Предвестие Вихря - Рейб Джейн - Страница 8

– Здесь не всегда было болото, – прошипела эльфийка. – Друзья говорят, что здесь была широкая равнина. В округе, в деревнях жили люди.

– Я родилась вместе с болотом, – ответила змея, спускаясь ниже. – Я принадлежу болоту. Ни о каком другом месте и не знаю. Ничего не знаю и о других людях, кроме тебя.

Ферил пальцем поманила змею, и та положила тяжелую широкую голову ей на ладони. Эльфийка погладила ее по темной полосе, где смыкалась пасть.

– Я выросла на земле, покрытой льдом, – сказала она. – Там очень холодно. Такой ее сделал белый дракон. Она по-своему красива, но не так прекрасна, как этот лес.

– Болотом тоже управляет дракон, самка дракона, – прошипела змея. – Болото ей служит. Болото… прекрасно.

– А ты? Ты служишь ей?

– Она создала болото. Она создала меня. Я принадлежу ей, как и болото.

Ферил снова закрыла глаза и стала сосредоточиваться на змее пока мысли о ней не заполнили все существо эльфийки.

– Я хочу увидеть, как драконица создавала этот лес, – сказала она, поднимая веки и внимательно глядя змее в глаза. – Ты покажешь мне? Покажи, что ты можешь, великая змея!

Змея высунула язык, и ее толстый чешуйчатый хвост, шурша, спустился еще ниже по веткам. Эльфийке показалось, что она была более двадцати футов длиной. Ферил начала напевать старинную эльфийскую мелодию, в которой мотивы сменяли друг друга так быстро, мягко и плавно, что она походила на журчание ручейка. Когда мелодия превратилась в трель, Ферил позволила всем своим чувствам превратиться в одно, которое по рукам, сквозь пальцы стало переливаться в змею, заполнять змеиное тело, словно миллионы гибких чешуек, которые его покрывали. Через мгновение она уже глядела на себя со стороны, глазами змеи, и рассматривала татуировки на загорелом лице – вьющиеся листья дуба, символизирующие падение, и красную молнию через весь лоб, говорящую о том, что она может бегать со скоростью волка. Затем змея посмотрела в сторону, и Ферил увидела толстые, широкие листья огромного каучукового дерева.

Мир в её глазах стал зеленым. Этот цвет преобладал, доминировал над всем. Он завладел ее вниманием и вдруг померк, стал черным. Потом чернота приобрела форму, покрылась чешуей и ожила.

– Драконица, – услышала она свой собственный шепот.

– Онисаблет, – ответила змея. – Драконица называет себя Онисаблет Темнота.

– Темнота, – повторила Ферил.

Драконица слегка пошевелилась, и эльфийка сумела разглядеть ее очертания на зеленом фоне того, что прежде было равниной. Ароматы стали не такими сильными и изысканными, исчезла приятная влажность. Это напомнило Ферил землю, на которой она выросла.

– Дом, – прошептала она.

– Это болото может быть твоим домом, – ответила змея.

Черная драконица закрыла глаза, и бледно-зеленая долина потемнела. Ферил чувствовала, что Сабл составляет единое целое с землей, управляя ею, подкармливая, заботясь, как любящая родительница. Вокруг Онисаблет с быстротой водного потока, затапливающего поселки и пашни, вырастали деревья. Перемены заставили людей покинуть свои жилища. Равнинные животные почувствовали себя полноправными хозяевами земли. Они больше не боялись людей, которые раньше на них охотились. Теперь драконица и ее союзники охотились на людей.

Ивы, прежде изредка попадавшиеся в этих краях, сильно разрослись. Корни далеко тянулись по земле, а могучие кроны отнимали свет у берез и вязов, постепенно убивая их. Кроны стали домом для черных птиц и воробьев. Тонкие ивовые ветви пологом склонялись к земле и целовали воду. Ферил проводила взглядом небольшой ручеек, который быстро превращался в топь. На его поверхности то и дело появлялись небольшие кочки.

Молодая поросль всего за несколько лег стала могучими деревьями. Эти гиганты возвышались над землей на сотни футов и казались вековыми деревьями, хотя им было от силы десять лет. Земля, даже холмы, прежде густо поросшие травой, быстро покрылась папоротниками, сарсапарелем и пальметтами.

