Космический Апокалипсис - Рейнольдс Аластер - Страница 42

«Новая Бразилия», Йеллоустон, Эпсилон Эридана, год 2546-й

— Я в баре, — сказала Вольева в свой браслет, остановившись у дверей «Трюкача и Странника». Она уже начала жалеть, что назначила его местом встречи. Ведь она презирала это заведение почти столь же сильно, как презирала его завсегдатаев, но когда она договаривалась о встрече с новым кандидатом, то как-то растерялась, и ей в голову не пришло ничего другого.

— А что, волонтер уже там? — Голос Саджаки.

— Нет. Разве что у нее бессонница. Если она придет вовремя и все у нас получится хорошо, то мы уйдем отсюда через час.

— Буду готов.

Расправив плечи, Вольева вошла в бар, мгновенно составив ментальные карты всех присутствующих. Воздух все еще был насыщен приторным запахом розовых духов. Девчонка, игравшая на тиконаксе, воспроизводила те же самые нервные движения. Тревожные, какие-то текучие звуки, зарождавшиеся в коре ее головного мозга, озвучивались инструментом, а затем модулировались легким прикосновением кончиков пальцев к разноцветным клавишам. Казалось, ее музыка с трудом взбирается по ступенькам высокой лестницы, а потом со звоном рушится вниз, разбиваясь на мелкие осколки терзающих нервы атональных пассажей. Иногда же звуки походили на то, как если бы львиный прайд царапал когтями передних лап ржавые металлические листы. Вольева слыхала, что для того, чтобы оценить подобную музыку, необходимо обладать специальным набором вживленных в мозг датчиков.

Она отыскала пустой стул у стойки бара и заказала порцию водки. В кармане у нее лежал шприц. Один его укол гарантировал возвращение состояния полной трезвости в тот момент, когда это могло потребоваться. Вольева уже приготовилась к тому, что этот вечер будет тянуться долго и что ей предстоит бесконечное ожидание волонтера, с которым назначена встреча. Обычно это вызывало у нее раздражение, но — к ее удивлению — сейчас она его не ощущала, оставаясь спокойной и внимательной, несмотря на своеобразное окружение. Возможно, потому, что атмосфера в баре была явно перенасыщена психотропными веществами, Вольева чувствовала себя лучше, нежели за все последние месяцы, хотя ей, как и всей команде, пришлось немало вкалывать, готовясь к перелету на Ресургем. Все же приятно иногда оказаться снова среди людей, даже таких, как завсегдатаи этого бара. Шло время, а она с интересом всматривалась в их оживленные лица, слушая разговоры, смысл которых до нее не доходил, лишь догадываясь о характере тех побасенок, какими обменивались эти профессиональные путешественники.

Какая-то девка затягивалась хукой, а потом выдыхала длинные струи дыма, похожие на выброс из дюз реактивного самолета. Она явно ждала, когда ее партнер доберется до самого пикантного места своей не слишком приличной истории, чтобы расхохотаться на весь бар. Лысый мужик с татуированным на лысине драконом во всю глотку похвалялся тем, как прошел через атмосферу газового гиганта с протухшим автопилотом, и как его измененный Трюкачами разум щелкал как орешки сложнейшие уравнения, связанные с движением атмосферных потоков. Еще одна компания Ультра, похожих на призраков в бледно-сиреневом освещении своего алькова, играла в какую-то азартную карточную игру. Один из мужчин должен был оплатить свой проигрыш прядью своей традиционной косички. Приятели крепко держали его, а победитель резал косичку карманным ножом.

Интересно, а как выглядит Хоури?

Вольева вытащила из кармана карточку и, перед тем как еще раз взглянуть на эту фотографию, незаметно ощупала ее пальцами. «Ана Хоури» — было там написано, плюс несколько строчек, касающихся скудных биографических данных. В этой женщине не было ничего, что могло бы выделить ее из рядов посетителей нормального бара. Но и в этом — ненормальном — эффект был бы сходен. Впрочем, судя по фотографии, тут она все же выглядела бы несколько более чужой, чем сама Вольева, — так, во всяком случае, подумала Илиа.

Вообще-то у Вольевой не было причин быть недовольной. Хоури казалась весьма подходящим кандидатом на их вакантное место. Вольевой удалось проникнуть в немногочисленные банки информации, сохранившиеся в Йеллоустоне после Эпидемии. В результате она получила сравнительно короткий список людей, которые ей могли бы подойти. Хоури числилась среди них как бывший солдат с Края Неба. Правда, отсутствовала всякая возможность проверить те данные, которые она выложит о себе. Поэтому Вольева оставила ее и перенесла внимание на других кандидатов. Но никто из них по разным причинам не годился, и она продолжала искать новых, все больше раздражаясь, когда оказывалось, что очередной претендент на вступление в команду тоже не подходит. Саджаки уже несколько раз предлагал ей просто похитить кого-нибудь, как будто наем матросов по фальшивым документам был чем-то лучше похищений. Но ведь похищение — тоже не сахар: никакой гарантии, что похищенный окажется тем, с кем она сможет хорошо работать.

И вдруг на них как гром с ясного неба свалилась сама Хоури. Она слышала, что команда Вольевой подыскивает кого-то на свой корабль. Она готова покинуть Йеллоустон. Она не упомянула о своем военном опыте, но Вольева о нем знала. Бесспорно, Хоури просто излишне осторожна. Странно только, что она не обращалась к ним до того, как Саджаки, в соответствии с правилами, объявил об изменении маршрута.

— Капитан Вольева? Это вы, я не ошиблась?

Хоури была невысокой, гибкой и скромно одетой женщиной. Похоже, она не придерживалась обычаев какой-нибудь определенной группы Ультра. Ее черные волосы были всего лишь на дюйм длиннее стрижки самой Вольевой и не могли скрыть отсутствие на черепе следов грубо сделанных вживлений или подсоединений. Конечно, полной гарантии, что ее черепная коробка свободна от вечно жужжащих машинок, нет, но то, чего особенно боится Вольева, там наверняка отсутствует. Лицо отражает нейтральное сочетание нескольких, наиболее распространенных на Краю Неба — в родном мире Хоури — генетических типов. Черты гармоничные, но ничего поражающего воображение нет. Рот небольшой, прямой, не слишком выразительный, но эта простота уравновешивается глазами — такими черными, что кажутся почти бесцветными, и в то же время сверкающими обезоруживающей прозорливостью. Вольевой даже на минуту показалось, что Хоури насквозь видит ту паутину лжи, которую она сплела.