсветами пламени, грызущего поленья в утробе камина.

Я пытался думать о результатах своей охоты, но, видно, слишком подустал за последние несколько дней и ночей. Мысль шла в голову крайне неохотно. Приходилось усилием воли возвращать себя к разрозненным фрагментам головоломки, упорно не желавшим состыковаться. Последние события мало что прояснили — скорее прибавили сумбура.

Кто-то поспешно рубит все «хвосты», за какие только можно ухватить убийцу-проглота. И Патрик Варра, и Эймар Гамон, знавшие тощего кровожора до того, как он слетел с катушек и превратился в Ренегата, мертвы. Эти ниточки обрезаны и сожжены. Но в то же время кто-то щедро рассыпает у меня перед носом путеводные крошки. И может быть, этот кто-то не один.

Накачанный некрой иберриец в моих комнатах был уверен, что я его не убью. Ему так сказали.

— Погоди… Так не должно было случиться. Ни о чём таком мне не гово…

Вампиры-бретёры тоже собирались умереть только понарошку.

— Ты убил… ты убил его, проклятый ублюдок!

Убитый человек, притворявшийся нежитью, вывел меня на гильдию Ночных ангелов. Убитый вампир, притворявшийся человеком, должен вывести на… кого?

Не уловив сути игры, я всё испортил своими носорожьими методами. Думаю, подсказку надлежало получить, обшаривая тела поверженных «наёмников». Нехитрые заклинания нейтрализовали вампирскую ауру, обманув и моё чутьё, а уж мертвецам притвориться покойниками — плёвое дело. Как там шутят кладбищенские смотрители?

— Чем отличается живой покойник от мёртвого живчика?

— Обивкой гроба.

Время для своей театральной постановки таинственный «режиссёр» рассчитал предельно точно: поздние сумерки. Не ночь, чтобы сразу вызвать ассоциацию с вампирами, но и не день, чтобы им угрожало солнце. Полагаю, если бы трое «бретёров» не застигли меня у «Лавки таинств», они всё равно сделали бы это позже — на пути к дому… Если иберрийца, скорее всего, и впрямь отправили на верную смерть, сыграв с ним втёмную (забраться в логово Выродка и выйти оттуда живым? — очень смешно!), то вампирам надлежало лишь как можно красочнее разыграть представление. Позвенеть шпагами и угомониться, получив по паре дырок на брата. Вместо этого я уложил одного из них на самом деле, а двоих других напугал так, что страшные кровопийцы сверкали пятками до самого Квартала Склепов.

Путеводные крошки в итоге они унесли вместе с собой.

Чёрт. Я протянул руку за бутылью, оплетённой соломой, и налил себе новый стакан.

Пуля, угодившая прямо в Скрижаль самого невезучего из вампиров-имитаторов, пустила замысел «режиссёра» насмарку. Неужели он не мог предположить, что с меня станется увлечься постановкой так, что в неё будет привнесено немного реализма? Или, я бы даже сказал, натурализма. Глупо с его стороны. Маскарад, театральщина… лишние сложности! Вышел бы напрямую — получилось бы проще. Меня нанимали не разрушить систему торговли вампирским елеем, а просто оторвать Ренегату его безумную голову.

Кто же всё-таки пытается вести меня по следу? И с какой целью? И ведёт ли этот след именно туда, куда нужно? Был ли человек или носферату, отправивший ко мне иберрийца, «режиссёром» из Аптечного переулка?

Отхлебнув вина, я задумчиво покачал стакан в руке. Так ли плохо, что замысел неизвестного доброхота сорвался и мне не досталось наводки? Может быть, оно и к лучшему? Когда тебя ведут и направляют, в девяти из десяти случаев тобой же попытаются и манипулировать. В конце концов, уложив одного из актёров носферату, я могу получить нечто большее, чем просто намёк или даже подсказку.

