Ссыльнопоселенец - Стрельников Владимир Валериевич - Страница 39

— Это не собака, с вашего позволения. — Тут я решил вмешаться. — Герда голован, просто пока молодая. — На этот счет я тоже переговорил с мужиками, и они мне предложили не делать тайны из Герды. Вообще, я так понял, что тут граждане одного города относились друг к другу примерно как в средние века жители вольных городов.

— Вот оно что, — с уважением протянула хозяйка, как оказалось. На стене за ее спиной висело несколько примитивных черно-белых фотографий. На одной я разглядел начало строительства гостиницы, еще на одной был какой-то мужик в буденовке. — Тогда ладно. Пойдемте, покажу вам номера. Кредит в сутки, все номера одинаковы. Кровать, оружейный шкаф, одежный, туалет на улице, баня тоже. Протопить? Полтора кредита, если на двоих. — Хозяйка с интересом глянула на нас.

— Погоди, Марта, — Сергеич вытащил из кармана пригоршню серебра. Отсчитал стопочку монет мне и Вере, пододвинул к нам. — Так, это вам за сезон. Вера, мы с тобой сходим в нашу больницу перед нашей гулянкой, завтра. И Матвей, я так думаю, что и тебе есть работа. Но пока помолчу, нужно переговорить кое с кем. Давайте, обустраивайтесь, купайтесь, и через три часа я приду к вам, пойдем по магазинам. Пока.

И Сергеич с Федькой ушли. А я вспомнил, что у меня лошадь и осел, и что их бросать на улице не следует. Но проблема решилась мгновенно, как оказалось, в городе есть платные конюшни, куда один из работников отвел и осла, и лошадь. А мы с Верой пошли вверх за хозяйкой, которая вручила нам ключи с грубо выструганной из темного дерева грушей, показала номера. И грузно ушла вниз, прихрамывая на левую ногу.

— Ну, приятно обустроиться на новом месте, — Вера чмокнула меня в щеку, и оставила в коридоре, скользнув в свой номер. Ну а я с Гердой открыл дверь своего, и вошел в первую комнату в этом мире, где я собрался ночевать. Надо же, почти месяц мотался на пленере.

— Не, какой кайф, а? — я как был, плюхнулся на покрывало, собранное из множества разноцветных лоскутков. Пусть кровать собрана из толстых, грубо оструганных досок, пусть матрас набит вроде как сеном — это кровать! И вставать мне с нее категорически не хотелось. Как, впрочем, и Герде, оккупировавшей кресло возле окна.

Но вставать надо, хотя бы белье чистое достать, и грязные шмотки для стирки отложить. Интересно, а тут прачечная есть? Может, кто стирает одежду за деньги? Так сейчас проще будет, а то бегай, ищи корыто, место, где можно постирать, где натянуть веревку. Нужно спросить. А пока я вытащил из рюкзака чистую рубашку, брюки, и пару белья. Блин, несмотря на то, что старался складывать аккуратно, все измято. А тут город, встречают по одежке.

Я решительно толкнул дверь, и чуть не сшиб Веру.

— Извини, — я смущенно поднял кипу одежды, которая была у девушки. Протянул ей. — Ты тоже ищешь, где погладить можно?

— Да, — кивнула Вера, принимая одежку и пытаясь привести ее в более-менее ровную стопку. Вообще, у нее вещей было всего ничего, но, когда кончили людоловов, она подобрала себе из трофейной одежды несколько рубах и пару штанов, которые перестирала и вечерами подгоняла простыми ножницами и иголкой с ниткой. И достаточно успешно, как оказалось, у нее хобби было такое — вышивка на холсте. А подогнать одежду намного легче, тем более что основы знает любая женщина.

Утюг нашелся, но какой! Тяжеленный. Отлитый из чугуна, раскладывающийся на две половины и греющейся углем! Увидев наши растерянные лица, хозяйка засмеялась, и вызвала немолодую негритянку, которая, как оказалось, выполняла обязанности прачки в этой гостинице. И та согласилась за небольшую денежку погладить нашу одежду, и занести ее в баню. Ну а мы с Верой пошли купаться.

Если честно, то в такой, бане, которая топится дровами и освещается огнем из топки и светом из окошка, я был впервые в лагере лесорубов. Вера тоже таким экстримом раньше не занималась. Но сейчас мы вполне уже обвыклись, раздеваясь и развешивая вещи.

— И как я? — заметив, что я с удовольствием любуюсь ее фигурой, спросила девушка.

