Город бездны - Рейнольдс Аластер - Страница 71

Возможно, среди лабиринта паровых труб в чреве Нью-Ванкувера скрывались какие-то силы охраны правопорядка. Но они делали это чрезвычайно искусно и ничем не выдавали своего присутствия. Вадим и его помощник, пошатываясь, удалились с места происшествия, так и не дождавшись вопросов. Я задержался, поскольку честь обязывала меня дать объяснения — но никто так и не появился. Стол, за которым мы с Квирренбахом лишь несколько минут назад пили кофе, выглядел весьма плачевно — но что поделать? Конечно, можно оставить чаевые для робота-уборщика, который наверняка вот-вот притащится. И заодно полюбоваться, как тупая машина будет оттирать кровь и содержимое глазного яблока с тем же драматизмом, что и кофейные пятна.

Я ушел, и никто не пытался меня остановить.

Заглянув в уборную, я побрызгал на лицо ледяной водой и смыл кровь с кулака. На всякий случай я двигался подчеркнуто спокойно и неторопливо.

Однако в уборной никого не было. Дверцы длинного ряда кабинок были украшены загадочными ребусами. При желании в них можно было узнать инструкцию, объясняющую, каким образом включать слив.

Я тщательно простучал и прощупал свою грудную клетку. Похоже, удалось отделаться синяками. Теперь можно было пройти в зону посадки.

Не знаю, кому пришло в голову назвать шаттл «бегемотом». Это был тот самый корабль, который по форме напоминал ската, а тем, как он «присосался» к оболочке анклава, вращаясь вместе с ним, — миногу. Вблизи эта штуковина оказалась далеко не столь гладкой и обтекаемой, как издали. Ее корпус был испещрен вмятинами и шрамами, а между ними красовались угольно-черные потеки.

С противоположных сторон на корабль медленно втекали два потока пассажиров. Мой рукав выглядел унылой тускло-серой массой, которая ползла вниз по спиральному туннелю, будто толпа осужденных на казнь. Другой двигался чуть бодрее. За прозрачной оболочкой соединительной трубы я увидел людей, которым прислуживали роботы, домашних любимцев невероятного размера и даже людей, чьи фигуры напоминали животных. Среди них скользили паланкины герметиков — теперь эти темные ящики напоминали мне метрономы.

Позади меня поднялась суматоха: кто-то пытался пробиться вперед.

— Таннер! — донесся до меня театральный шепот. — Вам тоже удалось бежать! Когда вы исчезли, я боялся, что эти головорезы вас нашли!

— Он лезет без очереди, — вяло возмутился кто-то за моей спиной. — Вы видели? Я, право же…

Еще не успев обернуться, я уже знал, кого увижу.

— Он со мной. Если вам это не нравится, давайте разбираться. А пока что заткнитесь и встаньте где стояли.

Квирренбах втиснулся в очередь следом за мной.

— Благодарю…

— Ладно. Только говорите потише и не поминайте Вадима.

— Так вы думаете, у него здесь действительно полно друзей?

— Не думаю. Просто хочу немного отдохнуть от приключений.

— Понимаю. Особенно после… — он побледнел. — Даже думать об этом не хочу.

— Ну, так и не думайте. Если повезет, это вам не понадобится.

Очередь ринулась вперед, проходя последний виток спирали, и ввалилась в шаттл. Просторный, ярко освещенный, его холл сделал бы честь фешенебельному отелю. Лестница совершала еще несколько витков вверх и выходила к небольшой площадке. Повсюду прогуливались люди с бокалами в руках, носильщики катили багаж, а контейнеры побольше перемещали лебедками. Огромные иллюминаторы образовали почти непрерывный ряд, стена повторяла очертания части «крыла». Кажется, нутро «бегемота» было почти полым, но с того места, где я стоял, мне было видно не более десятой доли его объема.

Там и сям темнели скопления кресел — в одних размещалась группа собеседников, другие окружали тонкую струйку фонтана или какой-то экзотический куст. Иногда через зал, точно шахматная ладья по доске, скользил прямоугольный силуэт паланкина.

Я направился к свободной паре кресел, развернутых к одной из оконных панелей. Хотя я порядком вымотался и не отказался бы вздремнуть, но сейчас было не до того. Что если предыдущий рейс «бегемота» отменили, и Рейвич находится сейчас где-то здесь, на корабле?

— Задумались, Таннер? — произнес Квирренбах, садясь рядом со мной. — У вас такой озабоченный вид.

— Вы уверены, что отсюда самый лучший обзор?

— Очко в вашу пользу, Таннер. Но если я не сяду рядом с вами, кто расскажет мне о Небесном? — он побарабанил пальцами по крышке кейса. — Теперь у вас масса времени, чтобы рассказать мне все остальное.

— Вас чуть не убили, а у вас в голове все одно?

— Вы не понимаете. Я думаю сейчас… ну скажем, о симфонии, посвященной Небесному, — он выставил палец пистолетиком. — Нет, не симфония — месса, внушительное хоровое произведение эпического склада… Гармония строго стиля… последовательные квинты и ложные связи… погребальная песнь потерянной невинности, гимн преступлению и подвигу Шайлера Хаусманна.

— Не было никакого подвига, Квирренбах. Только преступление.

— Но я-то этого не знаю, раз вы не рассказали, верно?

Последовала серия толчков и вибраций — это «бегемот» отстыковался от приемного порта. В иллюминаторе я увидел стремительно удаляющуюся станцию и ощутил приступ головокружения. Прежде чем последовали более неприятные реакции, анклав загородил полнеба и исчез. Остался только космос. Я огляделся: люди как ни в чем не бывало прогуливались по вестибюлю.

— А без свободного падения было не обойтись?

— Только не «бегемоту», — сказал Квирренбах. — Сразу после отстыковки он летит по касательной относительно поверхности станции, словно камень из пращи. Но уже через миг корабль запускает двигатели малой тяги и создает ускорение в одно «G». Затем ему необходимо чуть свернуть, чтобы избежать столкновения, проходя мимо станции. Полагаю, это единственная по-настоящему сложная часть путешествия — одна минута, когда мы действительно рискуем напитками в желудке. Но наш пилот-кашалот, кажется, знает свое дело.

— Кашалот?

— Для управления этими штуками используют генетически модифицированных китообразных. Дельфинов, китов… Система управления шаттлом напрямую связана с их нервной системой. Не беспокойтесь. Они еще никого не убили. Большую часть пути полет будет плавным, как сейчас. Корабль просто погрузится в атмосферу. Очень мягко и медленно. Попав в любую плотную среду, «бегемот» двигается как дирижабль, только с жесткой оболочкой. По мере приближения к поверхности он накапливает такой запас плавучести, что вынужден включить двигатели малой тяги, чтобы не всплыть . Это действительно напоминает погружение.