Если люди Витара сработают грамотно, то завтра я буду знать кое-что более верное — имя незадачливого вампира! А с именем работать легко: можно определить круг знакомств и круг общения, найти вампира-мастера, некогда сотворившего киндреда из обычного смертного, растрясти всех, кто будет установлен.

Глядишь, кое-что и вылезет.

Наверняка кое-что вылезет.

Всегда вылезает. Уж я-то себя знаю.

Пока же самым простым будет предположить, что инсценировщиками двигала рука одного из партнёров Варры и Гамона. Быть может, того, кто привёл к ним донора? Того, кто знал Ренегата до его падения и кто всё ещё жив. Ну, или мёртв, но никак не упокоится по ту сторону жизни.

Я допил вино и потянулся, чтобы поставить стакан на столик подле камина, когда в комнате вдруг стало чуть прохладнее. Мои пальцы разжались, стакан глухо зацокал по доскам пола. Не пытаясь встать с кресла, я резко повернулся, нацелил ствол «единорога» в темноту дверного проёма и взвёл курок:

— Тебе лучше выйти на свет, если не хочешь получить пулю.

— Куда катится этот мир? — насмешливо протянул странный голосок.

Он не был ни тонким, ни писклявым, но называть его хотелось именно так: не голос, а голосок. С едва слышной хрипотцой, по-кошачьи мягкий, вкрадчивый.

— Разве можно быть таким грубым со своей гостьей? Да ещё такой очаровательной и милой.

— Не припомню, чтобы я рассылал пригласительные. Даже очаровательным и милым.

— Но твоя дверь не была заперта. — Чёрная тень, прорисовавшаяся в дверном проёме, слегка качнулась. — Я расценила это как приглашение.

Я что, в самом деле, не закрыл дверь? На меня непохоже…

— Неумно с твоей стороны. Я мог сначала выстрелить, а потом заговорить.

— Однако же не выстрелил, — мурлыкнула тень, — Может, опустишь пистолет, Слотер?

Как же! Я направил в сторону двери ствол второго «единорога».

— В твоём присутствии? Очень смешно.

— Я так и думала. Правда, ты непохож на мужчину, которого может испугать красивая женщина.

— Тебе лучше выйти на свет, — угрюмо повторил я. — И это больше не просьба.

Она шагнула в комнату: тонкая, бледная как мел и неуловимо хрупкая. Изящная. Даже слишком изящная — прямо актриса-тень в анчинском театре. В ней не было гибкой упругости Таннис или огня маленькой Ли-Ши. Казалось, дунь ветер — и её унесёт в угол, запутает в скопившейся там паутине. И в то же время я чуял исходящую от неё силу — мрачную и древнюю. В ночной гостье вообще присутствовало нечто противоречивое, если не сказать, гротескное: как будто какие-то мельчайшие детали, несочетаемые в принципе, сочетались в ней на изломе возможного.

Подведённые уголки глаз делали её хищный прищур варварским и раскосым, светлая помада тщетно силилась заглушить пунцовую яркость полноватых губ. О, эти губы… они могли бы показаться чувственными, если бы только не обнажали в улыбке сияющие неестественной белизной клычки, слишком длинные для любой смертной женщины.

Когда она шла ко мне — один, два, три шага, — длинное платье с совершенно бесстыдными разрезами то обнажало, то скрывало гладкие матово-белые ноги, словно бы выточенные из двух кусков алебастра.

— Свинец меня не остановит.

Улыбнулась. Слишком сладкая улыбка, чтобы ей доверять.

В ней всего было… либо недостаточно, либо слишком.

— Зато макияж попортит, — я нацелил спаренные стволы «громобоя» прямиком в белый округлый лобик, — А пока будешь его восстанавливать, вобью тебе кол в грудь.

Первая пуля засядет аккурат меж подведённых чёрным бровей. Вторую всажу ей в прямо рот. Вампиры слишком любят и культивируют свои клыки, чтобы так просто пережить их потерю, пусть и временную. Это вызовет своего рода психологический шок.