Мир перед глазами Ферил продолжал меняться. Глубокие водоемы превратились в грязные болота, река обмельчала, ее дно поросло водорослями, на берегах появились крокодилы. Залив Нового моря, который когда-то был кристально голубым и ласкал взгляд, стал серо-зеленым и мутным, а позже и вовсе потемнел, покрывшись слоем мха. Со дна к водной поверхности залива тянулись растения, выстилая наверху целый ковер.

Восточное побережье Нового моря исчезло, будто никогда не существовало, вместо него распростерлось огромное болото, чем-то привлекшее Ферил. Ее сознание уплывало все дальше от тела, она пьянела от чувства сопричастности к происходящему. «Я ненадолго», – уговаривала себя эльфийка.

Над заболоченным заливом кружили облака мелких мушек, из воды выползали змеи. Сначала они были небольшими, но, удаляясь, увеличивались в размерах. Белые цапли, журавли, фламинго, скользящие по водной глади, были намного крупнее и красивее, чем Ферил могла себе представить. Жабы и черепахи скапливались на берегу, поедая насекомых, и росли на глазах. Магия черной драконицы, бывшая в то же время магией этой земли, растила и лелеяла их и одновременно – Ферил. Болото убаюкивало ее, как ребенка успокаивают материнские руки.

– Болото могло бы быть мне домом, – услышала она собственный голос. – Прекрасное болото… болото… – Ферил все труднее было подбирать слова. – Лишь ненадолго.

Дышать становилось тяжелее. Грудь что-то сжимало. Чувства смешались, но это не волновало эльфийку, она сливалась с лесом, небом, болотом.

– Ферил! – ворвался в ее прекрасный мир крик, – Ферил!

Ворчун бросился на змею, которая спустилась с дерева и кольцами обвила эльфийку. Полулюдоед ругал себя за глухоту, за то, что, не слыша происходящего, недодумался вернуться и посмотреть, за уверенность в том, что Ферил в безопасности. Он оставил ее, увлекшись поисками следов оленя, но Дикий, рыча, заставил Ворчуна повернуть назад.

Эльфийка даже не пыталась сопротивляться и спокойно лежала в объятиях змеи, хвост которой уже обвивал ее шею, когда Ворчун бросился к Ферил и его сильные руки начали разматывать страшный клубок. Хвост был таким толстым, что его трудно было обхватить. Змея, состоящая из одних мускулов, была сильнее полулюдоеда и не оставляла намерения убить эльфийку.

Дикий рычал, время от времени впиваясь зубами в тело змеи, но она была так велика, что волк не мог серьезно ее ранить.

Ворчун выхватил кофель-нагель и стал вспарывать кожу змеи по направлению к голове, туда, где продолжал атаковать Дикий. Змея подняла голову и обнажила зубы. Воспользовавшись моментом, Ворчун глубоко вонзил кофель-нагель между глазами твари. Он бил снова и снова, не слыша шипения змеи, рычания волка и треска лопнувшего гигантского черепа. Лишенный слуха, он раз за разом погружал свое оружие уже в мертвое тело змеи.

Наконец Ворчун отбросил кофель-нагель и, упав на колени, принялся распутывать Ферил, молясь, чтобы все обошлось.

– Ферил быть все хорошо. Пожалуйста, – глухо всхлипывал он. – Ферил быть живая.

Его труды увенчались успехом – эльфийка открыла глаза. Полулюдоед легко поднял ее на руки и понес прочь от убитой змеи.

– Ферил есть все хорошо, – повторял он. – Ферил есть все хорошо.

Эльфийка внимательно посмотрела Ворчуну в лицо, на его нахмуренные брови. Мысли прояснялись. Она поняла, что вернулась в мир, в котором лишилась Золотой Луны и Шаон, в мир, погибающий из-за Дамона Грозного Волка. Ферил наклонила голову и посмотрела вниз, на землю.

– Я в порядке, Ворчун, – сказала она, зная, что он ее не услышит.

Полулюдоед отпустил ее, поддерживая за руку, пока не убедился, что она может стоять сама. Волк терся о ноги эльфийки мокрым носом, приободряя и придавая ей мужества. Ферил вновь посмотрела наверх и, встретив обеспокоенный взгляд Ворчуна, большим пальцем указала на себя и улыбнулась. Этот жест означал, что все отлично. Но это было неправдой – грудь жгло, ребра ломило, а чувство удовлетворенности и спокойствия, испытанное в этом месте раньше, покинуло ее.