— Великолепна, — честно ответил я, глядя на красивое девичье еще тело. Явно не рожала, хорошо занималась спортом, никаких глупых татуировок или пирсинга. Высокая грудь, чуть качающаяся при движении, тонкая талия, длинные сильные ноги с крутыми бедрами и круглая попа. Руки, плечи и шея тоже сильны и красивы, заглядение, а не девушка. Вот только пара едва видных, еще не сошедших синяков на бедре и спине все еще отмечали ее, напоминая о людоловах. Но я сделал вид, что не заметил, нечего девушке нервы трепать, слава богу, что оживает. А то сначала близко мужиков к бане не подпускала, стеснялась. Как будто уже два столетия как перестали стесняться своего тела, вернувшись к античным и языческим истокам. Не понимаю предков, чего стесняться своего тела, если оно поддерживается в порядке? Да и увечий, полученных на службе или на работе, стесняться нечего, шрамы и имплантанты украшают взрослого мужчину.

— Да ну, перестань, на лобке волосы отрастать начали, в подмышках, на ногах. Ты мне дашь потом своей бритвой воспользоваться? А то здесь другой депиляции явно не будет. — Вера немного смутилась, обратив свое внимание на эти части тела. На самом деле, как здесь женщины, привыкшие к благам цивилизации, походам в спа-салоны, дронам-депиляторам и дронам-массажистам обходятся?

— Ничего, Вера, я вон какой обросший, и то ничего страшного, — усмехнулся сам над собой, и прихватил пару шаек из тонких досточек, заметил я. — Пошли? Ты когда-нибудь веником парилась?

— Нет, Матвей, я же не русская. Это у вас снова в моду вошло, истязать себя в парилке. Мазохисты вы, что ли? — Девушка собрала волосы в хвост, чтобы пока не мешали, и черпаком набрала воду из котла с кипятком. Разбавила холодной, чуть добавила жидкого мыла для волос, которое ей дала хозяйка отеля. — Не мешай мне, хорошо? Нужно как следует промыть, а то я в лагере простым мылом толком грязь не вымывала.

Постепенно девушка вымыла голову. За это время я успел полностью от головы до пяток вымыться, да и не по одному разу. И все бы хорошо, только вот одно мне покоя не давало…

— Матвей, ты, вообще-то, тоже великолепно смотришься, — смеясь, заметила Вера. — Сильный, пушистый, член колом стоит. Это я тебя так возбудила, что ли?

— Вера, ты себя со стороны видела? Никогда бы не подумал, что моющая волосы в древнем тазе женщина выглядит настолько сексуально! — Я смущенно отвернулся. Блин, ей смешно говорить, а у меня последний раз живая женщина была еще перед судом, волонтерка из Корпуса Милосердия. Потом только киборги из простейшей серии, чтобы у народа крыша от недотраха в тюрьме не ехала.

— Ладно, Матвей, не стесняйся. Ты нормальный парень, и все. — Вера поглядела на меня, потрогала мои подбородок и щеки. — Садись, побрею.

Вообще, бритье опасной бритвой, которое осуществляет обнаженная девушка — это нечто фееричное. Великолепная грудь перед глазами, и тут же сверкающий проблеск лезвия. Охренеть. Но выбрила меня Вера чисто и быстро.

— Ну вот, красавчик. Хочешь, всего побрею? Будешь на модель похож, из рекламы какой-нибудь? — Смеясь, предложила девушка. — Нет? Тогда помой мне спинку, пожалуйста. — И, протянув мне мочалку, повернулась ко мне спиной, перебросив мокрые волосы вперед, слегка прогнувшись и опершись руками на полок.

Передо мной доверчиво стояла девушка с фигурой богини, и чего-то ждала. Стараясь не ткнуть в спину девушки, или еще куда торчащим членом, я быстро намылил ей спину и шею, смыл водой, снова намылил, снова смыл, и отошел от Веры. Взял ведро с холодной водой и с маху вылил себе на голову. Дикий визг девушки заставил меня подпрыгнуть.

— Ты чего, Вера? — удивленно повернулся я, вполне себя уже нормально чувствующий, к заскочившей на полок девчонке.

— Матвей, ты чего творишь? Балбес! — Вера зябко пожала плечами, с руками стряхнула с себя холодную воду, обалденно качнув грудями. — И вообще, ты ведь чистый уже? Иди тогда в предбанник, карауль меня. Надеюсь, тебя не заинтересует, как девушка себе депиляцию делает?