Трансформация - Рейнхард Люк - Страница 34

– Всё.

(Смех.)

– Терренс?

– Воображение.

– Бред?

– Мысли.

Фантазия… верования… концепции… сознание…

ум… чувства… счета из прачечной… Бог… дух… иллюзии и т. д.

– Хорошо. Спасибо. Прежде чем продолжить, отметим, что нереальность не должна быть ничем, чем является реальность. Если реальность физична, нереальность должна быть нефизична. Правильно?

(Ответа нет.)

– ПРАВИЛЬНО? ПРОСНИТЕСЬ ЖЕ, ПРАВИЛЬНО?

– ПРАВИЛЬНО! – кричит дюжина голосов.

– Если реальность измерима, нереальность должна быть неизмерима. Правильно?

– Правильно! – кричат многие.

– Если о реальности иногда судят по правдоподобию, нереальность не может быть правдоподобной. Правильно?

– Правильно!

– Если реальность основана на соглашении, нереальность не должна зависеть от соглашения. Правильно?

– Правильно.

– Нереальность не должна зависеть от авторитета общественного мнения, соображений естественности и прочих частей правдоподобия, правильно?

– Правильно!

– И если реальность неразрывно связана с концеп циями, то нереальность не должна быть связанас концепциями.

Хорошо, посмотрим, к чему мы пришли. Нереальность – это нечто, что не может быть физическим, измеримым, правдоподобным и не должно зависеть от соглашений или концепций. Можете вы придумать чтонибудь, что подходило бы под это описание?

Мишель отходит от левой доски, на которой он записывал различные характеристики реальности и нереальности, и смотрит на молчащих учеников.

– Что нефизично, неизмеримо, неправдоподобно и не зависит от соглашений или концепций?

– Ум, – предполагает кто-то.

– Сознание, – кричит другой.

– Нет, – говорит тренер, – вы не поняли. Вы даете мне концепции. Это не зависит от рассудка, концепций или соглашений.

– Мысли, – говорит одна женщина.

– Воображение.

– Переживание, – говорит кто-то.

– ДА, ПЕРЕЖИВАНИЕ! – кричит тренер. – Переживание нефизично, неизмеримо, не определяется правдоподобием и не зависит от соглашений. Нереальность – это переживание. Нереальность – это переживание… не чувства… не мысли… не размышления… не анализ… ваше переживание.

Он делает паузу, смотрит на доску, на которой он написал «переживание» на стороне «нереальности», затем смотрит на учеников.

– Еще минуту, мы еще не закончили. Если реальность – это эффект, эффект, эффект, то нереальность – это причина, причина, причина, источник всех вещей. И конечно, наше переживание – это источник, как некоторые из вас уже догадались…

Что же получается? Слева у нас – «реальность», которая физична, измерима, базируется на соглашении и создает мир эффекта, эффекта, эффекта. Справа – «нереальность», которая нефизична, неизмерима, не базируется на соглашении и которую мы должны признать источником, или причиной, всех вещей…

Он делает паузу.

– Что-нибудь не так?

Он ждет, долгое время ответа нет. Наконец доносится голос с заднего ряда.

– Да, – говорит Митч, – только одна проблема: переживание – это самая реальная вещь, которую я знаю.

Как, черт побери, оно попало на сторону нереальности?

Тренер ведет себя так, как будто он не слышит Митча. Он просто смотрит на учеников.

– Да! – вдруг кричит он и снова поворачивается к доске. – Маленькое затруднение: переживание – это наиболее реальная вещь из всех нам известных. Это источник всех вещей. На нем основано абсолютно все. Оно реально.

С другой стороны, у нас есть то, что большинство людей называют «реальностью». Она полностью зависит от соглашения. Если достаточно большое число людей согласятся, что мир плоский – бац! – у нас есть реальный плоский мир. Если физики соглашаются, что атом – это мельчайшая частица материи, атом становится реально мельчайшей частицей материи. Конечно, когда они потом соглашаются, что мельчайшая частица материи электрон, реальность меняется. И конечно, через некоторое время они согласятся, что мельчайшая частица – это не электрон, а… позитрон или кусок антиматерии, или чтонибудь еще. Зависит от того, будут они соглашаться в будний день или в выходной.

– Вы турки! – кричит на нас Мишель. – Из маленького затруднения получилась гигантская проблема. То, что все называют реальным, в действительности – иллюзия. А то, что все называют нереальным, в действительности – самая реальная вещь, какую мы знаем. То, что мы обозначили на доске как «реальность» – это «нереальность», а то, что обозначили как «нереальность» – это «реальность».

Мишель смотрит на нас, затем подходит к доске, перечеркивает слово «реальность» и пишет над ним «нереальность», перечеркивает слово «нереальность» и пишет «реальность». Затем снова выходит на край платформы.

– Однако я хочу вас предостеречь, – громко продолжает он, – не выносите этого из зала… не то вас лишат права голоса. Если вы начнете говорить людям, что физики тратят свое время на игру с иллюзиями, вас посадят под замок. Физикам, конечно, все равно, они знают, что их профессия основана на интеллектуальной игре с договорными нереальностями, но остальные лишат вас права голоса.

И попробуйте сказать людям, что единственная реальная вещь – это ваше переживание. Большая радость.

Когда мы говорим о нереальной физической вселенной, мы должны называть ее кодовым словом «реальность». А когда говорим о нашем реальном переживании тренинга, нам приходится называть его «нереальностью». Действительно, с точки зрения общества, «реальный» тренинг это что-то, что можно измерить, записать, с чем можно согласиться… – Мишель смотрит с сардонической ухмылкой. Он садится на стул. – Да, Генриэтта?

– Ты хочешь сказать, что физическая вселенная нереальна?

– То, что мы называем физической вселенной, полностью базируется на соглашении. Атом, например, – это просто соглашение между физиками. Сейчас физики договариваются о существовании все большего числа частиц, которых они не видели. «Хорошо, Чарли, – говорит один физик другому, – что-то должно вызывать этот феномен. Давай назовем это позитроном и посмотрим, какие у него могут быть свойства». – «Ладно, Бэлли, говорит Чарли, – давай только назовем какую-нибудь другую частицу чарлитроном». Иногда физикам удобно считать, что свет это – волны, иногда – что движущиеся частицы. Их не интересует, что такое свет на самом деле.